— Кайл? — сказала она так, будто впервые услышала это имя.
Теперь уже она смотрела на него с подозрением.
— Постарайтесь расслабиться, — сказал он. — У вас было видение. Через минуту-другую вы все вспомните. Все встанет на свои места.
Он протянул ей свои широченные шероховатые ладони. Порой сразу после транса Мать Грейс ощущала себя до того потерянной и напуганной, что ей необходимо было дружеское прикосновение. Ухватившись за руки Кайла, она подпитывалась, будто от батареи, наполняясь мало-помалу физической силой.
Но не сегодня. Сегодня она отстранилась. Нахмурилась. В недоумении взглянула на свечи, на сидящих у ее ног учеников.
— Боже, до чего хочется пить! — пожаловалась она.
Один из учеников поспешил принести ей воды.
— Что вам от меня нужно? — спросила она Кайла. — Зачем вы привели меня сюда?
— Скоро вы все вспомните, — ободряюще улыбнулся он.
— Не нравится мне это место, — сказала она дрожащим голосом.
— Это ваша церковь.
— Церковь?
— Подвал вашей церкви.
— Здесь темно, — пожаловалась она.
— Здесь вы в безопасности.
Она надулась, будто трехлетний ребенок. На лице ее проступила гримаса недовольства.
— Я боюсь темноты. — Она обхватила себя за плечи. — Зачем вы привели меня в этот темный подвал?
Один из учеников встал и включил свет.
Остальные задули свечи.
— Церковь? — повторила Мать Грейс, разглядывая обитые деревом стены, массивные потолочные балки. Было видно, что она изо всех сил пытается справиться с ситуацией, но пока без особого успеха.
И тут уже Барлоу ничем не мог ей помочь. Порой ей требовалось не меньше десяти минут, чтобы стряхнуть с себя то замешательство, в котором пребывало ее сознание после путешествия в мир духов.
Мать Грейс встала.
Вслед за ней поднялся и Барлоу.
— Мне нужно попи́сать. — Скривившись, она прижала руку к животу. — Есть где здесь попи́сать? Мне очень нужно.
Барлоу кивнул Эдне Ваноф, коренастой женщине небольшого росточка, которая тоже входила в число избранных учеников, и та повела Мать Грейс в туалет, расположенный в дальнем конце комнаты. Мать Грейс ступала неуверенно, опираясь на руку Эдны и ошеломленно поглядывая по сторонам.
— Боже! — раздался с другого конца комнаты ее громкий голос. — Я просто лопну, если не попаду сейчас в туалет.
Тяжко вздохнув, Барлоу опустился на свой неудобный стульчик.
Труднее всего ему да и другим ученикам было понять и принять причудливое поведение Матери Грейс после транса. В такие моменты она ничем не походила на духовного лидера — обычная старуха, лишенная даже зачатков величия. Пройдет каких-нибудь десять минут, и она вновь обретет ясный ум, станет той проницательной, целеустремленной особой, которая отвратила его от греховной жизни. Тогда уже никто не сможет усомниться в ее силе, мудрости и духовной святости. Никто не рискнет оспорить подлинный характер ее великой миссии. Лишь эти тягостные минуты портили все дело. Каждый раз, наблюдая за этим жалким подобием его духовной наставницы, Барлоу мучился неопределенностью.
Он сомневался в ней.
И ненавидел себя за эти сомнения.
Похоже, Бог намеренно лишал Мать Грейс опоры в ее ясном разуме и железной воле, чтобы испытать на прочность ее приверженцев. Лишь тем, чья вера была непоколебима, суждено было остаться с ней до конца, создав по-настоящему сильную церковь. Барлоу знал это, но всякий раз, когда видел Мать Грейс в подобном состоянии, в душе его начиналось брожение.
Он взглянул на учеников, которые все так же сидели на полу. Все они выглядели встревоженными, все беззвучно молились. Должно быть, просили у Бога сил не сомневаться в их наставнице, как сомневался сейчас Барлоу. Он закрыл глаза и тоже начал молиться.
Скоро им потребуется вся их вера и решимость, ведь убить мальчишку будет не так-то просто. Мать Грейс однозначно дала понять, что они имеют дело не с обычным ребенком. Он наделен огромной силой, а потому, отважившись поднять на него руку, они рискуют собственной жизнью. И все же они должны сделать этот шаг — в интересах всего человечества.
Барлоу надеялся, что Мать Грейс позволит именно ему нанести смертельный удар, осуществить Божье возмездие. Ведь тот, кто убьет мальчишку (или погибнет в ходе этой отчаянной попытки), попадет прямо на небеса, где ему будет уготовано место у трона Господа. В этом Барлоу ни капельки не сомневался. Если он обратит свою физическую мощь и потаенную ярость на то, чтобы искоренить зло в облике ребенка, Всевышний простит ему грехи прошлого. Все те случаи, когда он по неведению карал невинных.
Примостившись на своем твердом дубовом стуле, Барлоу продолжал молиться, и чем дольше он молился, тем крепче сжимались его кулаки. Мышцы шеи напряглись, дрожь пробежала по телу. Ему не терпелось выполнить свою миссию.
11
Не прошло и двадцати минут, а Генри Рэнкин уже положил на стол Чарли Харрисону данные из отдела транспортных средств.
Худощавый и невысокий (примерно метр шестьдесят), Рэнкин двигался с грацией спортсмена. Кристина даже подумала, не был ли он раньше жокеем. Фигуру его облегал светло-серый костюм превосходного кроя. Дополняли наряд черные ботинки и белая рубашка с голубым галстуком. Из нагрудного кармана пиджака выглядывал аккуратно сложенный голубой платок. Повстречай Кристина Рэнкина на улице, ей бы и в голову не пришло, что перед ней частный детектив.
После того как их с Кристиной представили друг другу, Рэнкин вручил Чарли листок бумаги:
— Если верить Отделу транспортных средств, белый фургон принадлежит частной типографии, которая называется «Слово Истины».
Если уж на то пошло, Чарли Харрисон тоже не очень-то походил на сыщика. Сыщик, по мнению Кристины, должен был возвышаться над окружающими благодаря своему росту. Чарли был повыше Генри Рэнкина, но не больше метра восьмидесяти. Никаких тебе накачанных мускулов, которые придают человеку вид, будто он способен проломить кирпичную стену. Чарли выглядел энергичным и подтянутым, но никому бы и в голову не пришло, что в критической ситуации он будет прорубаться сквозь стену — кирпичную или любую другую. Когда речь заходила о частном детективе, воображение рисовало Кристине человека с поджатыми губами, недобрым огоньком в глазах и манерой держаться, которая должна была внушать уважение и трепет. В облике Чарли не было ничего угрожающего. Он выглядел собранным наблюдателем, знающим свое дело, но никак не опасным. Привлекательное, хотя и не слишком запоминающееся лицо его обрамляла копна белокурых волос, аккуратно зачесанных назад. Но лучше всего были глаза: ясные, серо-зеленые, с прямым взглядом. Они смотрели на тебя с дружеской симпатией, без намека на безжалостность или жестокость.
Ни Чарли, ни Рэнкин не напоминали внешне Магнума, Сэма Спейда или Филипа Марлоу — и все же Кристина чувствовала, что обратилась по адресу. Чарли Харрисон был человеком дружелюбным, хладнокровным и прямолинейным. Двигался и держался он с той лаконичностью, которая выдавала в нем профессионала. Каждый его жест был точным и выверенным. Судя по всему, в его практике было не так уж много провальных дел. В присутствии Чарли Кристина ощущала себя в безопасности.
Мало кто производил на нее подобное впечатление. И прежде всего это касалось мужчин. В прошлом, когда Кристина пыталась положиться на представителей сильного пола, ей нередко приходилось пожалеть об этом. Но сердце подсказывало ей, что Чарли Харрисон не похож на большинство мужчин и она смело может довериться ему.
Чарли закончил изучать документ, который вручил ему Рэнкин.
— «Слово Истины»? Надо же! Есть у нас что-нибудь на них?
— Ничего.
Чарли взглянул на Кристину:
— Слышали про таких?
— Нет.
— Вы когда-нибудь печатали для своего магазина брошюры, рекламные листовки или что-то еще в этом роде?
— Само собой. Но мы обращались в другую типографию.
— Ладно, — вздохнул Чарли, — надо будет выяснить, кто владелец компании, и составить список его работников. Потом проверим всех до единого.
— Сделаем, — кивнул Генри Рэнкин.
Чарли снова повернулся к Кристине:
— Мисс Скавелло, не хотите рассказать обо всем своей матери?
— Только если в этом будет крайняя необходимость.
— Такая необходимость рано или поздно возникнет. Ну а пока… пока вы могли бы вернуться на работу. У нас уйдет пара часов на то, чтобы собрать нужную информацию.
— А как же Джоуи?
— Он пока побудет со мной. Хочу посмотреть, что случится, если вы уедете без мальчика. Тот парень в фургоне — он поедет за вами или останется ждать? Кто из вас для него важнее?
«Этот тип останется ждать, — мрачно подумала Кристина. — Джоуи — вот кого он намерен убить».
Шерри Одвей, секретарша в агентстве «Клемет — Харрисон», последний час мучилась вопросом, уж не совершили ли они с ее мужем, Тедом, серьезной ошибки. Шесть лет назад, спустя три года с начала семейной жизни, они решили, что дети им не нужны, и Тед сделал вазэктомию. Без такой обузы, как дети, они смогли позволить себе более комфортабельный дом, лучшую обстановку, да и машину подороже. Никто им не мешал устроиться вечером с книжкой или просто вдвоем, чтобы провести час-другой в собственное удовольствие. Большинство их друзей, обремененных семьями, не могли позволить себе такую роскошь. Всякий раз, сталкиваясь с каким-нибудь грубым и невоспитанным ребенком, Шерри и Тед мысленно поздравляли себя с принятым решением. Они наслаждались свободой, и Шерри никогда не сожалела о своем выборе. Вплоть до сегодняшнего дня. Отвечая на звонки и печатая письма, она украдкой наблюдала за Джоуи Скавелло. Не прошло и часа, а ей уже захотелось (чуть-чуть), чтобы это был ее ребенок.
Давно не встречала она такого славного малыша. Джоуи сидел в кресле, непомерно большом для его хрупкой фигурки. Когда к нему обращались, он отвечал, но сам не донимал Шерри вопросами, не требовал внимания. Он листал журналы, разглядывая картинки, и тихонько мурлыкал что-то себе под нос. Не ребенок, а загляденье.