Сильные нечеловеческие руки подхватили его, чтобы удержать на месте, и Джейк забился в них, испуганно глядя на протосса с фиолетовой кожей. Кто это такой? Где, черт возьми, он сам? В пещерах Айура вместе с Савассаном? Или в храме, где лежала та мертвая протосс…
– Джейкоб. Слушай меня. Вспоминай.
Голос в его голове на долю секунды привел Джейка в ужас, а затем он вспомнил. Замара. Скорее всего, он в той древней библиотеке, о которой говорил Зератул. На… Элне. Алис-арил. Протосс, сидевший рядом с ним, охранявший его сон, был Зератулом.
«Теперь ты чувствуешь себя хорошо?» – спросил тот. Джейк неуверенно кивнул. Зератул отпустил его и отступил. Джейк на мгновение закрыл глаза, сделал глубокий вдох, а когда он вновь открыл их, зрение прояснилось.
– Новые симптомы, – подумал он для Замары. – Сперва головные боли, затем обмороки, а теперь размытое зрение и потеря памяти.
– Да. Но мы уже здесь. В конце нашего долгого совместного путешествия.
«Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы поговорить с алисаар-ва?»
Джейк предположил, что это – главный смотритель библиотеки, и вновь кивнул:
– Ага. Если я просто буду сидеть здесь, мне не станет лучше. Как долго я был без сознания?
«Мы едва успели уложить тебя, как ты очнулся, – ответил Зератул. – Я немного рассказал алисаар о нашей ситуации».
– Да, уверен, он удивился, зачем ты привел меня сюда.
Боль, которая прежде ледяным шипом впивалась в мозг, исчезла, оставив после себя лишь тупое, ноющее ощущение. Джейк кое-как поднялся на ноги и осознал, что едва может идти. Вот и еще один симптом. Зератул внимательно следил за ним, готовый прийти на помощь, если потребуется, но позволяя не терять достоинства, если помощи не понадобится.
Черт, Джейку определенно нравились протоссы.
«Действительно, потребовались некоторые пояснения. Но я считаю, что гораздо важнее, чтобы все объяснили вы с Замарой, а с ней невозможно связаться, если ты без сознания. Криткал находится здесь вот уже несколько столетий, – продолжил Зератул. – Теперь он алисаар-ва, руководитель алисаар. Он наблюдает за работой здесь и следит за тем, чтобы соблюдались традиции и должный уровень заботы».
Джейк последовал за Зератулом к выходу. Как ему показалось, это помещение служило спальным крылом. Оттуда они вышли в огромный зал, и там Джейк замер, как вкопанный.
Кристаллы в храме он счел когда-то впечатляющими, но по сравнению с тем, что открылось сейчас взгляду, те кристаллы были подобны свече рядом с солнцем. Обсидиановые стены стремились далеко-далеко ввысь и завершались куполом; их усеивали ниши с частотой в полуметр друг от друга, и в каждой нише находился кристалл. Некоторые большего размера, чем другие; какие-то менее яркие, следующие обладали более искусной огранкой. Но на взгляд Джейка, они были великолепны. Эти кристаллы обладали другим оттенком по сравнению с теми, какие он видел на Айуре и в храме на Немаке. Джейк протер глаза тыльной стороной ладони и вновь огляделся.
– Местные кристаллы действительно отличаются от других, или опять все дело в опухолях мозга? – спросил он Зератула. Взгляд профессора блуждал по бессчетному количеству кристаллов, размещенных в индивидуальных нишах. Каждый из них был уникальной маленькой звездой.
«Ты довольно наблюдателен для того, кто не является протоссом», – возник в голове приятный ментальный голос.
Джейк обернулся, чтобы посмотреть на незнакомца. Тот выглядел таким старым, что Зератул по сравнению с ним казался резвым юнцом. У протоссов также проявлялись физические признаки старости, пусть и менее очевидные, нежели седые волосы или морщинистая кожа у людей. Едва заметная хрупкость в строении тела старца и потрескавшаяся кожа говорили Джейку, что этот темный тамплиер живет уже очень, очень долгое время.
Его глаза, блеклые по сравнению с глазами Зератула, сузились, и протосс пожал плечами в смехе. Джейк почувствовал, как лицо заливается краской.
«Да, Джейкоб Джефферсон Рэмзи, я помню изгнание из родного мира. Уже тогда я был старше Рашжагал, и не думаю, что моя жизнь продлится еще долго. Но я рад, что прожил достаточно, чтобы увидеть, как наш народ объединится вновь, и успеть встретить того, кто, не являясь протоссом, уважает наше знание так же, как мы. И также я достаточно прожил, чтобы оказать помощь Хранителю. Ты прав насчет кристаллов. Их изменило на глубинном уровне уникальное сочетание энергий. Здесь есть два места сосредоточения подобной силы. Одно – в глубинах океана, а другое прямо под нашими ногами. Вот почему мы решили остаться здесь и возвести именно на этом месте Алис-арил».
Криткал слегка шевельнулся; Джейк перестал улавливать мысли старца и предположил, что тот обращается лишь к Замаре. Что-то из того, что она сказала, глубоко впечатлило старого протосса: Джейк заметил, что его глаза расширились, а тело слегка напряглось. А затем он расслабился и будто сгорбился – по крайней мере, движение было очень похожее. Наконец, Криткал кивнул.
«Воистину темные времена настали, если дело дошло до такого, – сказал он. – Замара, здесь, в Алис-арил, мы всегда старались сохранить воспоминания известным нам способом. Это не означает, что мы не уважаем то, как сберегают свою мудрость наши братья: через таких протоссов, как ты».
«Я знаю, – сказала Замара. – И безгранично благодарна тому, что темные тамплиеры используют для таких случаев свои способности. Теперь информация, жизненно важная для выживания не только протоссов как единой расы, но, возможно, и многих других, не утратится».
Криткал кивнул, но кое-что все еще беспокоило его:
«Ты говорила об Улрезаже. Известно ли тебе, был ли он побежден на Айуре или же выжил?»
– Я не смог задержаться, чтобы выяснить, удалось ли нам одолеть его, – сказал Джейк. – Я должен был пройти сквозь врата искривления, пока не станет слишком поздно… Я и так очень долго мешкал и пропустил последний рейс на Шакурас. Но Улрезаж определенно был ослаблен. Безо всяких сомнений.
Он ожидал, что Криткал выразит при этой новости по крайней мере какое-то удовлетворение, если не радость. Улрезаж все же происходил из темных тамплиеров, хоть и заблуждался в своих суждениях. Но даже темные тамплиеры опасались силы темных архонтов, а те ужасные вещи, которые совершил над протоссами Улрезаж, тронули бы самое закаленное сердце. Так что Джейк удивился, когда заметил, что Криткал искренне опечален.
«Я рад, что злое дело Улрезажа остановлено, но я буду оплакивать его», – сказал он.
Джейк моргнул.
– Не понял? Я знаю, что когда-то он был одним из вас, но не думаю, что стоит оплакивать смерть кого-то столь ужасного.
«Чего-то? Нет. Темного архонта столь огромной силы и злобы – нет. Я не буду оплакивать это создание. Но я буду скорбеть по Улрезажу. – Он пристально посмотрел на Джейка. – Я буду скорбеть по своему ученику».
Джейк уставился на него. Его ученик?
– Улрезаж… был Хранителем Мудрости?
Криткал кивнул:
«Много столетий назад он изучал эти кристаллы. Он очень страстно относился к судьбе нашего народа, как и все мы тогда, когда рана была еще совсем свежей. Он обладал острым и ненасытным разумом, и его жажду познаний невозможно было утолить лишь переписыванием воспоминаний из одного кристалла в другой и каталогизацией их. Он жаждал знаний, а мы оказались столь неразумны, что наделили его ими. – Рассказывая это, темный тамплиер, казалось, подряхлел еще больше, если подобное вообще было возможно. – Мы позволили ему достичь вершин, ибо он был способным учеником. Тщательно следили за тем, чтобы он получил лишь ограниченный доступ, ибо многое из того, что записано на Стене Знаний – запретно. Мы понимаем это и не касаемся его. Хотя и сохраняем информацию, поскольку любое знание – бесценно. Никто из тех, кто живет в Алис-арил, даже я, не знает большинства тайн, что содержатся в Стене Знаний».
«Улрезаж не ограничился теми областями, которые ему было позволено исследовать, не так ли?» – вопрос Зератула был риторическим. И он, и Джейк, и Замара уже знали ответ.
Криткал вновь кивнул:
«Нет, не ограничился. Он тайно пришел к Стене ночью и приступил к изучению темного знания – самого запретного из всех, которыми владели темные тамплиеры».
– Так вот как он сделал это, – выдохнул Джейк. – Вот как он узнал способ стать темным архонтом, который объединяет в себе не только двух темных тамплиеров!
«Однажды ночью мы поймали его, – продолжил Криткал, и его ментальный голос был окрашен болью. – Я смотрел ему в глаза, умоляя сказать нам, почему он предал наше доверие. Я полагал, что смогу урезонить его, но к тому моменту он уже слишком далеко зашел в своем фанатизме. Улрезаж заявил, что все, способное послужить усилению темных тамплиеров, достойно того, чтобы сделать это. Неважно, кому это нанесет вред. Неважно, в какую цену обойдется даже собственному народу. Он считал, что мы должны отомстить протоссам, изгнавшим нас, и хотел стать карательным орудием. – Криткал поднял взгляд на Зератула и Джейка. – Я едва узнавал его тогда, когда он стоял передо мной, полный ярости. Я не видел в нем ни следа того ученика, того пылкого юноши, которым так гордился. Все, что осталось в нем, – пылающий гнев и ненависть, и уверенность в том, что как бы ни были отвратительны средства, цель – месть протоссам Айура – стоит их. Мы умоляли его рассказать нам о своем открытии, но он отказался. Мы заклинали позволить нам стереть из его памяти запретное, чтобы он вновь мог вернуться к нам как алисаар – тот, кто стремится к знанию, но не использует его во вред. И вновь он отказался. Той ночью Улрезаж покинул нас, пылая гневом и ненавистью, которые были столь темны и чисты одновременно, что поражали разум. Я не думал, что увижу его вновь или услышу о нем. Узнать, что он использовал Алис-арил, чтобы стать этой… этой чудовищной сущностью…»
Криткала переполняли эмоции, и он закрыл свои мысли. Зератул протянул руку и положил на плечо старого протосса.