Лишь дойдя до третей главы, я вспомнила, что главного героя зовут Эдвард. Я сердито перелистнула страницы и нашла «Мэнсфилд Парк», но здесь героя звали Эдмунд, что было почти то же самое. Неужели в конце восемнадцатого века не было других имен? Я в раздражении захлопнула книгу и перевернулась на спину.
Закатав рукава повыше, я закрыла глаза. Не буду думать ни о чем, кроме солнца, которое так приятно греет мою кожу, строго сказала я себе. Дул легкий ветерок, он старательно отвлекал меня, играя с завитками моих волос и щекоча ими лицо. Я перекинула волосы за голову, рассыпав их веером по покрывалу, и снова сосредоточилась на теплом прикосновении солнца к моим векам, скулам, носу, губам, предплечьям, шее, к телу под тонкой рубашкой…
Потом я услышала шорох шин патрульной машины Чарли, подъезжавшей к гаражу. Ничего не понимая, я села, оглянулась вокруг и увидела, что яркий свет погас и солнце уже заходит за деревья. Значит, я заснула здесь, на газоне. С туманом в голове я осмотрелась, внезапно почувствовав, что я не одна.
— Чарли! — позвала я. И тут же услышала, как дверь его машины захлопнулась с другой стороны дома.
В нелепой тревоге я вскочила на ноги, сгребла в охапку отсыревшее покрывало и книгу и поспешила в дом, чтобы разогреть масло в духовке. Увы, ужин теперь будет не скоро. Чарли вешал в прихожей свой пояс для оружия и снимал ботинки, когда я влетела внутрь.
— Прости, пап, ужин еще не готов. Я заснула на газоне на заднем дворе, — я подавила зевок.
— Не волнуйся, — ответил он, — я все равно сейчас сяду смотреть бейсбол.
После ужина я уселась вместе с Чарли перед телевизором, чтобы заняться хоть чем-нибудь. Там не было ничего достойного внимания, но отец знал, что я не люблю бейсбол, и переключил на какой-то безмозглый сериал. Хотя ни ему, ни мне не хотелось его смотреть, все равно Чарли был доволен тем, что мы делаем что-то вместе. И, несмотря на всю мою подавленность, я была рада это заметить.
— Папа, — сказала я во время рекламы, — Джессика и Анджела поедут завтра вечером в Порт-Анджелес, чтобы купить платья к весеннему балу. Они хотят, чтобы я поехала с ними и помогла им подобрать что-нибудь подходящее. Ты не против?
— Джессика Стенли? — спросил он.
— И Анджела Уэббер, — вздохнула я, раскрывая детали.
Он не понял.
— Но ты же не идешь на танцы.
— Нет, пап, я помогу им выбрать платья. Я буду источником конструктивной критики.
Женщине это не пришлось бы объяснять.
— Ладно, — он понял, что ему не светит разобраться во всех этих девичьих тонкостях. — Но не забывай, что послезавтра — будний день.
— Мы поедем сразу после школы и вернемся рано. Ты поужинаешь один, ладно?
— Беллз, я ужинал один семнадцать лет, пока ты не приехала, — напомнил он мне.
— Не понимаю, как ты выжил, — пробормотала я и добавила громче: — Я оставлю начинку для холодных бутербродов в холодильнике, хорошо? На верхней полке.
Утром снова было солнечно. Я проснулась, полная новых надежд, и тут же начала мрачно их подавлять. В связи с потеплением я надела темно-синюю блузку с вырезом уголком — в Финиксе, помнится, я доставала ее в самый разгар зимы.
Я спланировала утро так, чтобы прибыть в школу точно к началу занятий. С падающим сердцем я объехала всю парковку, но серебристого «Вольво» нигде не было. Я припарковалась в последнем ряду и побежала на английский, влетев в класс перед самым звонком — запыхавшаяся, но покорная судьбе.
Так же, как вчера, пришлось весь день выпалывать мелкие ростки надежды, которые всходили в душе снова и снова, но поредели к обеду и окончательно засохли на биологии при виде пустого стола.
План поездки в Порт-Анджелес остался тем же, что вчера, но с одним приятным дополнением — у Лорен были дела, и мы должны были ехать без нее. Мне очень хотелось выбраться из города, чтобы наконец перестать оглядываться через плечо, ожидая, когда же он выскочит откуда-нибудь, как черт из табакерки. Я дала себе слово пребывать в хорошем настроении и не портить Джессике и Анджеле охоту. Может быть, я подберу что-нибудь и себе. Не хотелось думать, что в субботу, возможно, мне придется в гордом одиночестве бродить по магазинам в Сиэтле, забыв о первоначальном плане. Хотя, разумеется, он не отменит поездку, не предупредив меня.
После школы Джессика на своем старом белом «Форде Меркьюри» проследовала за мной до нашего дома, чтобы я могла оставить книги и пикап. Зайдя внутрь, я быстро провела по волосам расческой, ощущая легкое возбуждение оттого, что покидаю Форкс. Я оставила на столе записку для Чарли насчет ужина, переложила потрепанный кошелек в дамскую сумку, которой почти не пользовалась, и выскочила обратно к Джессике. Мы заехали к Анджеле — она уже была наготове. Мое радостное возбуждение возросло экспоненциально, как только мы пересекли границы Форкса.
Джесс водила машину быстрее, чем шеф Свон, и уже к четырем мы были на месте. Давненько у меня не было такого девичника, и я с удовольствием поплыла по бодрым волнам эстрогенового кайфа. Мы слушали жалобные рок-баллады, а Джессика болтала обо всех знакомых мальчиках подряд. Обед с Майком прошел отлично, и она надеялась, что к субботнему вечеру они доберутся до первого поцелуя. Я с радостью улыбалась про себя, слушая ее. Анджела просто радовалась тому, что идет на танцы — Эрик ее не особо интересовал. Джесс постаралась выудить из нее признание в том, кто на самом деле ей нравился, но я сразу перевела разговор на платья. Анджела бросила на меня благодарный взгляд.
Порт-Анджелес был славной маленькой ловушкой для туристов, он выглядел гораздо более привлекательным и ухоженным, чем Форкс. Джессика и Анджела знали его, как свои пять пальцев, поэтому мы не стали тратить время на прогулки по живописным дощатым тротуарам и сразу перешли к делу. Джессика подкатила к большому центральному магазину, который располагался в нескольких улицах вглубь от приветливо улыбавшейся туристам набережной.
Бал предполагал «полуформальную» одежду, но мы не совсем понимали, что имелось в виду. И Джессика, и Анджела очень удивились, узнав, что я никогда не бывала на танцах в Финиксе.
— Ты что, ни разу не ходила на танцы с бойфрендом или просто с кем-нибудь из друзей? — недоверчиво спросила Джессика в дверях магазина.
— На самом деле, — я старалась быть убедительной — не хотелось признаваться, что я просто не умею танцевать, — У меня никогда не было ни бойфренда, ни чего-то похожего. Я редко выбиралась на вечеринки.
— Почему? — требовательно спросила она.
— Меня никто не приглашал, — честно ответила я.
Она не очень-то поверила.
— Но ведь здесь парни тебя приглашали, — напомнила она, — А ты всем отказала.
Мы нашли подростковую секцию и оглядывали полки в поисках нарядной одежды.
— Всем, кроме Тайлера, — спокойно поправила Анджела.
— Что? — я едва не задохнулась. — Прости, что ты сказала?
— Тайлер всем говорит, что ты идешь с ним на выпускной, — Джессика смотрела на меня подозрительным взглядом.
— Что он говорит? — я никак не могла прийти в себя.
— Ну, я же сразу сказала тебе, что это неправда, — тихо произнесла Анджела.
Я молчала, мое потрясение медленно перерастало в гнев. Но тут мы обнаружили, наконец, полку с платьями и взялись за работу.
— Вот почему Лорен тебя не любит, — со смешком произнесла Джессика, перелопачивая кипы одежды.
Я сжала зубы.
— Как ты думаешь, если я перееду его пикапом, он перестанет наконец терзаться раскаянием? Может быть, если мы будем квиты, он сможет расслабиться и прекратит заглаживать вину передо мной?
— Может быть, — захохотала Джессика. — Если только ты не ошибаешься насчет истинной причины его поступков.
Платьев было немного, но Джессика и Анджела умудрились найти для примерки по несколько штук каждая. Я села в низкое кресло, стоявшее внутри примерочной около трехстворчатого зеркала, и постаралась взять себя в руки.
Джесс разрывалась между черным платьем в пол с открытыми плечами и ярко-синим, до колен, с бретелями-спагетти. Я отдала свой голос синему — почему бы не обыграть цвет глаз? Анджела выбрала бледно-розовое платье, которое прекрасно облегало ее высокую стройную фигуру и придавало медовый оттенок темно-русым волосам. Я не скупилась на комплименты и помогла положить на полки то, что им не подошло. С девчонками все прошло гораздо быстрее и проще, чем с Рене в Финиксе, наверное, потому, что выбор у них был невелик.
Мы отправились за туфлями и аксессуарами. К этому моменту у меня уже не осталось сил на участие в процессе, потому что чертов Тайлер убил все хорошее настроение. Мне даже не хотелось смотреть на обувь, хотя неплохо было бы прикупить несколько пар. Увы, к горлу подступала привычная уже хандра.
— Анджела, — поколебавшись, начала я, когда она примеряла пару розовых босоножек на высоком каблуке, состоявших из одних ремешков. Рост Эрика позволял его даме покрасоваться на высоких каблуках, и радость Анджелы не знала предела.
Джессика отошла к полке с бижутерией, и мы были одни.
— Да, — она вытянула ногу и поворачивала ступню так и эдак, чтобы оценить вид со стороны.
Я льстиво отметила:
— Эти мне нравятся.
— Пожалуй, я их куплю, хотя они никогда не подойдут ни к чему, кроме этого платья, — задумчиво произнесла она.
— Конечно, давай, к тому же они по сниженной цене, — я подлила масла в огонь. Она улыбнулась и накрыла крышкой коробку с практичными белыми туфлями.
— Кхм, Анджела… — снова начала я. Она посмотрела на меня с интересом. — Скажи, а часто… Каллены, — я не отрываясь смотрела на ее босоножки, — …прогуливают школу? — моя попытка придать вопросу небрежный тон бесславно провалилась.
— Когда погода хорошая, они всегда куда-нибудь уезжают — все, даже доктор. Они заядлые туристы, — спокойно ответила Анджела, так же, как и я, глядя на свои босоножки. Она не спросила меня ни о чем, хотя Джессика на ее месте разразилась бы целым шквалом вопросов. Анджела начинала мне по-настоящему нравиться.