— Твои волосы похожи на стог сена… но мне нравится, — прозвучал спокойный голос из угла, где стояло кресло-качалка.
— Эдвард! Ты не ушёл, — возликовала я, и ни на секунду не задумываясь, бросилась через всю комнату к нему на колени. Но когда вернулась способность рассуждать, я замерла, потрясённая собственным неконтролируемым восторгом. Я пристально посмотрела на Эдварда, опасаясь, что переступила черту.
Но он рассмеялся.
— Конечно, — ответил он, очевидно, приятно удивлённый моей реакцией. Рука поглаживала мою спину. Я осторожно положила голову ему на плечо, вдыхая запах его кожи.
— Я была уверена, что всё это сон.
— У тебя не настолько богатое воображение, — поддразнил он.
— Чарли! — вспомнила я, так же порывисто спрыгнула на пол и устремилась к двери.
— Он уехал час назад, предварительно отсоединив аккумулятор в твоей машине. Должен признаться, я был разочарован. Тебя действительно можно таким образом удержать от намерения куда-то поехать?
Я помедлила, разрываясь между двумя желаниями: поскорее вернуться к нему или почистить зубы после сна.
— Обычно по утрам ты не выглядишь такой растерянной, — заметил он и раскинул руки, приглашая меня вернуться. Сопротивляться этому призыву было почти невозможно.
— Мне нужна минутка на всякие человеческие мелочи, — призналась я.
— Жду.
Я кинулась в ванную, переполняемая новыми для меня эмоциями. В зеркале отразилась незнакомка — слишком ярко горящие глаза, чахоточные красные пятна на щеках. Я почистила зубы, старательно расчесала спутанные волосы, умылась холодной водой и постаралась выровнять дыхание. Последнее, впрочем, безуспешно. Обратно в комнату я почти бежала.
Чудо из чудес — он всё еще был там, ожидая меня с распростёртыми объятиями. Он потянулся ко мне, и сердце моё забилось неровно.
— С возвращением, — прошептал он, принимая меня в свои объятия.
Мы некоторое время сидели молча, покачиваясь в кресле, пока я не заметила, что он причёсан, и одежда на нём свежая.
— Ты уходил? — обвинила я, прикоснувшись к воротничку его чистой рубашки.
— Разве я могу два дня подряд ходить в одной и той же одежде? Что подумают соседи?
Я обиженно надулась.
— Ты очень крепко уснула, я ничего не пропустил, — глаза его сияли. — Разговаривала ты немного раньше.
Я застонала:
— И что ты услышал?
В золотистых глазах светилась нежность.
— Ты сказала, что любишь меня.
— Ты и раньше это знал, — напомнила я, потупившись.
— И всё равно, так приятно было услышать.
Я спрятала лицо у него на плече и прошептала:
— Я люблю тебя.
— В тебе теперь вся моя жизнь, — ответил он просто.
Что ещё можно было сказать? Мы покачивались в кресле. В комнате становилось всё светлее.
— Пора завтракать, — небрежно произнёс он, наконец. Уверена — чтобы показать, что помнит обо всех моих человеческих слабостях.
Я схватилась за горло обеими руками и уставилась на него, широко раскрыв глаза. Он посмотрел на меня так, словно я его ударила.
— Шучу, — фыркнула я. — А ты говорил, что я плохая актриса.
Он с отвращением поморщился:
— Не смешно!
— Очень смешно, и ты это знаешь, — но я внимательно всматривалась в золотистые глаза, пока не убедилась, что прощена.
— Может быть, сказать иначе? — спросил он. — Человекам пора завтракать.
— Ну, ладно.
Он перебросил меня через плечо — бережно, но очень быстро, так что у меня перехватило дыхание. Я протестовала, но безрезультатно. Он спустился вниз по лестнице, прошёл на кухню и усадил меня на стул.
Кухня, словно уловив моё настроение, сияла солнечно и ярко.
— А что у нас на завтрак? — весело поинтересовалась я.
Вопрос его слегка обескуражил.
— Эээ, не знаю. А что бы ты хотела? — на мраморном лбу прорезались морщинки.
Я ухмыльнулась и вскочила.
— Всё в порядке. Я умею добывать себе пропитание. Смотри, как охочусь я.
Я взяла миску и коробку хлопьев. Всё время, пока я наливала молоко и доставала из шкафчика ложку, он внимательно наблюдал за мной. Я поставила завтрак на стол и помедлила в нерешительности.
— А тебе что-нибудь нужно? — спросила я, не желая быть невежливой.
Он закатил глаза:
— Белла, просто садись и ешь.
Я уселась и отправила в рот первую порцию хлопьев, посматривая на него. Он не отрывал от меня глаз, изучая каждое моё движение. Чтобы отвлечь его, я решила заговорить:
— Итак, какие планы на сегодня?
— Хмм, — он тщательно подбирал слова, — хочешь познакомиться с моей семьёй?
Я сглотнула.
— Ну, теперь-то ты испугалась? — с надеждой спросил он.
— Да, — призналась я. Отрицать бессмысленно — всё и так видно по моим глазам.
— Не беспокойся, — хмыкнул он. — Я тебя защищу.
— Да я боюсь не их, — объяснила я. — А вдруг я им не понравлюсь? Разве они не удивятся, если ты приведешь кого-то… вроде меня? Они знают, что мне о них известно?
— О, они знают всё. Видишь ли, они даже заключили пари, — он улыбался, но голос звучал резко, — на то, привезу ли я тебя обратно. Хотя как можно заключать пари с Элис, не понимаю. В любом случае, у нас нет друг от друга тайн — это вряд ли возможно с моим умением читать мысли и способностями Элис.
— Ага, и не забывай, Джаспер может так вас обработать, что вы сами выложите все свои секреты.
— Ты запомнила, — одобрительно улыбнулся он.
— Как известно, я довольно наблюдательна, — я состроила гримасу. — Значит, Элис видела, что я приду?
Прореагировал он странно.
— Что-то вроде того, — промолвил он неловко и отвернулся. Я с любопытством уставилась на него.
— Как еда? — внезапно спросил он, поворачиваясь ко мне с озорным выражением лица. — Честно говоря, выглядит не очень аппетитно.
— Конечно, это не разъярённый гризли… — пробормотала я, не обращая внимания на его сердитый взгляд. И доедая хлопья, задумалась о том, как странно он ведёт себя каждый раз, когда в разговоре упоминается Элис.
Снова превратившись в статую Адониса, он стоял посреди кухни и с отсутствующим видом смотрел в окно.
Потом он взглянул на меня, и на губах его появилась знакомая «сердцеостанавливающая» улыбка.
— Думаю, что ты тоже должна представить меня своему отцу.
— Он тебя уже знает, — напомнила я.
— В смысле, как твоего бойфренда.
Я с подозрением уставилась на него:
— Зачем?
— А разве не такова традиция? — невинно поинтересовался он.
— Не знаю, — сказала я. Мой собственный опыт в этой сфере настолько беден, что сравнивать мне не с чем. Тем более что обычные правила в данном случае вряд ли применимы. — Думаю, это не обязательно. Я совсем не жду, что ты… в общем, ты не должен притворяться ради меня.
Он улыбнулся со спокойной настойчивостью:
— Я не притворяюсь.
Прикусив губу, я сосредоточенно размазывала остатки хлопьев по краям миски.
— Ты собираешься сказать Чарли, что я твой бойфренд, или нет? — требовательно вопросил он.
— А это подходящее слово? — я представила себе эту картину: Чарли, Эдвард в одной комнате, и тут звучит слово «бойфренд», — и едва не съёжилась от страха.
— Что же, должен признать, первая его часть не вполне соответствует истине.
— На самом деле, у меня такое впечатление, что ты нечто большее, — призналась я, уткнувшись взглядом в стол.
— Не знаю, стоит ли нам посвящать его во все кровавые подробности, — он наклонился через стол и нежно приподнял мой подбородок холодными пальцами. — Но нам нужно будет как-то объяснить моё постоянное присутствие. Совсем не хочется, чтобы шеф Суон через суд отказал мне от дома.
— А ты будешь? — встрепенулась я. — Постоянно здесь присутствовать?
— Столько, сколько захочешь ты, — заверил он.
— Я буду хотеть этого всегда, — предупредила я. — Вечно.
Он медленно обошёл стол и, остановившись в нескольких футах от меня, протянул руку, чтобы дотронуться кончиками пальцев до моей щеки. Выражение его лица было непроницаемым, непостижимым.
— Это тебя печалит? — спросила я.
Он не ответил, продолжая пристально смотреть мне в глаза. Затем, через бесконечно долгий промежуток времени, спросил:
— Ты доела?
Я вскочила.
— Да.
— Иди, одевайся, я подожду здесь.
Очень трудно было выбрать, что надеть. Сомневаюсь, что существуют на свете книги по этикету, описывающие форму одежды для таких случаев: когда твой возлюбленный-вампир ведёт тебя знакомиться со своей вампирской семьёй. Я почувствовала облегчение, когда произнесла про себя это слово — похоже, я умышленно его избегала.
Я надела свою единственную юбку — длинную, цвета хаки, не слишком нарядную. К ней — тёмно-синюю блузку, которую он уже похвалил однажды. Волосы так и не удалось привести в божеский вид, поэтому я просто собрала их в хвостик.
— Ну вот, — сказала я, вприпрыжку сбегая по ступенькам, — меня уже можно показывать.
Он стоял у самого подножия лестницы, и я с разбегу чуть не врезалась в него. Он подхватил меня, несколько секунд удерживал на безопасном расстоянии, и вдруг прижал к себе.
— Опять ошибаешься, — прошептал он мне на ухо. — Тебя никому нельзя показывать. Ты ходячий соблазн, это просто нечестно.
— Какой соблазн? — встревожилась я. — Могу переодеться…
Он вздохнул и покачал головой:
— Какая же ты бестолковая.
Он нежно прикоснулся губами к моему лбу, и мир вокруг меня словно подёрнулся туманной дымкой. Аромат его дыхания сводил меня с ума.
— Показать, какой соблазн? — спросил он. Явно риторический вопрос. Руки медленно заскользили вниз по моей спине, участившееся дыхание холодило кожу. Я прижала повлажневшие ладони к его груди, голова снова поплыла. Он медленно наклонился и, слегка приоткрыв холодные губы, осторожно и нежно прикоснулся к моим губам.
И тут я отключилась.
— Белла, — в его голосе звучала тревога, сильные руки подхватили меня и не позволили упасть.
— Ты… довёл… меня… до обморока, — ошеломлённо пожаловалась я.