Я огляделась и убедилась, что он прав — кафе почти опустело. Когда я была с ним, время и пространство теряли очертания, отчего я полностью утрачивала связь и с тем, и с другим. Я вскочила, хватая сумку со спинки стула.
— Тогда позже, — пришлось согласиться мне.
Я не забуду.
11. Осложнения
Все с интересом следили, как мы идём к своему столу. Я заметила, что на сей раз Эдвард не отодвинулся к краешку парты, а наоборот сел как можно ближе — наши локти почти соприкасались.
Одновременно со звонком — потрясающая точность — в дверь, пятясь, вошёл мистер Беннер. Он тащил высокую металлическую стойку на колёсиках, на которой стояли тяжёлый с виду древний телевизор и не менее старинный видеомагнитофон. Значит, будем смотреть фильм — класс радостно загудел.
Учитель с трудом запихал кассету в магнитофон и выключил свет. В наступившей темноте я вдруг с невероятной отчётливостью осознала: Эдвард совсем рядом, всего в дюйме от меня. Неужели это вообще возможно — сильнее, чем прежде, с такой немыслимой остротой, ощущать его присутствие? По телу пробежал электрический разряд, и, стремясь справиться с всепоглощающим желанием прикоснуться к любимому лицу, я скрестила на груди руки и сжала кулаки. Да что же это такое?! Я схожу с ума.
Пошли вступительные титры, в комнате стало чуть светлее. Не удержавшись, я бросила быстрый взгляд на Эдварда и смущённо улыбнулась, обнаружив, что он сидит в такой же позе, со сжатыми кулаками, и наблюдает за мной. Он усмехнулся в ответ, в глазах блеснул потаённый огонь, заметный даже в темноте. Я поспешила отвернуться — вот только головокружения мне сейчас не хватало. Смеху-то будет, если я опять свалюсь в обморок!
Время тянулось невозможно медленно. Я не могла сосредоточиться на фильме, даже не понимала, о чём он. И напрасны были все попытки расслабиться — я словно оказалась в поле тяготения мощного магнита. На борьбу с притяжением уходили все силы, так что я по-прежнему судорожно сжимала кулаки, даже не чувствуя, как немеют мышцы и ногти впиваются в ладони. Время от времени я посматривала на Эдварда и отмечала, что он напряжён не меньше моего.
Когда урок закончился, и мистер Беннер включил свет, я облегчённо вздохнула и вытянула перед собой руки, сгибая и разгибая задеревеневшие пальцы. Эдвард тихонько рассмеялся.
— Что же, было интересно, — хрипло пробормотал он, внимательно глядя на меня.
— Мммм, — вот и весь мой ответ.
— Может, пойдём? — спросил он и гибко поднялся.
Я едва не застонала — сейчас же физкультура! И осторожно встала, опасаясь, что странное притяжение, возникшее между нами, плачевно скажется на моём чувстве равновесия.
Он молча проводил меня до спортзала и остановился в дверях. Я повернулась, чтобы попрощаться, и… слова застряли в горле. Его искажённое страданием лицо, выдававшее огромную внутреннюю борьбу, было сейчас невыносимо прекрасным. Неудержимое желание дотронуться до него вернулось с прежней силой.
Преодолевая что-то в себе, он нерешительно поднял руку и легонько, кончиками пальцев погладил меня по щеке. Холодное прикосновение оставило на моей коже тревожно жаркие следы — меня словно обожгло, но боли я не почувствовала.
Не сказав ни слова, он повернулся и размашисто зашагал прочь. А я побрела на урок, пошатываясь, как в бреду. Переоделась, по-прежнему пребывая в трансе и едва замечая людей вокруг. Чувство реальности вернулось только в тот момент, когда мне вручили ракетку. Довольно лёгкая, она, тем не менее, могла стать серьёзным оружием в моих неловких руках — обеспокоенные одноклассники уже украдкой посматривали на меня. Тренер Клэпп велел нам разбиться на пары.
К счастью, Майк ещё сохранил остатки рыцарства — подошёл ко мне и предложил:
— Хочешь играть со мной?
— Спасибо, Майк. Знаешь, ты не обязан этого делать, — я состроила извиняющуюся мину.
— Ничего, буду держаться от тебя подальше, — хохотнул он. Всё-таки временами Майк может быть очень милым.
Началось всё совсем не гладко. Я как-то умудрилась треснуть себя ракеткой по голове, в том же махе задев Майка по плечу. Остаток часа я провела в дальнем углу корта, спрятав «оружие» за спину для пущей безопасности. Оказавшись в невыгодной ситуации, Майк, тем не менее, повёл себя молодцом, выиграв в одиночку три гейма из четырёх. Когда раздался свисток тренера, объявляющий об окончании урока, партнёр даже поздравил меня с победой, чего я совсем не заслужила.
— Итак, — начал он, когда мы уходили с корта.
— Что «итак»?
— Ты и Каллен, да? — спросил он с вызовом. Возникшее было чувство признательности немедленно испарилось.
— Это не твоё дело, Майк, — предостерегла я, мысленно отправляя Джессику в тартарары.
— Мне это не нравится, — всё-таки пробурчал он.
— Ты-то тут при чём? — огрызнулась я.
— Он так на тебя смотрит … будто съесть готов, — не обращая на меня внимания, продолжал Майк.
Я подавила подступающую истерику, но не смогла сдержать нервный смешок, как ни старалась. Майк сердито уставился на меня. Я помахала рукой и скрылась в раздевалке.
Я в спешке переоделась, волнуясь и предвкушая встречу. Спор с Майком превратился в смутное воспоминание. Сейчас меня занимало другое: ждёт Эдвард у выхода или мы встретимся у его машины? А если там будут его родственники? Меня окатило волной настоящего ужаса. Знают ли они, что мне всё известно? И если да, то как мне себя вести: раскрыться или продолжать делать вид, что я не в курсе? Выходя из спортзала, я уже почти решила сразу отправляться домой, даже не взглянув на парковку. Но тревоги оказались излишни — Эдвард ждал меня, небрежно привалившись к стене, ошеломительное лицо было спокойным. Приближаясь к нему, я испытала странное чувство облегчения.
— Привет, — выдохнула я, не скрывая своей радости.
— Привет, — сверкнула ответная улыбка. — Как прошёл урок?
— Замечательно, — слегка сникнув, соврала я.
— В самом деле? — обмануть его не удалось. Он глянул поверх моего плеча и недобро сощурился. Обернувшись, я увидела удаляющегося Майка.
— Что?
Он перевёл взгляд на меня:
— Ньютон действует мне на нервы.
— Ты опять подслушивал? — хорошее настроение пропало.
— Как твоя голова? — невинно поинтересовался он.
— Ты невозможен! — я повернулась и потопала к парковке, хотя в этот момент не исключала и пешую прогулку до дома.
Он легко меня догнал.
— Ты же сама упомянула, что я никогда не видел тебя в спортзале, вот я и полюбопытствовал, — судя по голосу, он нисколько не раскаивался, и я решила не реагировать, чтобы не выдать гнев и смущение.
Так, в молчании, мы дошли до его автомобиля, но всего в нескольких шагах пришлось притормозить — машина была окружена толпой мальчишек. Но потом я сообразила, что вольво ребят не интересует — они пожирали жадными глазами красный кабриолет Розали. Никто не оглянулся, когда Эдвард проскользнул к дверце своей машины. Я, тоже незамеченная, забралась на пассажирское сиденье.
— Весьма вызывающе, — буркнул он.
— Что это за машина? — спросила я.
— МЗ[11].
— Я не читаю «Car and Driver»[12].
— Ну, БМВ, — он закатил глаза.
Я кивнула — эта аббревиатура была мне знакома.
— Ещё злишься? — спросил он, осторожно маневрируя, чтобы не передавить автомобильных фанатов.
— Разумеется.
— А если я принесу извинения, ты меня простишь?
— Может быть… если извинения будут от души. И если ты пообещаешь больше так не делать.
Видимо, он решил подойти к делу рассудительно и практически:
— А если от души, и я соглашусь, чтобы в субботу ты села за руль?
Я поразмыслила и решила: это лучшее, что он может мне сейчас предложить.
— Договорились.
— Тогда прости меня за то, что я тебя расстроил, — произнёс он с такой обезоруживающей искренностью, что бедное моё сердце снова беспорядочно заметалось. А потом в его глазах загорелись озорные искорки. — В субботу ни свет, ни заря я буду у твоего порога.
— Хм, а ты о Чарли не забыл? Как-то не хочется, чтобы около дома торчал посторонний вольво.
— Я и не собирался приезжать на машине, — снисходительно улыбнулся он.
— Но как?..
— Не беспокойся об этом, — перебил он. — Я буду на месте, а как — неважно.
Допытываться я не стала. У меня на языке вертелся более существенный вопрос.
— Может, «позже» наступило? — многозначительно спросила я.
— Так и знал, что ты не забудешь.
Я ждала с вежливым выражением лица.
Машина остановилась. Удивлённая, я выглянула в окно — конечно, мы уже подъехали к дому Чарли и припарковались за пикапом. Оказывается, если не следить за дорогой, то ездить с Эдвардом не так уж и страшно. Снова повернувшись к нему, я наткнулась на пристальный изучающий взгляд.
— По-прежнему хочешь знать, почему тебе нельзя на охоту? — серьёзно спросил он, но в глазах плясали смешинки.
— Ну, меня больше заинтересовала твоя реакция.
— Я тебя испугал? — да, он определённо веселится.
— Нет, — соврала я.
— Прости, — конечно, не поверил и продолжает насмешничать. И вдруг поддразнивания закончились.
— Стоило мне представить тебя там… — он стиснул зубы.
— Было бы плохо?
— В высшей степени, — произнёс он сквозь зубы.
— Потому что?..
Он глубоко вздохнул и уставился через ветровое стекло на плотные облака, висевшие так низко, что их, казалось, можно было потрогать.
— Когда мы охотимся, — медленно и неохотно заговорил он, — нами управляет не разум, а органы чувств. Прежде всего, обоняние. Если бы я потерял самоконтроль, а ты в этот момент оказалась рядом… — он покачал головой, по-прежнему мрачно глядя на тяжёлые тучи.
Я старательно «держала лицо», зная, что он обязательно взглянет на меня, чтобы проверить реакцию. Так и случилось. Хотя вряд ли ему удалось что-то обнаружить.