Он включил телевизор и тут же выключил.
Кайл никак не мог успокоиться. Он сел, снова встал, пересел на другой стул, вскочил, отправился в спальню и лег на кровать. Услышал за окном странный звук и поспешил взглянуть. Понял, что это всего лишь дождь, стекающий по водостоку, вернулся назад. Решил, что не хочет лежать, перешел в гостиную.
Антихрист все еще жив.
Но не только это заставляло его нервничать. Он пытался обмануть себя, пытался увериться в том, что причина его беспокойства — тот мальчишка. И все же он вынужден признать: есть кое-что еще, что не дает ему покоя.
Старая потребность. Да что там, настоящая нужда. Жажда. Он жаждал…
Нет!
Не важно, чего именно ему хотелось. Это было под запретом. Он не мог подчиниться этой жажде. Не смел.
Упав на колени посреди гостиной, он взмолился Богу, чтобы Тот помог ему побороть эту слабость. Молился он до того усердно, с такой самоотдачей, что даже взмок.
Но знакомое чувство не отступало. Ему хотелось наброситься на кого-нибудь, хотелось бить и мять. Он жаждал крови.
В отчаянии он встал с колен и поспешил на кухню. Заткнув сток, он принялся наполнять раковину холодной водой. Туда же бросил кубики льда из морозилки. Когда раковина наполнилась до краев, Барлоу завернул кран и погрузил голову в ледяную воду. Кожу защипало, как от мороза, но он держался до тех пор, пока в легких хватало воздуха. Когда он поднял наконец лицо, зубы у него постукивали от холода, а тело сотрясала дрожь. Но жажда насилия не угасла, и он снова окунул лицо в воду, снова выждал до последнего, а затем вытолкнул себя на поверхность, отплевываясь и задыхаясь. Второй удар холода оказался сильнее первого, но и он не смог загасить его жажду.
Сатана. Он был рядом, он искушал Кайла, раздувая в нем старые чувства, лишая надежды на спасение.
Нет!
Он принялся обшаривать квартиру, пытаясь определить, где именно укрылся Враг. Он открывал шкафы, смотрел под кроватью, отдергивал занавески. Не то чтобы он рассчитывал воочию увидеть Сатану, вовсе нет. Но он не сомневался, что ощутит присутствие демона.
И все же ему пришлось сдаться. Поиски привели Кайла в ванную, и он взглянул на себя в зеркало: ноздри раздуваются, будто у бешеного пса, взгляд дикий, вместо рта — оскал, обнаживший желтые уродливые зубы. Ему вспомнился Призрак Оперы. Вспомнились Франкенштейн и сотни других исковерканных лиц, которых он в изобилии насмотрелся в фильмах ужасов.
Мир ненавидел его, а он в отместку ненавидел весь мир. Всех, кто тыкал в него пальцем, кто смеялся, кто…
«Нет, Боже. Нет. Прошу Тебя. Помоги мне. Направь мои мысли на что-то другое».
Будто приклеенный, смотрел он на свое отражение в старом, выщербленном зеркале.
Кайл запоем глотал фильмы ужасов, которые крутили по телевизору. Не сосчитать, сколько вечеров провел он перед черно-белым экраном, на котором мелькали лица, больше похожие на уродливые маски. Как только фильм кончался, Кайл спешил в ванную, к этому самому зеркалу. Он смотрел на свое отражение и говорил себе, что он все же не настолько уродлив, не настолько страшен, как те твари, что выползли из первобытных болот, или прилетели сюда из иных миров… или сбежали от сумасшедших ученых с их безумными опытами. По сравнению с ними он выглядел почти нормально. В худшем случае — жалко. Но Кайл не верил себе. Он смотрел на себя в зеркало, а зеркало не врало. Оно отражало лицо, способное привидеться лишь в кошмарах.
Он улыбнулся своему отражению, пытаясь выглядеть дружелюбно. Но вместо улыбки получился оскал.
Ни одна женщина не останется с ним добровольно. Только шлюхи, которым за это платят. И даже среди них находились те, кто шарахался от него, как от прокаженного. Сучки. Мерзкие, вонючие, бездушные сучки. Как было бы хорошо вбить в такую свою боль, вколотить и оставить там, чтобы хоть на время ощутить облегчение.
Нет. Грешно так думать. Плохо.
А как же Мать Грейс?
Как же Сумерки, спасение и жизнь вечная?
Но он хотел. Он жаждал.
Внезапно он обнаружил себя на пороге квартиры. Он даже не помнил, как попал сюда. Ноги сами понесли его на поиски проститутки. Или кого-то, кого можно было бы избить.
Нет!
Захлопнув дверь, он запер ее на замок и лихорадочно огляделся.
Времени на раздумья не оставалось.
Еще немного — и он уступит, поддастся искушению. Его трясло, он лепетал что-то несвязное. Пара секунд — и он выскочит за дверь. Выскочит в поисках жертвы…
Он метнулся к полке и выхватил томик из небольшой подборки книжек. Рванул сразу пригоршню страниц и швырнул их на пол. Рванул еще и еще — до тех пор, пока в руках у него не осталась обложка. Ее он тоже растерзал в одну секунду. До чего приятно было кромсать хоть что-то! Его трясло, он дышал, будто загнанная лошадь. Еще одна книжка превратилась в клочки. За ней еще и еще…
В себя он пришел уже на полу. Он лежал ничком и тихонько плакал. Вокруг громоздились обрывки страниц — двадцать книг, ставших никчемной бумагой. Он сел, достал из кармана платок и вытер глаза. Осторожно поднялся. Его больше не трясло — жажда отступила.
Сатана был повержен.
Кайл устоял перед искушением. Ему стало ясно, почему Господь избирает для битвы таких, как он. Если бы в Его войске были лишь те, кто никогда не грешил, откуда бы Ему знать, смогут они противостоять дьявольскому искушению или нет? «Выбирая таких, как я, — думал Кайл, — давая нам еще один шанс на спасение, Бог обретает армию из искушенных солдат».
Он посмотрел наверх, но не увидел потолка. Взгляд его достиг неба, проник в сердце Вселенной. «Я достоин, — сказал он. — Я выбрался из клоаки греха и доказал, что не упаду обратно. И если Твое желание состоит в том, чтобы я расправился с мальчишкой, отдай его мне! Я готов. И я достоин».
В нем вновь пробудилась жажда, желание рвать и крушить, но теперь это была чистая эмоция — незамутненная потребность стать гладиатором Господа.
Внезапно до него дошло, что Бог поручает ему как раз то, чего бы он хотел избежать. Ему не хотелось убивать. Не хотелось больше калечить людей. Он только-только обрел толику уважения к себе и начал думать, что недалек тот день, когда он сможет ужиться с человечеством. Но Бог возжелал, чтобы он и дальше убивал, обрушивая свой гнев на избранные жертвы.
«Почему? — крутилось в его голове. — Почему мне выпало на долю стать орудием Божьего гнева? Раньше я радовался своей жажде, но теперь она пугает меня. Так почему бы не использовать меня как-то иначе?»
«Дурные мысли» — так называла это Мать Грейс. Кайл постарался выбросить их из головы. Нельзя подвергать сомнению Божественную волю, а воля Его неисповедима. Порой Он бывает на редкость суровым, и ты не в силах понять, почему Он так много требует от тебя. Почему Он хочет, чтобы ты убивал… почему Он в принципе создал тебя чудовищем, хотя без труда мог бы сделать красавцем.
Нет, это снова дурные мысли.
Кайл убрал с пола обрывки книг. Налил себе молока. Затем сел у телефона и принялся ждать звонка Грейс.
Посмотрим, пришло ли его время стать молотом Господа.
Часть четвертаяПогоня
То, что вводит в заблуждение, очаровывает больше всего.
Вам не избегнуть
Объятий смерти,
Хоть и несетесь вы
В радостной гонке.
Собакам смерти
В радость погоня.
Оскал их подобен
Счастливой улыбке.
Но гонка не вечна —
Псы чуют добычу;
Последнее слово,
Как прежде, за смертью.
41
В Вентуре они бросили желтый «кадиллак». Прогулявшись украдкой еще по одной улице с жилыми домами, Чарли обнаружил синий «форд-ЛТД», чей владелец сглупил, оставив ключи в замке зажигания. На новой машине Чарли проехал всего две мили, после чего притормозил на скудно освещенной парковке позади кинотеатра. Скрутив с машины номера, он бросил их в багажник. Затем снял номера с припаркованной рядом «тойоты» и повесил их на «форд». Если повезет, владелец «тойоты» даже не заметит до утра, что номера исчезли. А когда заметит, не факт, что сразу побежит в полицию. Да и там отнесутся к этому куда спокойней, чем к пропаже целой машины. Никто не станет подымать на уши весь отдел из-за пары железок. И вряд ли кому-то придет в голову увязать этот акт вандализма с угоном «ЛТД». Ну а последний, получив новые номера, фактически исчезнет с радаров полиции.
Из Вентуры они двинулись прямо на север и в тот же вторник, в 21:50, добрались до Санта-Барбары.
В прежние времена Чарли часто приезжал сюда, чтобы отдохнуть от тяжелой работы. Останавливался он обычно в «Билтморе» или «Монтесито Инн». На этот раз его выбор пал на дешевый отель «Приют туриста» в восточной части Стейт-стрит. Поскольку все знали о его пристрастии к первоклассным вещам, никому бы и в голову не пришло искать его в «Приюте».
Кроме номера, жильцам предлагался кухонный комплект. Чарли снял номер на неделю, расписавшись как Инок Флинт и уплатив наличными, чтобы не предъявлять кредитную карту.
В номере были бирюзовые занавески, ковер шоколадно-оранжевого цвета и покрывала в броских желто-фиолетовых тонах. То ли декоратору не хватило денег и пришлось покупать то, что было доступно по цене, то ли эта мешанина цветов соответствовала его представлению о прекрасном. Кровати впечатляли размерами, но матрацы на них были слишком мягкими и комковатыми. Диван выглядел и того неудобней. Остальная мебель тоже видала виды. В ванной висело желтоватое от времени зеркало, а под потолком натужно вздыхал вентилятор. Кухонька тоже не блистала новизной. Здесь стоял стол с четырьмя стульями, плита, старенький холодильник. К дешевым тарелкам прилагались такие же дешевые ложки и вилки. Электрическая кофеварка шла в комплекте с набором пакетиков: кофе и бескофеиновый «Санка», сахар и сухое молоко. Не люкс, но на большее они и не рассчитывали.