— Этого мы не видели, — признал Чарли. — Возможно, молотком орудовал кто-то из ее учеников… однако с полного ее согласия.
Бу слегка сдвинулся, и кресло под ним скрипнуло.
— Существует и другая возможность. Спонтанное появление стигматов на руках и ногах душевнобольных, одержимых манией религиозного преследования, — феномен достаточно редкий, однако не раз наблюдавшийся в истории.
— Хотите сказать, что ее раны были настоящими? — Генри Рэнкин не смог скрыть свое изумление. — В том смысле, что появились по воле Бога?
— Нет-нет, я вовсе не имею в виду, что это и в самом деле священный знак или что-то в этом роде. Бог тут ни при чем.
— Рад слышать, — сказал Чарли. — А то я уже боялся, что ты впал в мистику. Если и есть что-то такое, что способно меня потрясти, так это твое превращение в мистика или в балетного танцора.
На лице толстяка все так же читалась тревога.
— Господи, Бу, я и так напуган! Но если ситуация тревожит даже тебя, значит дела совсем плохи.
— Я и правда встревожен. Что касается феномена стигматов, существуют свидетельства, что в порыве религиозного рвения душевнобольной может обрести определенный контроль над телом… над тканями организма. Едва ли не сверхъестественный контроль, который медицина не в силах пока объяснить. Во многом это можно сопоставить с тем, как индийские святые ступают по раскаленным углям или лежат на гвоздях, предотвращая травмы силой воли и самовнушением. Раны Грейс — обратная сторона той же медали.
Генри, которому нравилось все логически обоснованное и предсказуемое, который полагал, что вселенная должна содержаться в таком же идеальном порядке, как вещи в его гардеробе, был явно смущен этими рассуждениями о сверхъестественных способностях.
— Хотите сказать, что они заставляют собственное тело кровоточить, просто подумав об этом? — спросил он.
— Скорее всего, они не думают ни о чем таком — во всяком случае, на сознательном уровне. Стигматы — результат сильнейшего подсознательного желания стать значимой религиозной фигурой или символом, превратиться в объект почитания или приобщиться к чему-то, что имеет космический размах. — Бу сложил руки на своем внушительном животе. — Приходилось ли вам слышать что-нибудь о так называемом чуде при Фатиме?
— Что-то не припомню, — ответил Чарли.
— Дева Мария явилась там целой толпе ее почитателей, — сказал Генри. — Если не ошибаюсь, произошло это в двадцатых годах.
— Потрясающий пример Божественной манифестации… или один из самых немыслимых случаев массовой истерии и самогипноза. — По тону Бу было видно, что сам он склоняется ко второй версии. — Сотни людей утверждали, что видели Деву Марию, явление которой сопровождалось в небе всеми цветами радуги. У пары человек, находившихся в этой огромной толпе, появились стигматы — раны распятия. У мужчины начали кровоточить руки, а на ногах у женщины открылись дыры, как от удара гвоздем. Многие заявляли, что на голове у них образовалось кольцо из крохотных проколов, вроде того, что могут возникнуть от тернового венца. Документально подтверждено, что один человек плакал кровавыми слезами. Последующее медицинское обследование не выявило ни травмы глаз, ни возможного источника крови. Иными словами, человеческое сознание для нас — по-прежнему темный лес. Здесь, — он коснулся виска своим толстым пальцем, — кроются тайны, которые мы пока не в силах разгадать.
Чарли содрогнулся. Ему стало не по себе от мысли, что Грейс до того глубоко погрузилась в безумие, что может спонтанно дать телу импульс, который заставит его кровоточить. И все это ради того, чтобы обосновать свои больные фантазии.
— Впрочем, — добавил Бу, — вы, скорее всего, правы насчет гвоздей и молотка. Спонтанно возникшие стигматы — вещь крайне редкая. Грейс, должно быть, сотворила их сама… или попросила кого-то из своих людей.
Потоки дождя струились по стеклянным стенам высотки. Мимо промелькнула насквозь промокшая черная птица. Казалось, еще секунда — и она ударится о стекло, но в последний момент ей все-таки удалось увильнуть.
Осмысливая информацию о кровавых слезах и ранах, порожденных больным сознанием, Чарли мрачно заметил:
— Кажется, я понял наконец смысл жизни.
— И в чем же он? — поинтересовался Бу.
— Мы всего лишь актеры в космическом фильме ужасов, который крутят в частном кинотеатре Господа Бога.
— Вполне возможно, — кивнул Бу. — Если ты читал Библию, то знаешь, что Бог способен измыслить такие кары, какие и не снились Стивену Спилбергу или Альфреду Хичкоку.
33
Сэнди Брекенштейну удалось разглядеть в бинокль номера синего «доджа», когда тот в третий раз проехал мимо дома. Пока Кристина Скавелло сообщала о подозрительном фургоне Максу, Сэнди связался с Джулией Гетерс, которая отвечала в их агентстве за связи с полицией, и попросил ее проверить «додж».
Все это время он не спускал глаз с улицы перед окном.
Не прошло и пяти минут, как синий фургон снова проехал мимо, на этот раз следуя вверх по холму.
В бинокль просматривались очертания двух человек в кабине.
Казалось, они с особым вниманием изучают дом, в котором прятались Джоуи и Кристина.
Затем машина скрылась из виду. Сэнди едва не пожалел, что они не припарковались напротив. По крайней мере, так он мог бы присмотреть за ними.
Пока Сэнди стоял у окна, смутно жалея, что не стал в свое время бухгалтером, как его отец, Джулия успела связаться с отделом транспорта, а затем и с Департаментом шерифа по округу Ориндж. Благодаря компьютеризации обоих отделов ей удалось быстро получить нужную информацию, и уже через двенадцать минут она перезвонила Сэнди. По данным транспортного отдела, фургон был зарегистрирован на имя некоего Эмануэля Луиса Спадо. А в офисе шерифа, куда стекались сведения из всех полицейских участков, ей сообщили, что мистер Спадо заявил в шесть утра о пропаже своего фургона.
Сэнди тут же отправился к Максу, который, узнав последние новости, не смог скрыть свое беспокойство.
— У нас проблемы, — без обиняков заметил он.
Кристина Скавелло, которая предусмотрительно пересадила сына в угол у холодильника, заметила:
— Однако фургон не принадлежит церкви.
— Но его вполне мог угнать кто-то из учеников Спайви, — откликнулся Сэнди.
— Чтобы у полиции в случае нападения на нас не было повода прямо обвинить Спайви, — пояснил Макс.
— А может, это просто совпадение, что краденый фургон разъезжает по нашей улице, — без особой уверенности заявила Кристина.
— Все эти совпадения — не к добру, — проворчал Макс, продолжая наблюдать за садом.
— Согласен, — кивнул Сэнди.
— Но как они нашли нас?
— Хороший вопрос, — вздохнул Сэнди.
— Понятия не имею, — заметил Макс. — Мы приняли все меры предосторожности, когда добирались сюда.
Все трое знали, что разгадка лежит на поверхности: у Спайви был свой человек в агентстве. Но никому не хотелось озвучивать это вслух.
— Что ты сказал нашим? — спросил у напарника Макс.
— Чтобы прислали подкрепление, — ответил Сэнди.
— Думаешь, стоит ждать их приезда?
— Нет.
— И мне так кажется. Мы тут как утки под прицелом. Дом мог считаться хорошим укрытием, пока никто о нем не знал. Ну а теперь пора выбираться отсюда — пока они не поняли, что мы их засекли. Это наш шанс на спасение.
— Одевайтесь, — повернулся Сэнди к Кристине. — Вы сможете взять только два чемодана, поскольку до машины вам придется нести оба. Нам с Максом нельзя занимать руки багажом.
Кристина кивнула, стараясь справиться с волнением. Мальчик выглядел бледным и подавленным. Даже пес встревожился: принюхиваясь, он негромко заскулил.
Сэнди тоже было не по себе. Он знал, что случилось с Фрэнком Ройтером и Питом Локберном.
34
Удар грома сотряс прозрачные стены.
Дождь припустил с новой силой.
Потолочные вентиляторы нагнетали теплый воздух, но по спине у Чарли время от времени пробегал неприятный холодок.
— Я разговаривал с людьми, которые знали Грейс Спайви до ее превращения в фанатичку. Как я понял, они с мужем были очень близки. Прожили в браке сорок четыре года. Грейс боготворила супруга, готова была наизнанку вывернуться для своего Альберта. Содержала дом в абсолютной чистоте, готовила только его любимые блюда, старалась всячески угодить его вкусам. Единственное, чего она не могла ему дать и чего ему хотелось больше всего, — это сын. На похоронах мужа она только и повторяла: «Я так и не смогла родить ему сына». Не исключено, что для Грейс мальчик — любой мальчик — символ ее неудачи, постоянное напоминание о том, в чем она подвела своего мужа. Пока он был жив, она компенсировала свою неудачу тем, что сдувала пылинки с мужа. Но когда он умер, она осталась наедине со своим бесплодием. Возможно, тогда-то она и начала ненавидеть маленьких мальчиков. Сначала — ненавидеть, потом — бояться. В голове ее зародилась мысль о том, что один из них — Антихрист, призванный поработить мир. Вполне естественное, хоть и прискорбное развитие болезни.
— Если я не ошибаюсь, — сказал Генри, — они с мужем удочерили девочку.
— Ту самую, которая отправила Грейс на психиатрическую экспертизу, когда началась вся эта история с Сумерками, — добавил Чарли.
— Верно, — кивнул Бу. — Грейс продала дом, сняла со счетов все сбережения и вложила деньги в свою церковь. Согласись, необычное решение. И дочь была права, когда пыталась сохранить имущество матери. Но Грейс с легкостью выбралась из этой ситуации.
— Каким образом? — спросил Чарли.
— Она знала, что именно будет искать психиатр, и ей хватило сообразительности не выдать те свои идеи и склонности, которые насторожили бы любого доктора.
— Но она действительно распродала имущество, чтобы создать церковь, — сказал Генри. — Вряд ли доктор усмотрел в этом разумное начало.
— Как раз напротив. Если она учитывала все риски и предусматривала возможные последствия своих действий (во всяком случае, если она убедила в этом доктора), сам факт того, что она хотела вложить все деньги в благое дело, не давал права назвать ее психически несостоятельной. Как вы з