Она не умрет за Флоки Хредельсона, но убьёт…
Ноздри Дисы раздулись. Губы обнажили зубы в убийственном оскале. Она сосредоточилась на ярости, кипевшей прямо под её кожей. Ярость, красная как кровь, горячая, как вытащенные кишки. Она призвала духов земли…
И хоть они были ослаблены ненавистными символами Пригвождённого Бога и барьером из реки Хведрунг, тем не менее, они услышали её безмолвную мольбу.
Пока Диса наблюдала, Конрад вздрогнул, когда его поразила сила слабых духов; Белый колдун, который хотел повести армию на землю Вороньих гётов, огляделся так, словно потерял из виду то, что всего мгновение назад было прямо под носом. Он казался сбитым с толку.
Именно в этот момент Диса прыгнула. Мускулистые ноги перенесли её на несколько шагов вперёд; с диким рычанием она метнула копьё, зажатое в правом кулаке. Девушка не задержалась, чтобы проверить, попала ли в цель. Быстро, как тень под луной и ледяным ветром, она исчезла в ночи, ставшей ещё темнее из-за помощи духов.
Спустя мгновение к Конраду вернулась ясность ума.
– Уэйр! – закричал он, разворачиваясь и отталкивая ошеломлённого отца Никуласа в сторону. Бритвенно-острый наконечник копья Дисы рассек развевающийся край рясы священника и разорвал внешнюю поверхность бедра одного из одетых в кольчугу стражников. Мужчина закряхтел и отскочил в сторону.
Копьё глухо стукнуло при ударе и задрожало, его лезвие глубоко погрузилось… в землю всего в нескольких дюймах от Флоки. Было бы это метательное копьё, а не короткое, и в эту ночь сын Хределя присоединился бы к своим предкам, убитый милосердной рукой девушки, которую любил. Но норны всегда таили сюрпризы.
Он посмотрел на дрожащее копьё и замычал, как раненое животное.
Конрад вскочил.
– Тревога! – закричал он. – Будите воинов! Не дайте ей сбежать, поняли? Диса Дагрунсдоттир нужна мне живой!
Крик Флоки превратился в издевательский смех. Он смеялся, когда Конрад шагнул к нему и ударил по рту тыльной стороной ладони. Флоки смеялся сквозь окровавленный и слюнявый кляп. Он смеялся даже после того, как лорд Скары решил его судьбу.
– Пусть познает наказание Вараввы!
– Милорд? – переспросил стражник.
Конрад сплюнул, его глаза горели красной пеленой жестокости, когда он повернулся к мужчине.
– Распять его!
Диса бежала в ночи, до неё доносились крики Флоки. Звук его агонии преследовал её, пока она скользила от дерева к дереву; это были крики раненого животного, перемежаемые глухим стуком молотков. Что сказал тот человек, которого она убила в овраге? «Поцелуй крест или повисни на нём»? Она знала, что Флоки не сдастся, особенно после того, как этот червь убил Ульфа. Диса вытерла глаза, смахивая слёзы. Это были слёзы стыда; её лицо горело от них. Она подвела Флоки; нарушила клятву вернуть его, отреклась от него и оставила целым и невредимым в лапах врагов. И она позволила Ульфу умереть.
Лезвие обвинений глубоко вонзилось в сердце. Сигрун не позволила бы этому случиться. Нет. Сигрун, её мать, даже Ауда придумали бы какую-нибудь хитрую уловку, чтобы вернуть всех домой. Гримнир забрал бы их домой после того, как убил всех до единого в этом жалком лагере. Даже Халла увела бы их в безопасное место. «Но не я! Нет, – подумала она, – я ввязалась в это как последняя дура, и к чему это привело? Они мертвы или почти мертвы, а я бегу назад, чтобы найти юбки, за которыми можно спрятаться!» Во рту у неё стоял привкус желчи.
Диса так отвлеклась на эти мысли, что не осознала, насколько близко подобралась к караульным. Она думала, что миновала их, и перешла на размашистый шаг охотящегося волка, поэтому удивилась, когда перед ней выросла фигура.
Часовой крикнул, когда девушка столкнулась с ним. Они упали на спину, задрав локти и колени. Часовой – молодой норвежец с короткой золотистой бородой – потянулся за рукоятью меча; Диса ударила его и вскочила на ноги.
– Имир тебя побери! – прорычала она, вытащив нож из ножен. Первый удар пришелся на его плечо в кольчугу. – Фо!
Диса отошла назад, когда часовой поднялся на ноги; она приготовилась уклоняться от ударов. Но мужчина остановился на полпути, а меч так и повис над головой. Его глаза округлились; позади себя Диса услышала скотобойные звуки стали, рассекающей плоть, – но не осмелилась обернуться. Ей нельзя отводить взгляд от врага перед собой, чтобы оценить резню за спиной.
Молодой норвежец попятился назад; он выронил свой клинок, а затем повернулся и побежал к лагерю, крича во всё горло. Диса воспользовалась возможностью. Она выхватила из-за пояса франкский топор, замахнулась и метнула его изо всех сил. Тяжёлое лезвие дважды перевернулось, а потом ударилось острием в основание шеи норвежца. Удар расколол воротник его кольчуги, наконечник топора погрузился в твёрдые кости шейного отдела позвоночника.
Часовой упал.
Быстрая, как змея, Диса извернулась и снова приняла боевую стойку, держа нож наготове. Второй часовой был всего в паре ярдов позади неё, но стоял на коленях, позабыв о роге, его руки безвольно висели по бокам. Кровавая трещина из раздробленных костей и куски мозга красовались там, где должно было быть его лицо, – лезвие бородовидного топора раскроило его голову почти до подбородка.
Нависая над ним и держа одну руку на рукояти топора – другая представляла собой кулак, выкованный из черного железа, – стояла женщина со шрамом на лице и заплетёнными в косы волосами цвета древесного пепла, одетая в кожу и кольчугу. Она кивнула в сторону человека, которого убила Диса.
– Забери свой топор и иди за мной, – прорычала она, – если не хочешь, чтобы эти псы Белого Христа нашли тебя.
Диса кивнула и попятилась от женщины, которая была почти такого же роста, как Бьорн Хвит, вложила нож в ножны и вырвала топор из шеи норвежца. Он слабо застонал, цепляясь за землю. Диса ударила его ещё раз, на всякий случай.
Девушка обернулась, когда женщина вытащила свой топор из трупа второго часового.
– Я знаю тебя, – сказала Диса. Женщина была ей знакома, но она не могла вспомнить, где видела её.
Женщина изогнула бровь.
– Я Ульфрун Железная Рука, дитя. Меня многие знают, и некоторым даже повезло выжить после встречи со мной.
Ульфрун. Её сон, тележка с отрубленными головами. И одна принадлежала женщине по имени Ульфрун – и эта женщина словно была ей матерью. Диса стряхнула своё замешательство.
– Я Диса Дагрунсдоттир.
– Я знаю. Идём.
И, словно тени, две женщины растворились в ночи.
Ульфрун повела её на запад, на поросшие лесом холмы с видом на Рог. Девушке казалось, что они бегут не одни; краем глаза она дважды замечала волчий мех. Она задумалась, хоть и запоздало, с какой женщиной бежит. Через час, когда ночь начала подходить к концу, они дошли до лагеря под нависающим утёсом, спрятанным от глаз за барьерами из колючек и тисовых ветвей, сплетённых шкурами; за ними теплели костры, хоть почти и невидимые.
– Мы идём, – предупредила Ульфрун, ведя Дису перед собой. Из засады поднялись люди, гиганты с каменными лицами в плащах из медвежьих шкур, с тяжелыми копьями и топорами наготове; среди них были люди поменьше, худые и дикие, одетые в волчьи шкуры, кожа вокруг их глаз была вымазана чёрным. Они оскалили пожелтевшие зубы в приветственном рычании.
Все они уставились на Дису так, словно Ульфрун принесла им кролика для забавы.
Ульфрун прошла мимо девушки и направилась в дальний конец лагеря, куда с другой стороны входили два десятка мужчин в волчьих шкурах и вооруженных арбалетами с вырезанными рунами и стрелами с железными наконечниками, украшенными ястребиными перьями. Они тихо заговорили с Ульфрун, некоторые поглядывали в сторону Дисы. Девушка попыталась подойти поближе, чтобы услышать, о чём они говорят, но один из людей-медведей преградил ей путь. Он посмотрел на неё сверху вниз нежно-карими глазами.
– А ты кто, сестрёнка? – прогремел он.
– Я из Вороних гётов, – ответила она. Диса попыталась обойти его, но он остановил её, протянув руку.
– Она поговорит с тобой, когда будет готова. Меня зовут Бродир. Садись выпей со мной и расскажи о своём народе. Они все такие же маленькие, как и ты? – спросил медведь. Он махнул рукой другому, который дал ему рог тёплого вина. Передал дальше Дисе, которая приняла его с кивком.
– Большинство намного больше, – ответила она. Здесь правда было тепло, и на неё накатила усталость прошедших дней. Она вздохнула и села на распиленное бревно у одного из костров. – Наша земля начинается за рекой и тянется на день. Мы охотимся, обрабатываем землю, иногда торгуем с народом Эйдара или торговцами-моряками из Швеции. Мы редко высовываемся. У нас нет ничего ценного, что бы стало причиной войны. Поэтому я не понимаю, что нужно этому белому колдуну. Кто он и почему он угрожает моему народу?
Бродир нахмурил брови и медленно заговорил:
– Он гадкий червь. Конрад Белый сделал себе имя в Миклагарде несколько лет назад. Он лорд Скары, которая за водой, и брат молодого короля шведов. А чего он хочет… – Гигант наклонился вперёд и вытянул кожаный шнур из рубахи. На нём висел серебряный амулет – Мьольнир, заколдованный молот Тора. Он мягко коснулся им татуировки ворона на щеке Дисы. – Он хочет положить конец древности. Он начал крестовый поход против нашего народа, сестрёнка. И мы, сыны Медведя и Волка, ответим ему!
Ответом ему послужили тихое рычание и свист.
Диса переводила взгляд с одного на другого, пока снова не вернулась к Бродиру.
– Вы все берсерки?
Бродир пожал плечами.
– Некоторые, другие – ульфхеднары, люди-волки. А некоторые – просто хорошие люди, которые поклялись избавить мир от Белого Христа.
– Скоро это произойдёт, – сказала Диса, уставившись на своё вино.
Бродир бросил на неё косой взгляд.
– Ты будто уверена в этом, сестрёнка.
– Так и есть, – ответила Ульфрун. Женщина подсела к ним, когда один из медведей подвинулся, чтобы освободить ей место. Другой передал ей рог с вином. Она выпила его в три глотка, а потом протянула, чтобы налили ещё. – Она несёт