— Прошу прошения, — поспешил извиниться он, — моя вина.
— Отнюдь, — ответил мужчина, демонстрируя прекрасный английский выговор образованного человека, — сам виноват. Позвольте мне возместить пролитое.
— Но ведь это же я…
— Прошу вас. Я настаиваю.
Судя по добротному твидовому пиджаку лондонского пошива и итальянским кожаным ботинкам, нужды его визави определенно не испытывал.
— Чертовски любезно с вашей стороны, — ответил Дональд, непроизвольно переходя на такой же британский выговор. Слова мужчины звучали убедительно, и ему невольно хотелось подчиниться, однако было в нем вместе с тем и что-то неуловимо отталкивающее.
Вручив Дональду полную пинту, незнакомец поднял собственную кружку:
— Так-то лучше. Ваше здоровье!
Они свели кружки, и мужчина улыбнулся Дональду. Пристальный взгляд глубоко посаженных бирюзовых глаз дышал мощной подавляющей силой. Дружеская вроде бы улыбка казалась деланой и холодной. Дональд почувствовал, что случайный собутыльник изучающе ощупывает его взглядом, но воспротивиться этому пытливому оценивающему вниманию не мог. Он зябко поежился, хотя в пабе было тепло.
— Любите карточные фокусы?
— Наверное. — Дональду хотелось уйти, но он не мог заставить себя даже повернуться к собеседнику спиной. — Не знаю даже.
Одним эффектным движением мужчина распахнул перед ним веер из карт:
— Выберите любую.
Дональд замялся, чувствуя на себе обжигающий взгляд незнакомца.
— Ну же, — подбодрил его незнакомец, — берите любую Дональд послушно протянул руку.
За стенами паба заухала сова, и темное облако поглотило нерешительный бледный месяц.
ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ
— Может, по домам уже? — спросил Пирсона сержант Дикерсон. Они брели вниз по Каугейт-стрит в самой середине компашки подгулявших футболистов. Услышав его, ближайший из гуляк закинул на шею сержанту свою мощную волосатую лапу:
— Эй-эй-эй, парни, куда это вы собрались? Веселье только начинается!
Пирсон метнул на Дикерсона полный отчаяния взгляд. Чуть раньше, когда Дикерсон с Пирсоном подошли ближе, тщетно пытаясь разглядеть того, за кем следили, футболисты радушно затащили их в свою маленькую развеселую компанию. И теперь несчастный библиотекарь, по-дружески стиснутый парой смуглых дюжих молодцов с ляжками толстыми, как жерди коновязи, отчаянно потел, вдыхая тошнотворный перегар, которым они его щедро обдавали. Он неуютно поежился под тяжелой лапой одного из футболистов, а тот в ответ еще крепче стиснул плечо Пирсона:
— Джорджи, парень, ты хоть кто на поле-то?
— Э-э… форвард? — наугад брякнул Пирсон, пытаясь поймать взгляд сержанта. Но тот был слишком занят, пытаясь увернуться от бутылки виски, которую один из футболистов настырно тыкал ему в лицо.
— Форвард? Да ладно! — заревел здоровяк. — Парни, а Джорджи-то, оказывается, форвард!
Футболист, подпиравший Пирсона с другой стороны, оглушительно захохотал:
— А в какой команде-то? Школы мальчиков Джорджа Хериота?
Остальные гуляки заржали и стали хлопать друг друга по спине. Широкая ладонь врезалась Пирсону между лопаток, выбив из груди весь воздух, и он едва не растянулся на мостовой.
Пара крепких рук подхватила Джорджа, но он не упустил представившегося шанса и, сумев выскользнуть, метнулся в сторону торчащего на обочине столба. Дикерсон последовал его примеру — резко рванулся и, освободившись, припустил вслед за Пирсоном.
Оба неслись плечо к плечу с предельной скоростью, на которую только были способны их нетренированные тела, а сзади доносились разочарованные крики новообретенных друзей:
— Куда ты, Джорджи, друг?
— Да постойте же!
— Ночь только началась!
Но они неслись и не оглядывались, пока не оказались на плошали Трон. Только тут оба встали, тяжело дыша и пуская в морозный воздух густые облачка пара.
— Я уж решил, что мы никогда от них не отстанем, — наконец выдохнул Дикерсон.
— Хорошо хоть живы остались, — вторил ему Пирсон, вытирая заливающий глаза пот.
Сержант хрипло хохотнул:
— А ты еще футболистом вздумал прикинуться. Да ни капельки же не похож!
— На себя посмотри.
Дикерсон с облегчением рассмеялся:
— А ты, похоже, парень ничего.
— Очень любезно с твоей стороны, — ответил Пирсон. — Пойду-ка я домой, пока тут не нарисовалась еще одна компания сумасшедших спортсменов.
— Я тоже, — сказал сержант, — хватит с меня приключений.
— Ну, тогда доброй ночи, — с этими словами библиотекарь зашагал в сторону Нового города.
— Доброй, — откликнулся Дикерсон и, проводив Пирсона коротким взглядом, сам поспешил домой.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
Иэн вернулся домой далеко за полночь. За два часа он обошел все пабы и притоны в округе, пока вконец измученное тело не потребовало немедленного отдыха. К страшному недосыпу добавились последствия позавчерашнего избиения, так что теперь Иэн передвигался как во сне, словно одурманенный лошадиной дозой какого-то наркотика. Он провалился в сладкое забытье в тот самый миг, когда рухнул на постель.
В сознание Иэна вернули звуки отчаянных ударов в дверь. Он рывком поднялся и услышал доносящиеся с улицы обычные утренние звуки — крики бродячих торговцев, перестук копыт и грохот колес о мостовую. Судя по направлению солнечных лучей, утро было в разгаре. В дверь снова начали стучать, и Иэн решительно выскочил из кровати, но в следующее мгновение покачнулся от накатившегося головокружения. Пришлось несколько секунд постоять, держась за спинку кровати.
За порогом стоял сержант Дикерсон, на его бледном лице застыло скорбное выражение. Иэн все сразу понял — еще одна жертва. Не говоря ни слова, он впустил сержанта, закрыл за ним дверь и направился в спальню, чтобы одеться, но замер, услышав одно-единственное слово:
— Сэр.
Что-то в его голосе заставило Иэна обмереть. Он медленно повернулся и глянул в лицо сержанту, чувствуя, как ноги и руки леденеют от подступающего ужаса.
— Что?
Дикерсон открыл было рот, но не выговорил ни слова, а потом опустил свои покрасневшие глаза к полу, не в силах вынести испытующий взгляд начальника.
— Кто на этот раз? — выдавил Иэн, а потом выкрикнул: — Да говорите же — кто?
— Нашли сегодня утром, рядом с «Львом и ягненком», — сдавленно пробормотал сержант, не отводя взгляда от своих ботинок, — все как и раньше.
— Кто, сержант?
— Он… Пирсон, сэр.
— Что? — переспросил Иэн. — Джордж Пирсон?
— Мы не трогали тело, сэр. Если сможете пойти со мной…
Иэна накрыло волной бесконечного облегчения. Он понял, что больше всего на свете страшился услышать имя брата, и все же… Колени обмякли, и ему пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.
Дикерсон испуганно шагнул к нему:
— Все в порядке, сэр?
В глазах у Иэна померкло, когда обессиливающее облегчение сменилось оглушающей яростью — так вот, значит, кого настиг убийца, несчастного беззащитного Пирсона… Он всего-то хотел помочь, а в итоге стал жертвой. И хотя Иэн изо всех сил старался не дать бедняге ввязаться в это дело, теперь он ощутил на плечах смертный груз собственной ответственности — но в следующий миг чувство вины отступило, освобождая место холодной яростной жажде мести. Не говоря ни слова, Иэн прошел в спальню, быстро оделся, а когда вновь появился в прихожей, сержант Дикерсон увидел перед собой не хорошо знакомое ему лицо, а закаменевшую маску.
— Едем.
На мгновение обмерев, как испуганный кролик, сержант поспешно распахнул дверь.
Главный инспектор Крауфорд был абсолютно не готов к встрече с человеком, появившимся тем утром в его кабинете на Хай-стрит, 192. Человек этот выглядел как инспектор Гамильтон и даже говорил его голосом, но в отстраненном ледяном взгляде серых глаз сквозило что-то совершенно незнакомое, от чего становилось не по себе. Гамильтон напряженно замер перед столом с абсолютно бесстрастным лицом, на котором не читалось и тени хоть какой-то эмоции.
— Скверные известия о вашем друге, Гамильтон, — начал было Крауфорд, но осекся, вновь подняв глаза на лицо подчиненного. Оно казалось неживым — лицо заводного автоматона, а не живого человека.
— Вот копии рисунка, который сделала моя тетя, — сказал Иэн, бросая на стол стопку листов.
— Я прослежу, чтобы их раздали, — сказал Крауфорд, — ну и одну на общий стенд, разумеется.
— Я хочу, чтобы в вечернем выпуске «Шотландца» появилось объявление, — отчеканил Гамильтон, — в котором сообщается, что мы задержали подозреваемого по делу Холирудского душителя.
— Но я не могу…
— Более того, пусть там будет указано, что мы надеемся на скорое закрытие дела и вот-вот обнародуем имя подозреваемого.
— Но зачем…
— Сами поймете, если сделаете, как я говорю.
— Вы хоть объяснили бы, что задумали, — сказал Крауфорд. Черт побери, как же давил этот немигающий взгляд!
— Он знает, что мы близко, и может попытаться сбежать. Очень важно, чтобы он почувствовал себя в безопасности и расслабился.
— И?..
От мрачной улыбки Гамильтона по спине у Крауфорда забегали мурашки.
— Он скоро узнает, что безопасных мест для него в этом городе не осталось.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Среда была в Эдинбурге базарным днем. Местные фермеры гнали по Каугейт-стрит на Грассмаркет свои стада, наполнявшие город блеянием и ревом. От вони, испускаемой скотом — особенно крупным, — было не продохнуть. Пешеходы закрывали лица платками — все, кроме самих скотоводов в резиновых сапогах и плоских шляпах, которых запах этот, казалось, и вовсе не беспокоил. Черно-белые бордер-колли ни на шаг не отставали от хозяев, зорко поглядывая на свою рогатую паству.
Дерек Макнайр глядел на толпу с той самой лестницы, по которой спустился с Фредди Каббинсом меньше недели назад. Торговцы раскладывали свои прилавки, ссорясь за каждый свободный пятачок площади. Трио жонглеров начало метать в небо свои яркие шары, а парочка подоспевших акробатов — ходить по