Да нет, что за чушь?
Надо выбросить из головы эти безумные мысли. Наверняка они завелись там после ее общения с Грейс Спайви. Старуха, как разносчик чумы, всех заражала своими безумными фантазиями.
А как насчет летучих мышей? Почему они объявились так своевременно? И почему атаковали только Грейс Спайви?
Хватит, сказала она себе. Ты делаешь из мухи слона. Летучих мышей спугнули первые два выстрела, вот они и разлетелись по пещерам. Звук был таким громким, что выгнал их с привычного места. Ну а потом… что ж, старуха принялась стрелять в них и тем самым здорово их разозлила. Вот и весь секрет.
Разве что… Если первые два выстрела спугнули летучих мышей, почему они не испугались, когда услышали третий и четвертый? Почему не улетели? Почему они набросились на старуху и разделались с ней… так кстати?
Да нет.
Глупости.
Джоуи смотрел в пол. Несмотря на болезненную бледность, он начал, казалось, выходить из оцепенения. Он нервно жевал палец, будто маленький мальчик, который знает, что провинился и тем самым расстроил свою мать. Через пару секунд он поднял голову и посмотрел на Кристину. Было видно, что он пытается улыбнуться, но дается ему это с большим трудом. Никогда еще он не выглядел таким слабым и беззащитным, и при взгляде на него у Кристины сжалось сердце.
Чарли, все силы которого ушли на борьбу с болью, пытался сфокусироваться на происходящем, а заодно и понять, уж не было ли все случившееся плодом его воспаленного воображения.
Но летучие мыши были реальными, а их окровавленная жертва лежала в нескольких метрах от него.
Он пытался уверить себя в том, что у загадочной атаки на Грейс Спайви было вполне рациональное объяснение, но собственные рассуждения не казались ему убедительными. Возможно, эти мыши болели бешенством. Это могло стать причиной, по которой их не спугнул, а, наоборот, привлек звук выстрелов, так как громкие шумы и яркий свет привели бешеных животных в ярость. Но почему они тогда набросились только на Грейс, не тронув ни Джоуи, ни Барлоу, ни Кристину, ни самого Чарли?
Он взглянул на мальчика.
Тот успел выйти из своего нездорового оцепенения. Присев на корточки перед Чубаккой, Джоуи плакал и беспомощно разводил руками, словно пытаясь коснуться неподвижного пса, но не решаясь это сделать.
Чарли вспомнилось, как в прошлый понедельник, взглянув на Джоуи у себя в офисе, он увидел вместо лица голый череп. Это видение длилось лишь долю секунды, и Чарли постарался поскорее забыть о нем. Он боялся, что увиденное могло означать скорую гибель мальчика. На самом деле Чарли не очень-то верил в такие вещи, как ясновидение, а потому без труда отбросил эту вероятность. И только теперь ему пришло в голову, что видение могло быть реальным, только означало оно не смерть Джоуи. Оно значило, что Джоуи и есть сама смерть.
Похоже, у него и в самом деле жар.
Джоуи — просто Джоуи, и ничего больше.
Но Чарли тут же вспомнилась крыса из аккумуляторной и сон, который приснился ему тем же вечером: как крысы, посланники смерти, изливались из груди мальчика.
«Ты спятил, — сказал он себе. — Ты так долго был детективом, что стал подозревать всех, даже самых маленьких и невинных».
Поглаживая пса, Джоуи повернулся к матери:
— Мамочка, он умер? Чубакка умер? Тот… плохой дядя… убил его?
Слова лились вперемешку с рыданиями.
Чарли взглянул на Кристину. Лицо у нее было мокрым от слез. Казалось, она на время лишилась дара речи. Эмоции сменялись на лице одна за другой: ужас от расправы со Спайви, удивление по поводу того, что сами они еще живы, радость, что ее ребенок остался цел и невредим.
При виде ее радости Чарли стало стыдно, что сам он в чем-то подозревает мальчика. Опять же, подозревать было частью его профессии.
Чарли внимательно наблюдал за Джоуи, но так и не заметил никакого зла, которое, по словам Спайви, излучал этот ребенок. Джоуи был все тем же шестилетним мальчиком с приятной внешностью и милой улыбкой. Как и любой другой мальчишка, он плакал и смеялся, надеялся и переживал. И пусть Чарли видел, что случилось с Грейс Спайви, он не чувствовал никакого страха в присутствии Джоуи. Ну не мог же он так сразу взять и поверить в демонов, дьяволов и Антихриста? Если он во что и верил, так это в логику, разум и науку — мирской аналог христианской Святой Троицы. Именно им, по мнению Чарли, предстояло выяснить со временем истоки и смысл жизни. Наверняка наука могла бы объяснить и то, что произошло в этой пещере: какой-нибудь биолог или зоолог, разбирающийся в летучих мышах, вполне мог заявить, что поведение животных не выходило за рамки нормы.
Наблюдая за Джоуи, который похлопывал и поглаживал пса, Чарли заметил, как Чубакка еле заметно дернул хвостом.
— Мам, смотри, — крикнул Джоуи, — он жив!
Кристина увидела, как Чубакка перекатился на живот, поднялся с пола и встряхнулся. Только что он лежал как мертвый и вот уже скачет, будто ничего и не было. Положив передние лапы на плечи своему хозяину, пес энергично лизнул его в лицо.
Захихикав, мальчик взъерошил собаке шерсть:
— Как дела, Чубакка? Славный пес! Хороший Чубакка.
«Чубакка? — подумала Кристина. — Или Брэнди?»
Брэнди, которого обезглавили ученики Спайви, был с почестями похоронен на кладбище домашних животных. Но если бы они пришли сейчас на кладбище и вскрыли могилу, что бы они там обнаружили? Ничего? Пустой деревянный ящик? Что, если Брэнди воскресили, чтобы он смог вернуться в приют, откуда его забрали потом Чарли и Джоуи?
«Чушь, — сказала себе Кристина. — Чепуха несусветная».
Но ей никак не удавалось выбросить из головы эти больные мысли, которые, в свою очередь, вели к новым, не менее иррациональным страхам.
Семь лет назад… тот парень на круизном лайнере… Люций Андер… Люк.
Кем он был на самом деле?
Нет, нет, нет. Немыслимо.
Зажмурившись, она прижала ладошку ко лбу. До чего же она устала. У нее даже не было сил противостоять наплыву подобных мыслей. Безумие Спайви и правда было заразительным. Кристина чувствовала себя больной, лишенной опоры в реальности.
Люк. Все эти годы она пыталась забыть его, а теперь, наоборот, постарается вспомнить.
Худощавый парень лет тридцати с хорошо развитой мускулатурой. Белокурые, слегка выгоревшие на солнце волосы. Голубые глаза. Бронзового оттенка загар. Белоснежные зубы. Чарующая улыбка, легкое обхождение. Как никто другой, он умел втереться в доверие к женщинам.
Кристине всегда казалось, что Люк — живое олицетворение молодого калифорнийского серфера.
Даже несмотря на смертельную усталость и потерю крови, сделавших ее предельно восприимчивой к безумным нападкам Спайви, Кристина никак не могла поверить в то, что Люк был не кем иным, как Сатаной. Дьявол с личиной серфера? Слишком банально, чтобы быть правдой. Будь Сатана реальным и пожелай он, чтобы Кристина родила ему сына, почему бы ему не прийти к ней под покровом ночи в своем настоящем облике? Уж точно она не смогла бы воспротивиться ему.
Люк пил пиво и обожал картофельные чипсы. Он чистил зубы, ходил в туалет и принимал душ, как самый обычный человек. Разговор его бывал иногда невыносимо скучен, тогда как от дьявола ждешь неиссякаемого остроумия.
Кристина открыла глаза.
Джоуи, хихикая, обнимал Чубакку. Такой счастливый… такой обычный.
«Конечно, — подумала она, — дьявол мог бы найти особое, извращенное удовольствие в том, чтобы использовать именно меня в качестве матери его сына».
Как-никак, она была раньше монахиней. Ее брат был священником — и мучеником. Вдобавок Кристина была девственницей, когда отдалась тому парню на круизном лайнере. Превосходный способ — высмеять историю с родами той первой девственницы.
Безумие. Она ненавидела себя за то, что усомнилась в собственном сыне, за то, что прислушалась к бредовым обвинениям Спайви.
И все же… разве не изменилась к лучшему ее жизнь, как только она забеременела этим мальчиком? Кристина была исключительно здорова: ни тебе простуды, ни головной боли — счастлива и успешна в бизнесе. Как будто ее… благословили.
Уверившись наконец, что с собакой все в порядке, Джоуи оставил Чубакку и подошел к Кристине.
— Мам, все кончено? — спросил он, потирая глаза. — Все уже позади? А то мне еще страшно.
Ей не хотелось смотреть ему в глаза, но там, к ее большому удивлению, не было ничего пугающего.
Брэнди… нет, Чубакка тоже подошел поближе и потыкался в нее носом.
— Мамочка, — Джоуи опустился рядом на колени, — мне страшно. Что они с тобой сделали? Ты что, теперь умрешь? Не умирай! Пожалуйста, не умирай.
Кристина коснулась его лица.
Он и правда дрожал от страха. Но лучше так, чем тот транс, который делал его похожим на аутиста.
Он прижался к ней, и после секундного колебания она обняла его здоровой рукой. Это был Джоуи. Ее сын. Ее дитя. Ничего не могло быть лучше, чем прикосновение его маленького тела. Сравниться с ним не могли никакие лекарства: Кристина вдруг почувствовала новый прилив сил. Голова у нее прояснилась, и сами собой растворились болезненные образы и страхи — безумное наследие Грейс Спайви. Обнимая своего ребенка, ощущая его потребность в любви и заботе, Кристина исцелилась от заразы, занесенной Спайви. Она дала жизнь этому ребенку, и не было для нее в этом мире никого ближе и дороже.
Кайл Барлоу соскользнул на пол, прижавшись спиной к стене. Лицо он закрыл руками, чтобы не видеть чудовищных останков Матери Грейс. Но тут к нему подошел пес. Он ткнулся в него мордой, и Кайл отвел руки. Пес лизнул его в лицо. Как и у всякой собаки, у него был теплый язык и холодный нос. Подумать только, что совсем недавно Кайл считал его исчадием ада!
— Я любил ее как мать. Она изменила мою жизнь, и я оставался с ней, даже когда она сбилась с пути, стала поступать плохо… очень плохо.
Его удивил звук собственного голоса. Ну не странно ли, что он объясняет собственные поступки Чарли Харрисону и Кристине Скавелло?
— В ней была… сила. Это сразу чувствовалось. Она была… как в тех фильмах… ясновидящей. Понимаете, о чем я? Экстрасенс. Именно так она следовала за вами и за мальчиком… Не потому, что Бог ее вел, и не потому, что мальчик был сыном Сатаны… просто она пользовалась… ясновидением.