Рёв и стук усилились. Гримнир поднял окровавленный топор, подержал его, а затем швырнул вниз так, что его наконечник прорезал в земле борозду.
– Вот твой ответ, крестовый урод! – крикнул он.
Конрад ещё мгновение наблюдал за их диким ликованием. Печально покачав головой, он отвернулся и пошёл к линии деревьев. Когда он исчез, раздался гудок, длинный и громкий. Сквозь шум Гримнир услышал скрип верёвок, за которым последовал характерный удар балки о деревянную раму.
И над верхушками деревьев пролетел снаряд, такой большой, будто его кинул сам великан…
Диса никогда такого не видела. Поднявшийся в небо снаряд оставил за собой след дыма; ей казалось, что это кусок ствола дерева размером с человеческий рост. Его поверхность почернела и вспыхнули угли, когда снаряд пролетел над головами гётов. Он ударился о земляную насыпь у подножия стен Храфнхауга… и взорвался дождем искр и пылающих щепок. Диса вздрогнула от этого звука. Она услышала ещё два глухих удара – ещё одна пара снарядов взмыла над деревьями. Один был вторым куском бревна; другой развалился в воздухе. «Камни», – поняла она. Куча камней размером с голову. Она был так ошарашена, что почти пропустила более зловещий шум: шорох сотен луков, из которых стреляли в унисон.
– Щиты! – взревел Гримнир, возвращаясь в строй рядом с ней. По всей колонне люди подняли щиты, соприкоснувшись краями, и встали в стойку. Диса услышала резкий треск падающих стрел, как будто по дереву били молотки; из толпы раздался голос Ауды, призывающий всех держать строй. Крики смешивались с треском барабанной дроби. Камни попали в линию между воинами и боевым отрядом Ульфрун, большинство врезалось в щиты и отскочило; горстка искалеченных бойцов оставила после себя людей с перебитыми руками или ногами; у кого-то из команды Сварти была сломана шея, а один воющий брат-волк внезапно замолчал, когда камень расколол его шлем и череп под ним. Над головами гётов пролетело горящее бревно и взорвалось по дороге к воротам.
– Что это за колдовство? – спросила Диса, выглядывая из-за своего щита.
– Вальсленгур, – ответил Гримнир. – Камнемёты. Этот белый ублюдок хочет сломать стены. Пусть попробует!
В перерыве между дождём из стрел Гримнир вышел из-за щитов. Его голос был подобен грому.
– Сварти! Отведите с Ульфрун своих людей обратно к воротам! Сигрун! Иди к боковой двери и закрой своих!
От того места, где когда-то стоял мост, вдоль фундамента стен поднималась узкая тропинка до заднего хода. Там Шрам был самым узким, стены ущелья разделяли всего пятнадцать футов. Но ближайшая к Храфнхаугу сторона имела резкое возвышение, её край более чем на десять футов возвышался над удерживаемым врагом берегом и был скрыт зарослями кустарника и ежевики. Диса понимала, почему он решил послать людей туда – если град стрел продолжится, в узком и открытом пространстве народ, скорее всего, запаникует. Голос Гримнира хлестнул, как удар кнута.
– Шевелитесь, придурки! Пока эти машины не добились своего!
Конрад наблюдал, как вражеские ряды расходятся, отметив, что группа слева от него двинулась, следуя линии стены. Альбинос кивнул сам себе. Лучники Старкада под деревьями – военные Скары, которые научились стрелять в войнах за пределами Скандинавии, – натянули и сделали залп. За деревьями позади них те солдаты, из которых Петр сделал отряд механиков, принялись перезаряжать и перестраивать три осадные машины, которые соорудил ночью крепкий дан.
Мангонели, как назвал их механик. Тяговые двигатели для метания камней. Разумеется, Конрад видел подобные строения во время штурма стен Константинополя. Гигантские конструкции с длинными метательными рычагами и корпусами из тяжелого дерева; некоторые приводились в действие пучками скрученной пеньки, другие – противовесами, а некоторые, как эти три, – командами мужчин, тянущих в унисон.
Это построил ему Петр? Конрад просил мосты. Он хотел пересечь овраг и схватить язычников. Но вместо этого Петр предоставил ему камни и горящие поленья! Краем глаза он видел, как мёртвые Константинополя отходят от машин; они слишком хорошо помнили смерть от этих адских устройств – давка камнями или удушение горящей серой. Лорд Скары чувствовал их беспокойство.
Пока Конрад смотрел, вспотевшие воины с помощью длинных шестов вкатили самодельные машины. Снаряд, представляющий собой пятифутовое сосновое бревно, из которого вырезали сердцевину и наполнили раскалёнными углями, был готов лететь в стену Храфнхауга. Дан, командир команды, в последний раз проверил стропу, а затем жестом приказал десяти парням занять свои места. На счёт «три» они со всей силой потянули за канаты. Двигатель зловеще заскрипел; на точке опоры повернулся рычаг, и полено взмыло в небо. Конрад услышал тяжёлый удар рукоятки о мягкий упор. Снаряд свистел в полете, поток ветра действовал как кузнечный мех, раздувая дымящееся сердце. Траектория была несколько кривой. Лорд Скары наблюдал за полётом и увидел, как снаряд взорвался, ударившись о земляную насыпь.
Командир уже начал работу и бил молотком, чтобы настроить траекторию. Следующий снаряд точно ударит по дереву, пробьёт стены и разрушит первый уровень деревни.
– Петр! – заорал лорд Скары, натягивая перчатки на руки. – Во имя всего святого, где мои мосты? Петр!
– Здесь, лорд! – ответил Петр. Раздетый по пояс, приземистый дан походил на козла, его узловатые конечности были покрыты чёрными волосами. Лоскут ткани, повязанный над его глазами, собирал пот, но по покрасневшему лицу и прерывистому дыханию Конрад понял, что дан почти выдохся. Тот осознал, что не может постичь секрет Арнгрима о создании подъёмных мостов, поэтому обратился к тому, что знал лучше всего: пандусам, лестницам и камнемётам.
Две группы людей, набранных из команды данов Краки, прорвались сквозь осадные машины. Одна группа несла два двадцатифутовых пандуса, сделанных из длинных центральных балок крыш хозпостроек. На одном конце торчали железные шипы, выкованные из сельскохозяйственных орудий, по всей длине поперёк были приделаны балки поменьше на расстоянии фута друг от друга. Другая команда несла лестницы, достаточно высокие, чтобы взобраться на стены Храфнхауга.
За этими командами стоял сам Краки. Вождь наёмников-данов был дородным мужчиной, его волосы и длинные усы были скорее серебристыми, чем чёрными. Морщинистое лицо пересекал узор старых шрамов, а выступающий подбородок выглядел так, словно его раскололи топором. Глаза, серые и холодные, как море, теперь светились обещанием битвы. Полы его тяжелой кольчуги зашуршали, когда он поравнялся с Конрадом.
– Мой боевой пёс! – сказал лорд Скары, хлопая его по плечу. – Тебе выпала честь первым нанести удар по язычникам. Твои люди готовы?
– Переправьте нас через это проклятое ущелье, милорд, и мы пошлём дьяволу новый урожай приспешников!
– Ваша цель там, – сказал Конрад, указывая на местность справа, где вражеский отряд всё ещё преодолевал узкую тропу. – Слева есть запасной выход. Захватите его, если сможете, или поднимитесь по стенам и доберитесь до парапета. Поднимите штандарт, и я пошлю Торвальда и его собак вам на помощь.
Краки отрывисто кивнул и оскалился.
– Старкад! – позвал Конрад. Командир, высокий и худощавый мужчина с лицом, изуродованным оспой, и глазами, которые видели слишком много погребальных костров в далеком Утремере, поспешил к своему лорду. – Прикажите своим лучникам прижать этих язычников у главных ворот! Не позволяйте им помогать своим товарищам слева, вон там. Пролей на них железный дождь, добрый Старкад! Иди!
Когда Конрад приготовился отослать Краки, к нему подошел отец Никулас. Священник нёс высокий посох, увенчанный сверкающим золотым распятием; под ним висел ярко-белый вымпел крестоносцев с чёрным тевтонским крестом. Он передал его Краки, который перекрестился, а потом передал крест следующему.
– Подними его над их стеной, Краки Рагнарсон! – сказал Никулас. – Пусть небеса видят, какие люди служат Ему. На то воля Господа!
– НА ТО ВОЛЯ ГОСПОДА!
Диса услышала боевой клич псалмопевцов, глухой рёв людей, готовых к нападению. Она оглянулась и увидела, как из-под крон деревьев выскочили первые воины Конрада. Даны, судя по всему целая орда, следовали за человеком, несущим золотой крест на длинном посохе. Другие с трудом передвигались под тяжестью пандусов и лестниц.
Они хотели пройти в самом узком месте Шрама, в сотне ярдов вниз по склону от задних ворот. Ворота были открыты; Сигрун крикнула мужчинам и женщинам из деревни, чтобы те поторапливались, но узость тропинки мешала им отступить. Диса не понимала, видела ли Сигрун приближающуюся угрозу. Но Ауда точно видела. Как и гёты, замыкающие шествие. Люди останавливались и переминались с ноги на ногу, их храбрость меркла под грузом неуверенности.
Пандусы вот-вот обрушатся прямо на них, позволив закалённым в боях данам прорваться вперёд и захватить тропинку – может, и главные ворота. Начнётся настоящая резня.
– Гримнир! – закричала Диса. – Они идут к заднему ходу!
Гримнир повернулся и зарычал, изрыгая череду проклятий, когда из боевых машин крестоносцев посыпались камни размером с человеческую голову прямо на идущих к главным воротам.
Ульфрун и большая часть её воинов-волков уже были внутри; берсерки проходили через ворота, подгоняемые Бродиром; последними должны были идти Сварти и воины Храфнхауга.
– Щиты! – проревел кто-то, когда новый град стрел обрушился с дымного неба. Диса подняла свой щит и присела на корточки. Железные наконечники стучали по деревянной поверхности и густо заполонили землю, как колосья. Стрелы пронзили гётов, которые уже были ранены осколками камней.
Диса увидела, как мэнский гёт Иомар – хвастливый Иомар, который любую военную историю превращал в свою, – корчится на земле и кричит о помощи. Камень сломал ему лодыжку, а из спины торчала пара стрел с гусиным оперением. Пока девушка смотрела на это, третья стрела с глухим стуком вонзилась между лопатками Иомара, её широкий наконечник рассек мышцы и кости и вонзился в сердце.