— Джимми, — изумленно пробормотал он, — это ты?
Схватив второго громилу за шкирку, великан с такой легкостью вздернул его в воздух, будто это было соломенное чучело, и метнул его в ближайшую стену. Ударившись о камни, тот со стоном сполз на мостовую и затих. Увидев, насколько быстро и эффектно Джимми расправился с напарником, первый налетчик не стал дожидаться своей очереди и со всех ног бросился прочь по проулку.
— Терпеть не могу грязную драку, — сказал Джимми и растворился в темноте еще прежде, чем Иэн успел его поблагодарить.
Кряхтя от боли, инспектор поднялся на ноги и без дальнейших происшествий доковылял до квартиры. Когда той ночью долгожданный сон нерешительной любовницей скользнул в его постель, он блаженно отдался забытью, но за миг до этого еще успел почувствовать, что кто-то настоятельно месит его ноги, словно тесто. Иэн понял, что это кот, и даже попытался поднять руку, чтобы приласкать Бахуса, но в следующий миг его поглотила упоительная темнота.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Когда следующим утром Иэн вошел в кабинет начальника, главный инспектор Крауфорд молча поднял на него глаза от исходящей паром чашки чая.
— Простите, что так поздно, сэр, вечер был непростой.
— Я, скорее всего, пожалею, что спросил, но все же — что, черт возьми, у вас с лицом?
— Оно имело неосторожность оказаться на пути у быстро движущегося кулака, сэр.
— Как считаете, мне нужно знать подробности?
— Полагаю, что нет.
— Нос не сломан, часом?
— Вполне возможно.
— Что ж, это вас лишь украсит. Что еще? Вы явно хотите что-то мне рассказать.
— Вы слышали про смерть гипнотизера в отеле «Ватерлоо» вчера днем?
— Слышал.
— Я съездил туда вечером, и…
— Стоп! — сказал Крауфорд, решительно подняв пухлую руку. — И это оказалось не самоубийство.
— Как скажете, сэр.
Крауфорд пригладил свою редеющую шевелюру.
— И у вас уже несомненно есть гипотеза.
— Думаю, Генри Райта убил Холирудский душитель.
Старший инспектор помешал чай и, вытащив ложечку, облизнул, прежде чем положить на стол, Иэн описал свои действия на месте преступления.
— Думаете, убийца что-то искал в том ящике?
— Нет, скорее Генри Райт искал хоть какой-то способ себя защитить.
— Канцелярский нож?
— Точно. А еще это значит, что нападение было неожиданным.
— При этом никаких следов насильного проникновения в номер, а значит…
— Он был знаком с убийцей.
— Но дежурный клерк утверждает, что посетителей у мистера Райта не было.
— Именно так.
— Может, лжет?
— Проспал скорее. Выглядел он очень сонным.
Крауфорд поднял из кресла свое массивное тело и подошел к шкафу-картотеке:
— Значит, ящик нараспашку, да канцелярский нож, да волокна веревки на полу. Улики, прямо скажем, не слишком убедительные.
— Если не считать того, что Генри Райт был редкостным аккуратистом.
— Грязный угол в каждом доме найдется. Моя жена держит квартиру в порядке, но видели бы вы ее корзину с шитьем! Иглы во все стороны торчат, того и гляди…
— А как же ремень? — перебил Иэн.
— А может, он подтянулся на руках и засунул голову в петлю.
— Возможно. Но почему тогда не воспользоваться чем-нибудь более подходящим — простыней, к примеру?
— Логичнее, согласен, но разве можно ожидать разумных действий от человека в таком состоянии?
— Я считаю, что эта деталь однозначно заслуживает внимания, а если учесть и все прочие улики…
— Понял уже, — недовольно проворчал Крауфорд. — Теперь вот что — ваш голубок явился сегодня поутру и дал вполне правдоподобное описание того типа, что в пятницу вечером увел из бара Керри О’Донахью. А из вашей тетушки, кстати сказать, чертовски хороший полицейский художник получился.
Иэн нетерпеливо выхватил из руки Крауфорда протянутый лист бумаги и изумленно уставился на него. Сходство изображенного на нем мужчины с покойным Генри Райтом было поразительным. С бумаги смотрел красавец с точно таким же, как у гипнотизера, выразительным подбородком и широким лбом. Иэна поразил пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз.
— Судя по этому наброску, — сказал он Крауфорду, — последняя жертва и убийца могут оказаться родственниками — как бы не братьями.
— Это дает делу новый поворот, — сказал Крауфорд, перебирая свои густые баки, — и, повторюсь, ваша тетушка отлично потрудилась, раз вы с лету заметили сходство. Долго же она возилась с этим маленьким извращенцем.
Иэн лишь сморгнул от такого словечка:
— Рад, что ее помощь оказалась полезной.
— Ну? — спросил Крауфорд. — Так на кого, говорите, он похож?
— На покойного Генри Райта — вполне возможно, что они братья, — повторил Иэн, чувствуя, что от возбуждения у него перехватывает дыхание.
— Только давайте-ка не подгонять факты под готовые теории, — предупреждающе поднял руку Крауфорд.
— Сейчас я еду к горничной, которая обнаружила тело. Можно на всякий случай взять набросок с собой?
— Конечно, — кивнул Крауфорд, — поезжайте.
Но еще прежде, чем Иэн успел сделать первый шаг, дверь кабинета распахнулась и вбежал растрепанный сержант Дикерсон. Его форма была мятой, ботинки — нечищеными, а одна из пуговиц мундира расстегнута.
— Простите, сэр, — выпалил он, задыхаясь, — опоздал.
— Послушайте-ка, сержант… — угрожающе начал было Крауфорд, но тут между ними встал Иэн.
Дикерсон вытаращился на его опухшее лицо:
— Вы в порядке, сэр?
— Благодарю вас, вполне. Вы побеседовали с констеблем Макки о происшествии на вокзале Уэйверли?
— Да, сэр, да только без толку, боюсь. Никто ничего не видел. Люди вообще не заметили, как он на рельсы упал, — слишком много дыма было от поезда.
— Так я и думал. Бедняга. — Крауфорд покачал головой.
— Вероятно, убийца опасался, что Жерар сможет обнаружить в Париже какие-то новые улики.
— Мы этого теперь никогда не узнаем, — вздохнул Крауфорд.
— А что дальше, сэр? — спросил Дикерсон.
— Перво-наперво объясните, почему вы опоздали. — Крауфорд метнул в его сторону сердитый взгляд: — Да и ваш внешний вид…
— Вы как раз вовремя, чтобы помочь мне с допросом горничной, — перебил начальника Иэн.
— Сэр?
— По дороге объясню, — сказал Иэн, выпроваживая сержанта из кабинета, прежде чем его хозяин успел опомниться.
— Спасибо, сэр, — сказал Дикерсон, когда они вышли из участка на площадь Парламент-сквер.
— Что там у вас стряслось? — спросил Иэн, только сейчас заметив, что сержант ко всему прочему еще и небрит.
— Да так, мелочь, сэр, — не то что у вас, по лицу судя.
— Не обращайте внимания. Так что же?
— Я, э… с девушкой виделся, сэр.
— Я ее знаю?
— Я… я предпочел бы не распространяться на эту тему, сэр.
— Вот уж не ожидал увидеть в вас ловеласа, Лотарио[56] эдакого.
— Не хочу ее компрометировать, сэр.
— Что ж, у каждого свои секреты, сержант.
— И у вас?
— У меня так больше всех, — сказал Иэн, оставляя позади сень Северного моста и сворачивая на Ниддри-стрит.
— Как скажете, сэр, — откликнулся Дикерсон и едва успел увернуться от неожиданно выскочившей из-за угла на Хай-стрит кареты, запряженной четверней. — На мерзавца рапорт составить надо, — возмущенно заявил он, стирая с мундира потеки брызнувшей из-под колес экипажа грязи. — Неосторожная езда и лихачество — слово в слово по кодексу!
— Пустое, — отмахнулся Иэн, — у нас есть дело поважнее — беседа с мисс Эбигейл Фарли, горничной из «Ватерлоо».
Мисс Фарли жила в ветхом многоквартирном доме на улице Каугейт, который местные прозвали Счастливый чертог, явив тем самым прекрасный пример присущей шотландцам иронии: дом был настоящей дырой — грязной, вонючей и небезопасной, от него за версту смердело грехом, отчаянием и горем. За крошащимися стенами гнездились воры, шлюхи и разбойники, среди которых наверняка нашлось бы и несколько убийц. Но попадались среди них и те несчастные и доведенные до вопиющей нищеты, кто отчаянно пытался выжить, не преступая закон.
Эбигейл Фарли была одной из этих бедолаг. Круглолицая молодая женщина с кудрявыми черными волосами открыла дверь после первого же стука и, опасливо оглядев коридор, словно там могли притаиться налетчики, впустила посетителей и захлопнула за ними дверь.
Коротко взглянув на усеивающие лицо Иэна синяки, она промолчала, восприняв это, судя по всему, как должное, и провела гостей в маленькую, чисто выметенную гостиную. На видавшей вилы мебели не было ни пылинки — хозяйка явно как могла старалась создать тут атмосферу уюта: колченогий чайный столик был покрыт вязаной салфеткой, а на неструганых досках пола лежал старый истертый ковер.
— Присядете? — нервно спросила девушка, протягивая руку к единственному имевшемуся в комнате креслу, которое явно знавало и лучшие дни. Ее легкий ритмичный выговор указывал на ирландские корни.
Сержант Дикерсон шагнул было к креслу, но под выразительным взглядом начальника запнулся.
— Садитесь-ка лучше вы, — сказал Иэн девушке, — вам сейчас нелегко, должно быть.
— Ваша правда, — сказала Эбигейл и со вздохом опустилась в кресло. — Бывало и получше.
— Вам дали отгул, мисс Фарли? — спросил Иэн.
— Вообще-то меня все Эбби кличут, — сказала она. — Мистер Макклири, управляющий наш ночной — знаете, наверное, — разрешил мне и сегодня не выходить, и завтра тоже, если надо будет. А из жалованья обещал не вычитать, благослови его Господь.
Иэн подумал, что был несправедлив к управляющему. Значит, причиной нечуткости Макклири, так поразившей инспектора, и правда была его предельная растерянность.
— Итак, тело обнаружили вы?
Девушка кивнула и опустила глаза на свои шершавые пальцы с неровными ногтями — мытье пола едкими средствами не способствовало нежности кожи.
— Мне постель перетряхнуть нужно было, одна из обязанностей моих.
— Каждый вечер это делаете?