Но за последние три года — с тех пор как Кайл стал приверженцем Грейс, а затем и самым доверенным ее лицом — он не поднял руки ни на одного человека. До встречи с Грейс он был настоящим нелюдимом, мрачным и жестоким. Но те дни давно канули в прошлое. За угрожающим фасадом Грейс разглядела чистую душу. Да, Кайл сбился с пути, но ему не терпелось вернуться на стезю добродетели (даже если сам он тогда об этом и не подозревал). Всего-то и требовалось, чтобы кто-то показал ему путь. Грейс вывела его из тьмы, и он послушно последовал за ней. Отныне его железные кулаки и мощные ручищи не сразят ни одного добродетельного человека. Нет, они обрушатся лишь на врагов Господа — и не раньше, чем Грейс прикажет уничтожить их.
Врагов Господа она видела насквозь. Способность с первой же секунды распознать безнадежно больную душу была лишь малой частицей того Дара, который она получила от Бога. Ей хватало одного взгляда, чтобы понять, есть ли у человека надежда на искупление, или же он глубоко порочен. Лишь ей, Избранной, принадлежал такой Дар. Ей, и никому больше. Она слышала зло в голосах падших, прозревала его в их глазах. Им не под силу было обмануть ее.
Многие, получи они такой же Дар, начали бы сомневаться в себе. Может, даже сочли бы себя безумными. Многие, но не Грейс. Ей и в голову не приходило сомневаться в своей избранности. Она твердо знала, что права в своих суждениях, потому что так ей сказал Господь.
Грядет тот день, когда она призовет-таки Кайла (и кое-кого еще) и повелит ему обрушиться на приспешников Сатаны. Она будет указывать на злые души, а Кайл уничтожать их. Вот и сейчас, сидя на твердом стуле в подвале собственной церкви, в окружении самых преданных учеников, Грейс содрогалась от предвкушения. Ей выпадет ни с чем не сравнимая радость наблюдать, как мощные ручищи Кайла обрушатся со всей силой на неверных и сатанистов.
Время это уже не за горами. Скоро. Скоро грядут Сумерки.
Она мигнула, глядя на огонек свечи.
— Вы готовы, Мать Грейс? — тихо спросил Кайл.
— Да.
Грейс закрыла глаза. На мгновение ее окутала тьма, но Грейс тут же установила контакт с миром духов. За закрытыми веками замигали огни. Вспышки и пятна, линии и зигзаги, целые фонтаны огней. Свет разбивался на образы и формы — и тусклые, и ослепительно-яркие, исключительно красных тонов. А как же? Она погружалась в царство духов и спектральных энергий, а там сегодня был красный день. Наикраснейший из всех, какие ей только доводилось видеть.
Вокруг нее роились бесчисленные духи. Вместе с ними Грейс двинулась прочь, будто погружаясь в мир, который был нарисован на внутренней стороне ее век. Сначала она двигалась медленно, ощущая, как душа все больше отделяется от тела. Она еще осознавала тот временной план бытия, на котором существовало ее тело: запах горящих свечей, плотную поверхность дубового стула, еле различимый шепот кого-то из учеников. В конце концов и это исчезло. Она двинулась, затем полетела, затем стремительно понеслась в пронизанной светом пустоте со скоростью, которая сначала радовала, потом сводила с ума…
Внезапная тишина.
Она погрузилась в самую глубь мира духов. Висела неподвижно, будто астероид, подвешенный в отдаленном уголке Вселенной. Она утратила всякую связь с миром, оставленным где-то позади, не видела и не слышала его. Духи всех форм и очертаний носились в красном мерцании по просторам безграничной ночи. Одни двигались быстро, другие — медленно. Одни устремлялись к цели, другие просто крутились на месте. Их задачи и священные обязанности были выше понимания Грейс.
Ей вспомнился мальчик, Джоуи Скавелло. Грейс знала, кто он такой, как знала и то, что он должен умереть. Вот только не знала, настало ли это время. В мир духов она отправилась с одной-единственной целью — выяснить, что и когда следует сделать с ребенком.
Грейс надеялась, что ей прикажут убить его. Ей не терпелось его убить.
9
Пары глотков виски оказалось достаточно, чтобы Кристина Скавелло немного успокоилась. Она больше не плакала и не сжимала руки, но в позе ее все еще чувствовалось напряжение.
Чарли все так же сидел на краешке стола.
— До тех пор, пока мы окончательно не разберемся, с кем имеем дело, имеет смысл приставить к Джоуи парочку телохранителей.
— Хорошо. Давайте так и сделаем.
— Мальчик ходит в школу?
— В подготовительный класс. В школу он пойдет осенью.
— О занятиях придется забыть до тех пор, пока все это не уляжется.
— Это не уляжется само собой, — колко заметила Кристина.
— Я вовсе не имею в виду, что мы собираемся пассивно ждать, пока все закончится. Как только мы положим конец нападкам на мальчика, Джоуи сможет вернуться к занятиям.
— Думаете, двух телохранителей будет достаточно?
— На самом деле речь идет о шести. Три пары, каждая из которых будет работать по восемь часов в сутки.
— Это значит, во время каждой смены с ним будет всего два человека, и я…
— Они справятся. Это опытные ребята. Однако подобные услуги обходятся недешево. Если вы…
— Я могу себе это позволить, — отрезала Кристина.
— Моя секретарша даст вам прайс-лист…
— Разумеется. Я оплачу все, что требуется.
— А как насчет вашего мужа?
— В смысле?
— Ну, как он относится к этой истории?
— У меня нет мужа.
— А-а… Прошу прощения, если…
— Не стоит извиняться. Я не вдова и не в разводе.
Сказано это было все с той же прямолинейностью, которую сразу подметил в ней Чарли. Ему нравилось ее нежелание хитрить и увиливать от ответов.
— Я никогда не была замужем.
— Ясно.
Чарли не сомневался, что в его голосе не было ни капли неодобрения, но Кристина тут же подобралась, будто своим замечанием он оскорбил ее.
— Что вы хотите этим сказать?
Было видно, что рассердилась она не на шутку.
— Что беретесь за дело только после того, как удостоверитесь в моральной благонадежности клиента?
Чарли поразила эта резкая смена тона.
— Конечно нет. Я просто…
— Я не собираюсь сидеть здесь, будто преступник в ожидании суда…
— Стоп. Стоп. Стоп. Что не так? Что такого я сказал? Бог ты мой, да мне без разницы, были вы замужем или нет.
— Прекрасно. Раз с этим покончено, почему бы не поговорить о том, как именно вы намерены выследить ту старуху?
Несмотря на сдержанный тон, во взгляде ее по-прежнему читался гнев.
Чарли не мог понять, откуда эта болезненная реакция на то, что у ее сына нет законного отца. Конечно, ситуация не из приятных, и ей наверняка хотелось бы, чтобы все сложилось иначе. Но на подобные вещи в обществе давно смотрели сквозь пальцы. А она реагирует так, будто на дворе не восьмидесятые годы, а сороковые.
— Я и правда не придаю этому значения, — повторил он.
— Чудесно. Рада, что встретила человека с такими передовыми взглядами. Будь моя воля, обязательно вручила бы вам Нобелевскую премию за человеколюбие. Ах да, не могли бы мы вернуться к нашему расследованию?
Да что с ней такое, продолжал дивиться Чарли. Он был только рад, что у нее нет мужа. Неужели она не чувствует его интереса к ней? Большинство женщин обладает в этом плане непревзойденным шестым чувством.
— Если я раздражаю вас, — сказал Чарли, — мы могли бы отдать это дело одному из моих помощников.
— Нет, я вовсе…
— Это очень хорошие, надежные специалисты. Но я бы хотел заверить, что у меня и в мыслях не было смеяться над вами или осуждать вас. Я ничуть не похож на того копа, который читал вам сегодня утром нотацию.
— Офицер Уилфорд.
— Я не Уилфорд, я проще смотрю на жизнь. Ну что, мир?
Помедлив, она кивнула. Напряжение ушло, а вместе с ним и гнев, уступив место смущению.
— Простите, что сорвалась, мистер Харрисон.
— Все в порядке. И зовите меня Чарли, — улыбнулся он. — Нам все же необходимо поговорить об отце Джоуи, поскольку есть вероятность, что он как-то связан с этим.
— Со старухой?
— Ну да.
— Сомневаюсь.
— Может, ему нужна опека над сыном.
— Тогда почему просто не прийти и не поговорить со мной?
Чарли пожал плечами:
— Люди не всегда руководствуются здравым смыслом.
— И все-таки это не отец Джоуи, — покачала головой Кристина. — Насколько мне известно, он даже не догадывается о его существовании. К тому же та чокнутая кричала, что Джоуи должен умереть.
— Тем не менее мы не можем исключить такую возможность. Нам придется коснуться этой темы, даже если она… очень болезненна для вас.
— Все дело в том, что, когда я забеременела, это едва не убило Эвелин, мою мать. Она возлагала на меня такие надежды… а тут эта беременность. Она обвинила меня во всех смертных грехах. Никогда еще я не чувствовала себя такой никчемной, — вздохнула Кристина. — Может, именно поэтому я так переживаю, что Джоуи… незаконнорожденный.
— Понимаю.
— Нет, это невозможно понять. Надо знать…
Чарли терпеливо ждал продолжения. Он умел слушать. Это было частью его профессии.
— Эвелин… моя мать… не очень-то любит Джоуи. Если бы она могла, то вовсе вычеркнула бы его из своей жизни. Порой она обращается с ним, будто он… дурной, или порочный, или бог знает что еще. Это глупо, это мерзко, но совершенно в духе моей матери — обвинять его в том, что моя жизнь сложилась не так, как ей хотелось бы.
— Если ваша мать терпеть не может Джоуи, нельзя ли предположить, что именно она стоит за инцидентом со старухой?
Кристина поежилась, но тут же покачала головой:
— Однозначно нет. Она бы не пошла на такое. Эвелин привыкла действовать без обиняков. Если ей что-то не нравится, она выскажет это в лицо, даже если будет знать, что каждое ее слово ранит не хуже ножа. Но настраивать подруг против моего мальчика… это не в ее стиле.
— Возможно, она не вовлечена в это напрямую. Но представим на минутку, что она нелестно отзывалась о вас и о Джоуи в присутствии других людей. И в числе их могла оказаться та пожилая особа, которую вы встретили у торгового центра. Ваша мать обронила что-то в сердцах, даже не понимая, что та женщина не в себе, что она воспримет все буквально и решится действовать. Могло так быть?