— Что мне теперь делать? — спросил он.
— Пока что иди домой. Поспи. Отдохни перед завтрашним днем.
— Разве мы не отправимся в погоню прямо сегодня?
— Сначала еще нужно их найти.
— Как?
— Господь подскажет. А пока иди поспи.
Он поднялся и шагнул в проход.
— А вы сами? — с тревогой спросил он. — Вам тоже нужно поспать.
Голос ее снова упал до еле различимого шепота.
— Спать? Я не могу спать, мой мальчик. Меня хватает на какой-то час. Потом я просыпаюсь, а в голове у меня теснятся образы и видения, послания ангелов и духов. В такие минуты я переполнена страхами, тревогами и надеждой, видениями земли обетованной и той чудовищной ответственностью, которую возложил на меня Господь. Как бы я хотела уснуть! Уснуть надолго, отвлечься от этих непомерных требований и тревог. Однако Бог изменил меня так, что в эти тяжкие дни я могу обходиться без сна. И я не смогу уснуть полноценным сном, пока Господь того не пожелает. По причинам, которые превыше моего понимания, я нужна ему бодрствующей. Это он дает мне силы существовать без сна, всегда настороже. — Голос ее дрогнул то ли от страха, то ли от благоговения. — Видишь ли, Кайл, это и прекрасно, и ужасно, радостно и страшно, восхитительно, но и утомительно быть сосудом Божественной воли.
Открыв сумку, она достала оттуда платок и высморкалась. Внезапно ей бросилось в глаза, что платок давно не стиран и выглядит просто отвратительно.
— Только взгляни, — сказала она, указывая на него Кайлу. — Разве это не ужасно? А ведь я была такой чистюлей. Мой муж — да хранит Господь его душу — любил говорить, что дома у нас чище, чем в операционной. А уж как я следила за собой! Я бы ни за что, ни за что не положила в сумочку такой ужасный платок. Я бы и не прикоснулась к нему в те дни, когда на меня еще не снизошел Дар, вытеснив при этом множество обыденных забот.
Серые глаза ее наполнились слезами.
— Порой… мне страшно, очень страшно. Да, я признательна Господу за Дар… признательна за все, что обрела… но напугана из-за того, что потеряла.
Кайлу хотелось понять, каково это — быть инструментом Божественной воли, но он не в состоянии был постичь те запредельные силы, которые управляли этой хрупкой женщиной. Он не знал, что сказать, и жалел, что не может найти слов утешения.
— Иди поспи, — повторила Мать Грейс. — Завтра, если повезет, мы убьем мальчишку.
28
Пока машина неслась по залитым дождем улицам, Чарли настоял на том, чтобы осмотреть рану, хотя Кристина и уверяла, что там нет ничего серьезного. К величайшему его облегчению, оказалось, что рана и правда пустяковая. Пуля оставила лишь небольшой след чуть выше бедра: не столько рана, сколько царапина. Ожог, который слегка кровоточил. Тем не менее они заехали в ночную аптеку, где купили йод и бинты. Пока Винс выруливал на дорогу, Чарли быстро обработал рану. Они долго кружили по городу, по бесконечной паутине улиц, как насекомое, которое держится во тьме из страха, что на свету его кто-нибудь прихлопнет.
Они приняли все мыслимые меры предосторожности, чтобы убедиться, что хвоста за ними нет, и только к часу прибыли в безопасное прибежище в Лагуна-Бич. Из дома, расположенного на длинной улице, в дневные часы открывался вид на океан. Домик был маленьким, больше похожим на бунгало. Построенный сорок лет назад, он тем не менее находился в прекрасном состоянии. Изящные кованые решетки и расписные ставни придавали ему сказочный вид. Бугенвиллея поднималась вверх по стене и оплетала часть крыши. Дом принадлежал тетушке Генри Рэнкина, которая отдыхала в свое удовольствие в Мексике. У Грейс Спайви не было ни малейшего шанса отыскать их тут.
Жаль, что они не приехали сюда раньше, думал Чарли. Не стоило отправлять Джоуи и Кристину в их собственный дом. Но кто же знал, что Грейс Спайви возьмется действовать так быстро и безжалостно?
Одно дело — убить собаку, и совсем другое — отправить в тихий жилой квартал вооруженных дробовиками убийц. Чарли подозревал, что она спятила, но чтобы настолько… В результате он потерял двух своих людей, двух друзей. Душу его разъедали скорбь и самобичевание. Пита Локберна он знал девять лет, Фрэнка Ройтера — шесть, и с обоими у него были прекрасные отношения. И хотя умом он понимал, что в случившемся нет его вины, настроение у него было хуже некуда. Он просто не знал, как ему жить дальше с таким грузом на душе.
Чарли старался не выдавать своего горя, чтобы не расстраивать еще больше Кристину, которая винила себя в смерти Пита и Фрэнка. Чарли пытался переубедить ее: Фрэнк и Пит осознанно шли на риск — в этом и состояла их работа. Не обратись Кристина в агентство, сейчас в морг везли бы другие тела — ее и Джоуи. Так что она поступила правильно, когда отправилась к ним за помощью.
Несмотря на все его доводы, Кристине так и не удалось стряхнуть с себя мрачное чувство вины.
Джоуи уснул прямо в машине, и Чарли перенес его в дом, осторожно ступая по мокрой от дождя лужайке. Вместе с Кристиной они раздели и уложили мальчика в постель.
— Думаю, нет ничего страшного, если он не почистит сегодня зубы, — озабоченно заметила Кристина.
Чарли не смог сдержать улыбку. Лишь тут до Кристины дошло, как глупо беспокоиться из-за кариеса, когда ребенок чудом спасся от трех убийц.
Покраснев, она добавила:
— Если уж Бог спас его от пуль, то спасет и от дырок в зубах.
— Ясное дело, — улыбнулся Чарли.
Чубакка устроился рядом с кроватью и зевнул во всю пасть. У него тоже выдался трудный день.
В дверях появился Винс Филдс:
— Где мне лучше расположиться, босс?
Чарли замялся, вспомнив Пита и Фрэнка. Это он отправил их на линию огня, и ему не хотелось поступать так же с Винсом. Но не мог же он сказать, чтобы Винс спрятался в шкафу, где тот будет в безопасности? Работа Винса как раз и состояла в том, чтобы выходить на линию огня, прикрыв собой других. Винс знал об этом, и Чарли тоже. И оба понимали, что отдавал здесь распоряжения Чарли. И распоряжения эти следовало выполнять, невзирая на последствия.
— Я… ты нужен мне здесь, Винс, — сказал Чарли. — Устраивайся в комнате, рядом с постелью.
Винс сел на стул.
Чарли повел Кристину на крохотную кухоньку, где Джордж Свортхаут успел сварить кофе и теперь наливал в чашки себе и Винсу. Чарли отправил Джорджа в гостиную, чтобы тот мог наблюдать за улицей, после чего налил кофе себе и Кристине.
— Мириам — тетка Генри — знает толк в бренди. Хотите, капну немного в кофе?
— Хорошая идея, — кивнула Кристина.
В шкафчике у холодильника он нашел бутылку бренди и плеснул в обе чашки.
Они уселись за столик у окна, откуда открывался вид на промокший сад, где в это время суток цвели только тени.
— Как ваше бедро? — спросил Чарли.
— Слегка пощипывает.
— Точно?
— Абсолютно. Как вы думаете, что там сейчас происходит? Полиция проведет аресты?
— Вряд ли. Все нападавшие мертвы.
— Но женщина, которая послала их, жива. Она тоже участвовала в подготовке нападения. Она его организовала. Это только усугубляет ее вину.
— У нас нет доказательств, что их послала именно Грейс Спайви.
— Если все трое были членами ее церкви…
— Это станет важной уликой. Проблема лишь в том, как доказать их причастность к церкви Сумерек.
— Ну, полиция могла бы допросить их близких, друзей…
— Что они наверняка и сделают… если смогут найти их близких и друзей.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ни у одного из стрелков не было при себе документов. Ни кредитных карт, ни водительских удостоверений. Ровным счетом ничего.
— Отпечатки пальцев. Разве нельзя установить их личности по отпечаткам пальцев?
— Только в том случае, если они служили в армии, были не в ладах с законом или работали в службе безопасности. Иначе их отпечатков просто нет ни в одной базе данных.
— Выходит, мы можем так и не узнать, кто они такие?
— Не исключено. А пока мы не знаем, что это за люди, нет никакой возможности проследить их связь с Грейс Спайви.
Кристина нахмурилась, размышляя над сложившейся ситуацией. Очевидно, что ей хотелось найти способ, который позволил бы установить связь между тремя убийцами и церковью Сумерек. Чарли знал, что она зря теряет время, что Грейс Спайви слишком осторожна, но Кристина должна была понять это сама.
— Тот человек, который напал на нас перед домом… — сказала она наконец, — это водитель белого фургона?
— Нет. В бинокль я видел другого парня.
— Но если он был в фургоне, пусть и как пассажир, машина все еще может стоять неподалеку от моего дома.
— Полицейские обшарили все вокруг. Белый фургон будто испарился. Никаких зацепок, ведущих к «Слову Истины» или церкви Сумерек.
— А как насчет оружия?
— Полиция проверяет и этот след. Только вряд ли ружья и револьверы были приобретены законным путем. Вряд ли мы сможем установить покупателя.
Кристина не скрывала своего разочарования.
— Но мы же знаем, что Грейс Спайви угрожала Джоуи, что ее человек в белом фургоне следил за нами. Разве после того, что случилось сегодня вечером, полиция не удосужится хотя бы поговорить с ней?
— Разумеется, они это сделают.
— Когда?
— Думаю, прямо сейчас. Но она наверняка заявит, что ее люди тут ни при чем.
— За ней установят наблюдение?
— Нет. Да и какой в этом смысл? Можно проследить за Грейс Спайви, но нельзя держать под контролем всех, кто относится к ее церкви. У полиции просто нет такого количества людей. Да это и незаконно.
— Значит, мы вернулись к тому, с чего начали, — с горечью заметила Кристина.
— Нет. Рано или поздно один из этих безымянных стрелков, а может, их ружья или те фотографии, которые я сделал утром, выведут нас на Грейс Спайви. Люди несовершенны. Наверняка они что-то упустили, где-то допустили ошибку… и мы воспользуемся их промахом. И это будет не последняя их ошибка, так что со временем у нас накопится немало улик, чтобы прижать их к ногтю.