наете, в нашей стране свобода вероисповедания является одной из основных. Каждый может выбирать то, что ему по душе, и закон старается не вмешиваться в подобные действия.
— Мне нужна твоя помощь, Бу, — сказал Чарли. — Расскажи мне, как мыслит эта женщина, в чем ее уязвимое место. Мне важно понять, на какие кнопки тут следует нажать, чтобы она перестала гоняться за Джоуи Скавелло.
— Подобный тип личности невозможно напугать или сбить с толку. Благодаря иллюзии собственного величия и делу, которому Грейс готова посвятить всю свою жизнь… словом, что бы там ни казалось внешне, эта женщина — кремень, способный противостоять любому стрессу и давлению. Она живет в реальности, которую создала сама для себя. И сделала она это настолько хорошо, что тебе вряд ли удастся разрушить эту реальность или сработать так, чтобы Грейс разочаровалась в собственном творении.
— Хочешь сказать, что у меня не получится разубедить ее?
— Думаю, что нет.
— Тогда как мне воздействовать на нее? Она же чокнутая, и наверняка есть способ, который позволяет управлять подобными особями.
— Ты или не слушаешь, или не желаешь слышать того, о чем я говорю. Ошибочно думать, будто Грейс уязвима лишь потому, что она — душевнобольная. Этот вид умственного расстройства сопряжен с внутренней силой, способностью противостоять любым неудачам и формам стресса. С этой целью она и создала свою болезненную реальность. Вооружила себя против жестокости и разочарований жизни и сделала это на редкость хорошо.
— Хочешь сказать, что у нее нет слабостей?
— Слабости есть у всех. Просто в случае с Грейс отыскать их будет ох как нелегко. Мне надо просмотреть мои записи, немного подумать… Дай мне хотя бы денек.
— Думай быстрей, — сказал Чарли, вставая с места. — Учти, что за нами гоняются несколько сотен фанатиков, одержимых манией убийства.
Они были уже у дверей, когда Бу заговорил:
— Чарли, я знаю, ты склонен порой высоко ценить мое мнение…
— Верно. Я считаю тебя кем-то вроде нового Мессии.
Бу проигнорировал шутку.
— Просто я хочу, чтобы ты не возлагал особых надежд на то, что я могу раскопать. Очень может быть, что мне вообще не удастся ничего раскопать. Ну а пока я могу предложить лишь один метод воздействия на Грейс Спайви, который позволит спасти твоих клиентов.
— Какой же?
— Убей ее, — сказал Бу без намека на улыбку.
— Да уж, ты явно не из тех докторов, которые, обливаясь слезами, спасают маньяка от смертной казни. Где ты получал образование? В университете имени Аттилы?
Ему очень хотелось, чтобы Бу откликнулся на шутку. Мрачная реакция психиатра на рассказ о памятной встрече с Грейс этим утром еще больше встревожила Чарли. Ему нужно было хотя бы немного смеха, хотелось, чтобы его заверили в том, что выход есть и он близко. Но мрачная серьезность Бу напугала его почти так же, как напыщенная болтовня Грейс.
— Чарли, ты давно меня знаешь, — сказал Бу. — Практически во всем я могу найти что-то забавное. Мне ничего не стоит посмеяться над деменцией. Меня забавляют некоторые аспекты смерти, налогов, проказы, американской политики и рака. Но в этой ситуации я не вижу ничего веселого. Ты мой друг, Чарли, и мне за тебя страшно.
— Не хочешь же ты сказать, что я действительно должен убить ее.
— Я знаю, что ты не способен на хладнокровное убийство. Боюсь только, что смерть Грейс — единственное, что может спасти твоих клиентов.
— Получается, это сыграло бы нам на руку, будь я способен на хладнокровное убийство.
— Да.
— Если бы во мне действительно было что-то от убийцы.
— Да.
— Господи Боже.
— Ситуация не из легких, — кивнул Бу.
35
Гаража в доме не было, только навес для автомобиля, а это значило, что до зеленого «шевроле» им придется идти в открытую. Сэнди это не нравилось, но выбора не было. Разве что остаться в доме. Однако инстинкт подсказывал ему, что это будет не лучшим решением.
Он первым вышел на улицу через боковую дверь, оказавшись прямо под навесом. Крыша с успехом прикрывала его от дождя, как и огороженная решеткой длинная сторона, сплошь заплетенная жимолостью. Но в открытый проем задувал пронзительный ветер, швыряя Сэнди в лицо пригоршни дождевой воды.
Прежде чем подать знак Кристине и Джоуи, он ступил на подъездную дорожку, чтобы убедиться, что никто не прячется сейчас перед домом. На Сэнди был плащ, но вышел он без зонта, так как не хотел занимать руки. Дождь обрушился ему на голову, защипал лицо. Холодные струйки потекли под воротник. Никого не было ни у дверей, ни у дорожки, и он крикнул Кристине, что путь свободен.
Он успел сделать еще несколько шагов в направлении улицы, как снова заметил синий «додж». Тот был припаркован выше по холму по другую сторону дороги. Как раз в эту секунду фургон тронулся с места и направился к ним.
Оглянувшись, Сэнди увидел, что Кристина с двумя чемоданами в руках уже добралась до машины, где мальчик открыл ей заднюю дверцу.
— Постойте! — прокричал им Сэнди.
Он снова повернулся к улице. Фургон приближался. Приближался очень быстро.
— В дом! — закричал Сэнди.
Женщина, должно быть, была на взводе, поскольку среагировала мгновенно. Даже не спросив, что не так, она бросила поклажу, схватила сына за руку и устремилась к дому. К открытой двери, где уже стоял Макс.
Дальнейшее заняло лишь несколько секунд, но Сэнди показалось, что прошли минуты — до такой степени ужас исказил его восприятие времени.
Поначалу он просто удивился, когда фургон внезапно пересек улицу и выехал на подъездную дорогу, которая находилась через дом от их собственного. Не задержавшись там ни на секунду, он тут же свернул в сторону, прямо на траву, и с ревом помчался по лужайке. Трава и грязь летели из-под колес, пока машина неслась вперед, не разбирая дороги.
Какого дьявола…
Пассажирская дверца распахнулась, оттуда выскочил мужчина и покатился по траве.
Сэнди вспомнились крысы, бегущие с тонущего корабля.
Фургон проломился сквозь частокол и въехал на соседнюю лужайку.
— Что там происходит? — прокричал за спиной Макс.
Всего один дом отделял теперь «додж» от их убежища.
Водитель прибавил газу. Фургон налетал стремительно, как пассажирский экспресс, как разогнавшийся снаряд.
Намерения водителя были предельно ясны. Фургон собирался протаранить дом, в котором они прятались.
— Бегите! — крикнул Сэнди Максу, Кристине и Джоуи. — Прочь из дома, живей!
Все трое, в сопровождении собаки, бросились к заднему дворику, так как больше бежать было некуда.
Выше по холму завизжали колеса — «додж» отклонился, чтобы избежать столкновения с деревом, а затем врезался в забор, отделяющий их лужайку от соседней.
Но Сэнди этого уже не видел: он тоже бежал назад вдоль дома.
Доски затрещали позади, как кости.
Сэнди промчался под навесом, перескочил через брошенные чемоданы и еще прибавил скорости, подгоняя остальных, призывая их поторопиться. Их целью был задний дворик, за которым тянулась узкая аллея.
Они были еще на полпути к калитке, когда фургон врезался в дом с оглушительным треском. В следующую секунду прогремел взрыв, поменявший, казалось, местами небо и землю.
Машина была доверху набита взрывчаткой.
Взрывная волна подхватила Сэнди и понесла вперед, омывая горячим воздухом. В следующую секунду он уже катился по лужайке, через аккуратные ряды азалий. Больно врезавшись плечом в заборчик, он оглянулся и увидел пламя там, где несколько мгновений назад был дом. Огромный столб огня и дыма с ревом вздымался вверх, рассыпая вокруг немыслимое количество обломков: куски камня, доски, черепицу, стекло и штукатурку. В этой же массе пронеслась спинка кресла с выпотрошенной обивкой, треснувшая крышка унитаза, несколько диванных подушек, кусок ковра… Сэнди уткнулся лицом в землю, прикрыв голову обеими руками. Оставалось лишь молиться, чтобы его не задело чем-то острым или тяжелым.
В момент, когда на него обрушилась куча хлама, ему вдруг подумалось, успел ли выскочить из машины ее водитель. Последовал ли он примеру своего напарника или остался внутри, снедаемый желанием прикончить Джоуи Скавелло? Может, он сидит сейчас там, в этом месиве огня и обломков: плоть испарилась и лишь обгоревшие до костей руки сжимают черный от огня руль.
Взрывом, как гигантской рукой, Кристину с размаху ударило в спину. Ее оглушило, швырнуло куда-то в сторону. В этой причудливой, ни на что не похожей тишине она прокатилась по размокшей от дождя клумбе, сминая ярко-красные и фиолетовые цветы. Ее обдало потоком раскаленного воздуха, и она больно ударилась коленом о низкую кирпичную оградку, отделявшую клумбу от лужайки. Ее отшвырнуло до самой беседки, которая была густо увита бугенвиллеей. Все так же в тишине на Кристину обрушились куски штукатурки и черепицы и какой-то еще непонятный хлам. Но слух уже возвращался к ней. Она поняла это, когда мимо с назойливым грохотом проскакал тостер, волоча за собой похожий на хвост провод. Что-то тяжелое — то ли балка, то ли здоровенный кусок каменной кладки — обрушилось на крышу беседки, корежа ее, подминая под себя. Стенка, возле которой лежала Кристина, прогнулась внутрь, волоча за собой вырванную с корнем бугенвиллею. Еще немного — и ее бы прикончило на месте.
— Джоуи! — крикнула она.
Никто не ответил.
Кристина привстала на колени. Затем, покачиваясь, поднялась на ноги:
— Джоуи!
Тишина.
От развалин тянулись волны удушливого дыма. Мешаясь с дождем и туманом, эта дымовая завеса застилала глаза, почти полностью закрывала обзор. Оглянувшись и не увидев сына, Кристина слепо побрела налево. Каждый вдох давался ей с трудом — из-за дыма и из-за паники, тисками сжимавшей ей грудь. Она наткнулась на искореженную дверцу холодильника, протиснулась между двумя карликовыми деревцами, одно из которых было укутано обгоревшей простыней, и прошла по двери, которая лежала в паре метров от дверного проема. Кристина увидела Макса Стека. Тот пытался выбраться из колючего шара розовых кустов, в который его отбросило взрывной волной. Кристина миновала его, безуспешно пытаясь докричаться до Джоуи. Внезапно взгляд ее наткнулся на предмет, который показался ей смутно знакомым. Это была кукла-инопланетянин — любимая игрушка Джоуи. Взрывом ей оторвало обе ноги и руку, обожгло лицо и вспороло живот, из которого торчала набивка. Это была всего лишь кукла, но Кристине она показалась предвестником смерти — указанием на то, что она найдет, когда обнаружит наконец Джоуи. Кристина бросилась бежать, стараясь не терять из виду забор. Она кружила по лужайке в поисках сына, спотыкаясь и падая, снова поднимаясь на ноги и безостановочно молясь о том, чтобы найти его живым и невредимым.