это.
Пока она говорила, здоровый глаз Гримнира горел, как угли в очаге.
Ульфрун продолжала:
– Женщина умерла или была убита своим сообщником, и он находит нового партнёра – того, кто всю свою жизнь жил по указу этого своеобразного договора воров. Такого партнёра очень легко сделать. – Ульфрун посмотрела на Дису со смесью жалости и презрения. – А ты даже ничего не видишь! Этот шарлатан держит вас за дураков! И каким образом? Утверждая, что его божественная кровь защищает вас от врагов, которых вы никогда не увидите, собирая с вас плату и одновременно грабя ваших соседей. Тебя обманывают, дитя. Теперь он попытается убить меня. Но я знаю то, чего не знает он. Я…
Блеснула сталь. Диса услышала глухой звук удара, влажный хруст кости; кровь забрызгала груды монет. Быстрее, чем Диса успела понять, Гримнир схватил топор и швырнул его через яму. Он попал Ульфрун прямо в грудь, расколов грудину и разорвав под ней сердце. Её здоровая рука ухватилась за рукоять, вытащила топор из обломков груди; глаза, твёрдые, как скрежещущий лед, уставились на Гримнира, когда она уронила топор. Ульфрун покачнулась и упала.
– О боги! – пробормотала Диса. – Что ты наделал?
– Ты её слышала! Эта крыса сама напросилась, – огрызнулся Гримнир. – Наверное, это судьба. Она…
Ульфрун пошевелилась в ногах Дисы. Девушка испуганно заблеяла и бросилась прочь с широко раскрытыми от страха глазами. Ульфрун застонала. Невероятно, но её конечности двигались; она поднялась на колени, встала на корточки и улыбнулась Гримниру сквозь кровь, заливающую её лицо.
– Я же сказала, – прохрипела она. Женщина указала на дыру в своей тунике, всё ещё влажную от крови. – Я не могу умереть, идиот. Но я могу убить тебя!
– Что за колдовство? – Диса вытащила нож, а Гримнир спокойно откинулся на стуле.
– Интересный трюк, – сказал он. – Но у меня для тебя тоже есть один секрет…
Гримнир бросился вперёд быстрее змеи. Он прошёл мимо ямы, схватил Ульфрун за горло и ударил её о стену с такой силой, что разбил ей затылок.
– Всё, что ты сказала, – неправда!
Ульфрун впервые мельком увидела лицо Гримнира – острое и мрачное, с тяжелыми скулами, грубо очерченным лбом, неровным шрамом, пересекающим переносицу через искусственный левый глаз и линию волос. Это было лицо совсем не человека.
– С-скрелинг! – кое-как выдавила женщина из-за крепких пальцев.
– Да! – прошипел Гримнир. А потом жестоко свернул ей шею.
Он позволил её телу соскользнуть на пол, её путь прочертило пятно крови, затем повернулся и снова сел на стул. Диса придвинулась и встала рядом, её нож дрожал в кулаке. Она была бледна и вспотела, несмотря на ночную прохладу.
– Что… что она такое? Драуг? – при мысли об этих мёртвых обитателях курганов по коже Дисы побежали мурашки.
– Кто-то наложил на неё заклятие. Видимо, она не может умереть, пока не выполнит какое-то поручение, – сказал он. – Смотри.
Они наблюдали, и сломанные кости заскрежетали и срослись снова; Ульфрун дёрнулась, захрипела и села. Она поморщилась от боли, пронзившей голову и шею, но не попыталась подняться.
– Возможно, я ошибалась, – сказала она через мгновение.
Гримнир презрительно фыркнул.
– Кто дал тебе этот рок, этот гейс, и как долго ты его носишь?
– Сто восемьдесят семь лет, – ответила женщина, поднимая железную руку. – Мне было девять, когда Серый Странник явился ко мне, спас мою семью от грабителей и забрал мою руку, – железный кулак упал на пол с глухим стуком. – Я умерла двадцать семь – нет, теперь двадцать девять раз. И всё потому, что я не захотела умирать единожды. – Она прокашлялась. – Тут есть что-то выпить?
Диса убрала нож и принесла им с Гримниром по рогу с вином.
Гримнир попивал свой, а Ульфрун пробормотала благодарность и разом выпила половину.
– И что этот одноглазый пёс у тебя попросил?
– Я Волчица, – ответила женщина, вытирая рот тыльной стороной руки. – Заклятый враг Волка Христа, этого ублюдка, Конрада Белого.
– Ты можешь просто прийти к нему и убить? – спросила Диса.
– Всё не так просто, – ответила Ульфрун.
Гримнир хмыкнул.
– Если речь идёт об этой одноглазой скотине, это никогда не просто.
– Через несколько дней из объятий Венерна поднимется курган. И тогда из черепа дракона я извлеку меч моего древнего сородича, Сигфрода Вёльсунга. Меч называют Сарклунг, им он и убил зверя, Френира. Только когда этот меч будет у меня в руках, я смогу нанести последний удар защитнику Пригвождённого Бога и возвестить конец христианского мира. – Ульфрун допила вино, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. – И тогда я смогу умереть.
Диса перевела взгляд с неё на Гримнира. Девушка уже начала что-то говорить, но Гримнир поджал губы и слегка качнул головой, как бы говоря: «Пусть живёт в своей лжи, вбитой в голову Серым Странником». Затем он сказал:
– Я заключу с тобой пари, мать-волчица. – Она открыла один глаз. – Готов поспорить на всё это золото, что твой драгоценный Конрад пришёл за тем же самым, хотя наверняка называет это мечом какого-нибудь убогого святого или ещё кого.
Ульфрун нахмурилась.
– Но это значит, что…
– Да, – ответил Гримнир, после чего Ульфрун издала череду отборных ругательств.
Диса перевела взгляд с одного на другую.
– Что это значит?
– Подумай, птичка, – сказал Гримнир. – Например, ты очень сильно чего-то хочешь. Станешь ли ты доверять игральным костям, которые тебе вручат ткачи судьбы, норны, или лучше схитришь и сама наберёшь эти кости? Нар! Серому Страннику нужен этот меч, поэтому он и решил сжульничать – раззадорить псалмопевцов и сказать им, что в безбожной пустыне лежит груда святых костей с мечом в придачу. А потом ещё и повязываешь язычников той же историей, но не совсем: теперь там кости легендарного сородича и меч, который сможет сразить этих несчастных крестовиков.
– Значит, кто бы ни выиграл, меч будет у него, – сказала Диса. Гримнир постучал по носу указательным пальцем. – Именно поэтому он стал Колдуном?
Гримнир пожал плечами.
– Говоришь, он слышит голоса?
– Я послала Форне в Эйдар разузнать, что и как, – сказала Ульфрун. – Говорят, Конрада Белого преследуют мёртвые, которых он убил на востоке. И от полного сумасшествия его бережет только священник.
– Преследуют? – Гримнир замолчал, его взгляд метался, пока он пытался вспомнить каждую крупицу знаний Гифа о том, как повелевать духами и изгонять их.
– И что теперь? – повернулась Диса.
– Скоро закричат петухи, – ответил Гримнир. Он допил вино и кинул рог в угли. Сноп искр взметнулся к потолку, образуя созвездия пепла и тлеющих углей. Гримнир встал. – Пора возвращаться. Псалмопевцы скоро попробуют пересечь овраг. Построить мост или ещё что-то.
Ульфрун с трудом поднялась на ноги. Она потянулась, размяла плечи и с тоской посмотрела на запекшуюся от крови дыру на своей тунике.
– Кажется, они разбирали постройки и рубили дерево. Может, задумали сделать мостки? Или лестницу?
– Ха! Сначала они попробуют сделать разводные мосты. Помяните моё слово.
Диса вышла первой, за ней Ульфрун. Гримнир ненадолго задержался. Он огляделся вокруг, от старых балок до опилок, покрывающих пол; от россыпи монет и оружия до спальной ниши Халлы с её подушками и мехами.
– Нар, старая ты карга, – пробормотал он. – Я прослежу, чтобы он заплатил.
И, не оглядываясь, Гримнир вышел за дверь к восходящему солнцу.
20
Ауда и Херрод встретили их у причала.
Солнце едва выглянуло из-за затянутого облаками восточного горизонта, но в этом рассеянном свете Диса разглядела, что в Храфнхауге кипит деятельность. А из вражеского лагеря доносились рёв рогов и грохот барабанов. Со стороны ближайших укреплений поднимался густой дым; Диса была уверена, что крестоносцы наконец разобрались с деревянными и каменными сооружениями.
– Эти сволочи жгут наши хозяйства, – рыкнула она.
Гримнир, который снова надел маску и убор, откинул голову назад и глубоко вдохнул дым.
– Они готовят смолу.
– Зачем?
– Чтобы выманить нас огнём, птичка.
Ульфрун, стоящая на носу, бросила Ауде швартовый канат, когда корпус лодки задел причал.
– Что нового?
Но ответил ей Херрод:
– Форне прислал меня за тобой. Крестоносцы уже за оврагом. Один из них стоит поодаль с белым флагом. Хочет поговорить, – Херрод кивнул Гримниру. – И он просит тебя. По имени.
– Неужели?
– Это ещё не всё, – сказала Ауда. – Они всю ночь строили… машины. Каких-то монстров из дерева и железа, несомненно, это какое-то колдовство Пригвождённого Бога. Я никогда такого не видела.
Гримнир спрыгнул на причал. Доски зловеще заскрипели под его весом. Он повернулся и указал на небольшой клад Дисы.
– Дай мне два топора, копьё и щит.
Один топор он засунул за ремень на пояснице, другой держал в руке со щитом. На лицевой стороне щита, когда-то выкрашенной в белый цвет, была изображена чёрно-белая извивающаяся скандинавская змея. Но с годами белое стало серым, а чёрное – угольным; старый железный наконечник покрылся ржавчиной, так что теперь вся эта картина походила на жуткий глаз, истекающий кровью. Гримнир взял копьё ведущей рукой.
– Покажите мне этого сраного псалмопевца, который предпочитает переговоры битве!
Весть о приближении Гримнира разлетелась быстро. Раздались одобрительные возгласы, переросшие в громкий рёв. Диса обратила внимание, что на многих лицах горело облегчение. Она повернулась к Ауде.
– Здесь что-то случилось прошлой ночью?
– Всё эти идиоты, Хрут и Аск, – ответила она. Женщина быстро пересказала историю последних нескольких часов. Когда их троих не смогли найти, Хрут и Аск начали распространять слухи: «Они оставили Храфнхауг», – сказал Хрут жене Толстого Рагни, известной своим языком без костей. «Они ушли, чтобы заключить сделку с вождём псалмопевцов»