Гримнир не терял времени. Он сразу же взял Сарклунг, держа его с пафосным почтением. Это его связь с прошлым – меч, который он видел столетия назад на бедре своего сурового и целеустремленного родственника Радболга.
– Что ты будешь делать?
Гримнир искоса взглянул на кости Злостного Врага.
– Завершу начатое, – сказал он. – А ты?
– Если она жива, я заберу девочку, Дису. Хочу показать ей, что помимо этих смертей есть другой мир.
Гримнир кивнул, почти не слушая. Его взгляд не покидал лезвие меча.
– Если она согласится, забирай.
И так, не сказав больше ни слова и даже не оглянувшись, Ульфрун Железная Рука повернулась и ушла от кургана. Гримнир ждал, слушая, как она дошла до расщелины и вышла в ночь. Когда её шаги стихли, Гримнир повернулся к покрытому шкурой скелету змея. Он шлёпнул плоской стороной лезвия по ладони левой руки.
– Вот тебе и жалкое пророчество, да? Посмотрим, что сделает одноглазый ворон, когда его питомец появится без головы!
Гримнир пинком отбросил в сторону груду упавших костей и уже хотел вскарабкаться наверх, чтобы оседлать хребет змея, когда его остановил резкий смех. Он оглянулся через плечо, его здоровый глаз горел. Гримнир заметил движение фигуры в тени. В просторном плаще и широкополой шляпе, с изогнутым посохом. Единственный глаз ответил на ненависть ненавистью.
– Гримнир, сын Балегира, – сказала фигура голосом, похожим на скрежет камня по железу. – Мой жалкий кузен. У нас есть нерешенное дельце, нидинг. Ты должен мне псалмопевца.
– Нали, сын Наинна, – рассмеялся Гримнир, поворачиваясь лицом к фигуре. – Вижу, твой господин отдаёт тебе его обноски! Я бы удивился, если бы не знал, что под этим нарядом ты всё такой же бледный недоносок, каким я оставил тебя умирать на Дороге Пепла. Фо! И ты прав насчёт проблемки! Ты должен мне смерть!
– Ты про свою троллиху? – рассмеялся Нали. – Как трогательно, что ты заботишься о такой, как она. Но ты всегда любил подбирать бродяг. Кстати: когда я разделаюсь с тобой, отнесу твою птичку моему хозяину. Ему такие нравятся… те, кто ломаются, но не гнутся.
– Вот как! Ты ещё можешь драться?
Нали снял шляпу. Правого глаза не было, его принесли в жертву Всеотцу; левый горел ярко, как кузнечный горн; хоть сам мужчина был бледен и зарос чёрной бородой, в его сжатой челюсти чувствовалась вновь обретённая сила. Он откинул плащ, обнажив сильные прямые конечности под кольчугой из плотной ткани. Нали постучал посохом по влажному камню, и скрывающие его чары спали, обнажив правду – то было копьё. Его древко из ясеня возвышалось над макушкой Нали на вытянутую руку, а последняя четверть оружия представляла собой широкий клинок с выступами, выкованный из черного железа и с выгравированными рунами рока.
– Жалкий скрелинг, – прорычал Нали, опускаясь в боевую стойку, – ты даже не представляешь!
Диса смотрела, как великан Бродир проревел имя Всеотца, призывая владыку Асгарда в свидетели. В ответ на это в глубине души берсерка что-то раскрылось – дверь в мир страданий и крови. И через неё шагнуло существо из кошмара. Оно было похоже на Бродира – доброго, нежного Бродира, – но Диса не видела человеческого в глазах этого хищного зверя. Это было создание из холодных склепов и пропитанных кровью полей, монстр, не знающий пощады.
Растопыренные пальцы схватили ближайшего дана за голову. И хотя на мужчине был открытый шлем, одно движение этой громадной руки легко сокрушило железо и кость. Бродир швырнул мертвеца, как куклу, сбив второго дана с ног. Тот поднял щит и ударил Бродира по ногам зазубренным мечом. Не обращая внимания на зияющую рану, открывшуюся в мышце икры, Бродир высоко поднял раненую ногу и опустил пятку на макушку упавшего. Кости лопнули, а позвонки хрустнули, когда вес берсерка вдавил череп дана в грудь.
– ОДИН!
Но Диса не стояла без дела. Когда четверо данов переключили свое внимание на защиту своего лорда, который дважды безуспешно пытался подняться на ноги, Диса побежала к ним, её обнаженный топор был подобен лезвию хирурга в тесных стенах руин. Она разрезала сухожилия одного дана и вспорола ему горло, когда он упал; второго она толкнула в спину. Он рухнул под ноги Бродиру, крича, когда берсерк схватил его голову одной рукой, а кулак с клинком – другой. Мышцы великана дергало от ненависти; крики парня превратились в пронзительные вопли, когда Бродир оторвал ему руку.
Третий дан отступил к Дисе, его лицо было белым, как простыня, и забрызгано кровью. С диким взглядом он врезал ей локтем в лицо, повернулся, чтобы прикончить, и умер, когда массивный кулак Бродира ударил его в центр спины, вонзив осколки грудной клетки в сердце и лёгкие.
Оставшийся дан развернулся и побежал, блея, как овца, спасающаяся от волка. Впопыхах он споткнулся о руины ворот и пропал из виду.
Остались лишь Конрад со священником. Бродир повернулся к ним, сжимая челюсти, слюна стекала по его бороде. Пока лорд Скары пытался схватиться за рукоять меча, бородатый священник преградил путь берсерку. Он поднял свой посох с крестом, и слова, слетевшие с его губ, несли в себе силу Белого Христа.
– Крест святой да будет мне свет, – взревел священник. – Змий же мне князь да не будет!
И Бродир – гигантский Бродир – отступил. Диса смотрела, как огромный северянин пошатнулся и вздрогнул, будто каждое слово молитвы священника плевалось ядом.
– Изыди, сатана! Изыди! – Священник сунул посох в лицо Бродиру. – Возвратись воспять, сатана!
Берсерк дрогнул. И Диса, рыча от злости, незаметно зашла за дрожащее тело гиганта. Слова, слетевшие с губ бородатого священника, заставили её глаза увлажниться, а кожу загореться. И все же она не остановилась. Её вела ярость, защищала от худшего из пагубного влияния Пригвождённого Бога. И в ответ Диса Дагрунсдоттир вонзила лезвие своего ножа в грудь священника в чёрной сутане… и повернула.
– Это за Флоки, ты, сукин сын, целующийся с крестом!
Казалось, будто кто-то задул свечу.
– С-святые, спасите меня! Мой… л-лорд… – Никулас отшатнулся, выронив посох, чтобы схватиться за зияющую рану под грудиной, будто пальцами и волей он мог остановить потоки крови, хлынувшие через его руки. Он споткнулся и упал на колени. – Л-лорд?
Диса потянулась за посохом с крестом…
– Нет! – заревел Конрад. Лорд Скары вскочил на ноги с мечом в руке. Его удар отбросил Дису назад. Девушка отпрыгнула от крестоносца и присела на корточки, держа наготове окровавленный нож.
– Бродир! – предупреждающе крикнула она. Берсерк потряс головой, прочищая разум, и Диса увидела, что огонь в его глазах угас. Они снова стали добрыми и нежными, как она помнила. Что бы ни вызвало его ярость, оно исчезло – или же изгнано заклинанием священника. – Бродир, берегись!
Выражение глубокой печали промелькнуло на лице гигантского северянина, когда ярд блестящей стали впился в толстые мышцы его шеи. Он споткнулся, схватившись за страшную рану, и повернулся лицом к своему убийце. Одна рука с крючковатыми пальцами потянулась к Конраду – последний акт неповиновения, – но крестоносец отскочил в сторону и снова ударил Бродира, а затем третий раз и четвёртый. Он бил, пока берсерк не упал, в огромном теле не осталось ничего, кроме крови и сожалений.
И тогда Конрад Колдун пошёл на Дису со столь же свирепым и сосредоточенным лицом, что и у Гримнира.
Диса встретилась с ним клинком к клинку.
Сталь скользила и скрежетала. Пара сражалась в тишине, их ареной были окутанные дымом руины врат Храфнхауга. Среди обломков сотен разбитых жизней затухали пожары, горящие воспоминания о мёртвых давали яркий свет живым. Конрад зашипел и нанёс удар. Слюна слетела с потрескавшихся губ, когда он наклонился и попытался опустить девушку на колени. Но Диса не позволила ублюдку одержать верх благодаря тяжёлому весу или длинным рукам. Она была хитра и сражалась как скрелинг.
Девушка использовала каждый трюк, каждую хитрость, которой научил её Гримнир, против лорда Скары. Она использовала плюсы своего небольшого тела, танцевала вокруг тяжелого клинка и пыталась нанести удар пониже. Конрад же обращался со своим мечом как с молотом, а с рукой Дисы как с наковальней, – но готовый превратить его в любой момент в скальпель.
Но, несмотря на размах их дуэли, её завершила простая ошибка. Диса низко опустилась, сделала ложный выпад влево и нанесла удар справа. Она отбросила мужчину назад с помощью удара, который заскрежетал по краю его кольчуги – это мягкое металлическое шипение было более зловещим, чем любая громкая угроза язычников. Диса рассмеялась. Она отскочила назад…
…и споткнулась о вытянутую руку мёртвого Бродира.
Девушка выругалась, замахала руками и снова выругалась, когда ответный удар Конрада расколол кольчугу, защищавшую её плечо. Диса почувствовала горячую кровь и внезапный, скручивающий живот страх. Боль ударила по ней, как молот. Она отшатнулась, её раненая рука стала бесполезной.
Конрад не дал ей передышки. С горящими глазами он повалил её на колени. Каблук его сапога отбросил её нож, лезвие выскользнуло из её рук и зазвенело на камнях. В его красноватых глазах сверкнула смерть, когда он занёс меч для последнего удара.
И тут лорд Скары внезапно пошатнулся и ахнул, когда брошенный камень попал ему прямо в грудь.
Диса бросилась за своим клинком, дико озираясь в поисках своего спасителя. Она ожидала увидеть раздражённое лицо Гримнира, но вместо этого в дыме появилась Ульфрун с топором в руках и огненной яростью в бледных глазах. Когда она заговорила, её голос был голосом самой могилы:
Волк сразится с Волчицей в тени Ворона.
Конрад застыл, уставившись на неё. Затем он плавно нагнулся и поднял упавший щит.
– Да будет так, – зарычал он, выпрямившись.
В глубине кургана не было свидетелей дуэли, развернувшейся между каунаром и двергом, не считая незрячих глаз давно умерших. В этом жутком голубом сиянии смертоносное копьё Нали металось и пело, его песня была о крови и мести; в руках Гримнира с чёрными ногтями ожил Сарклунг, гибкий и быстрый, железо узнало своего повелителя. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы; железо скрипело и звенело.