Она внимательно наблюдала за мной из-под ресниц.
– Очень сердишься?
Сержусь? Я не знал. Но чувствовал, что причин сгорать от унижения у меня хоть отбавляй. И к тому же не понимал: откуда она слышала мою сонную болтовню? Из окна? Неизвестно.
– Как же ты… где ты… и что я?.. – вопрос я так и не закончил.
Она приложила ладонь к моей щеке. Под ее прохладными пальцами кровь словно вскипела.
– Не бойся, – попросила она. – Я не причинила бы тебе никакого вреда. Честное слово, я всегда держала себя в руках. И если бы почувствовала опасность, сразу ушла бы. Просто… мне хотелось быть рядом с тобой.
– Я… не об этом беспокоюсь.
– Тогда о чем же?
– Что я говорил?
Она улыбнулась.
– Ты скучаешь по своей маме. А когда идет дождь, шум мешает тебе уснуть. Раньше ты часто говорил о своем прежнем доме, теперь уже реже. Однажды ты пробормотал: «Слишком уж зелено», – она засмеялась тихонько, чтобы не обидеть меня.
– А что еще? – потребовал я ответа.
Она поняла, о чем я спрашиваю.
– Ты повторял мое имя, – призналась она.
Я вздохнул, смирившись с поражением.
– Часто?
– Для тебя «часто» – это сколько?
– О, нет… – простонал я.
Так, словно это было для нее просто и естественно, она обняла меня за плечи и положила голову ко мне на грудь. Я машинально обнял ее. Прижал к себе.
– Тебе незачем смущаться, – зашептала она. – Ты ведь уже говорил, что видел меня во сне, – помнишь?
– Это совсем другое дело. Я помню, о чем говорил.
– А если бы мне снились сны, все они были бы о тебе. И я бы этого не стыдилась.
Я погладил ее по голове. В сущности, я ничего не имел против. Я и не ждал, что она будет следовать обычным человеческим правилам. Достаточно и тех правил, которые она установила для себя.
– И я не стыжусь, – шепнул я.
Она издала невнятный звук, почти замурлыкала, прижимаясь щекой к моей груди на уровне сердца.
В этот момент мы оба услышали хруст гравия под шинами, по окнам скользнули лучи фар и осветили нас. Я вздрогнул, разжал объятия, она отстранилась.
– Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я здесь? – спросила она.
Я лихорадочно соображал, как быть.
– М-м…
– Значит, в другой раз…
И я остался один.
– Эдит? – шепотом позвал я.
В ответ я услышал призрачную усмешку, а потом тишину.
Отцовский ключ повернулся в замке.
– Бо? – позвал Чарли. Раньше этот вопрос смешил меня: я, конечно, кто же еще? А теперь оказалось, что вопрос не настолько неуместен.
– Я здесь.
Надеюсь, волнение в моем голосе он не заметит. Я поспешно схватил еще кусок лазаньи, чтобы встретить Чарли деловито жующим. После целого дня, проведенного с Эдит, мне показалось, что Чарли при ходьбе издает слишком много шума.
– Лазанью доедаешь? – спросил он, заглянув в мою тарелку.
– Ох, извини. Вот, тут еще осталось.
– Ничего, Бо, я сделаю себе сэндвич.
– Извини, – снова пробормотал я.
Чарли шумно расхаживал по кухне, готовя себе ужин. Я доедал свою гигантскую порцию с молниеносной быстротой. И думал о том, что сказала Эдит: «Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я здесь?» А это не то же самое, что в прошедшем времени – «Ты хочешь, чтобы твой отец узнал, что я была здесь?». Значит ли это, что на самом деле она не ушла? Было бы здорово.
С сэндвичем в руке Чарли сел за стол напротив меня, и я вдруг засомневался, что всего несколько минут назад на этом же самом месте сидела Эдит. В отличие от нее, Чарли идеально вписывался в обстановку. А воспоминания об Эдит казались сном, который просто не может быть реальностью.
– Как прошел день? Сделал все, что собирался?
– Вообще-то нет. Просто… слишком хороший день выдался, чтобы торчать в четырех стенах. Клев был?
– Угу. Хорошую погоду и рыба любит.
Я соскреб с тарелки остатки лазаньи, набил ею рот и принялся жевать.
– Есть планы на вечер? – вдруг спросил он.
Я покачал головой – пожалуй, слишком активно.
– Взвинченный ты какой-то, – заметил он.
Угораздило же его прицепиться именно сегодня.
Я сделал глоток.
– Да?
– Суббота… – задумчиво произнес он.
Я молчал.
– Значит, танцы сегодня пропускаешь…
– Как и собирался, – подтвердил я.
Он кивнул.
– Ну, танцы ладно, это я понимаю. Но может, на следующей неделе пригласишь дочку Ньютонов поужинать или еще куда? Выберись наконец из дома. Пообщайся.
– Я же говорил тебе: она встречается с моим другом.
Он нахмурился.
– Ладно, упустил одну рыбу – подцепишь другую.
– Рыбак из меня так себе – не то что ты.
Он рассмеялся.
– Стараюсь… Значит, сегодня никуда не идешь?
– Некуда идти, – напомнил я. – Да и устал уже. Пораньше спать лягу.
Я поднялся и отнес свою тарелку в раковину.
– Угу… – он задумчиво жевал. – Не пойму, здешние девчонки тебе не по душе, что ли?
Я пожал плечами, отмывая тарелку.
Чувствуя на себе его пристальный взгляд, я надеялся, что удержусь и не покраснею. Но надеялся зря.
– Не суди строго наш городок, – продолжал он. – Да, выбор у нас не тот, что в больших городах…
– Здесь есть из чего выбирать, пап. Не волнуйся за меня.
– Ладно, ладно. Мое дело – сторона. – Голос звучал уныло.
Я вздохнул.
– Ну все, я пошел. Увидимся утром.
– Спокойной ночи, Бо.
По лестнице я поднимался, нарочно шаркая ногами, чтобы изобразить страшную усталость. И думал, поверит ли моей плохой игре Чарли. В сущности, я ведь ему не соврал. Я действительно не собирался сегодня вечером выходить из дома.
Дверью своей комнаты я хлопнул погромче, чтобы Чарли наверняка услышал, а потом рванул к окну, стараясь не шуметь, распахнул его и высунулся в темноту. Но ничего не увидел, кроме темных верхушек деревьев.
– Эдит! – шепотом позвал я, чувствуя себя идиотом.
Тихий смешок и ответ послышались из-за моей спины:
– Да?
Резко обернувшись, я сшиб книгу со стола. Она с глухим стуком упала на пол.
Эдит лежала поперек моей кровати: закинула руки за голову, забросила ногу на ногу и широко улыбалась, показывая ямочки. В сумерках ее лицо казалось покрытым инеем.
Я ахнул и схватился за стол, чтобы удержаться на ногах.
– Извини, – сказала она.
– Подожди, дай я приду в себя.
Она села медленно, как бывало, когда она пыталась или вести себя по-человечески, или не напугать меня, и свесила ноги с края постели. Потом похлопала по одеялу рядом с собой.
Неверными шагами я подошел и сел возле нее. Она положила ладонь на мою руку.
– Как сердце?
– Это тебя надо спрашивать. Ты же наверняка слышишь его лучше, чем я.
Она тихонько засмеялась.
Минуту мы сидели молча, слушая, как замедляется стук моего сердца. Я думал о том, что Эдит в моей комнате… о недоверчивых расспросах Чарли… и о том, что изо рта у меня несет лазаньей.
– Можно мне еще минутку на человеческие потребности? – спросил я.
– Конечно.
Я встал, продолжая смотреть на нее, само совершенство, сидящее на краю моей кровати, и думая, что наверняка у меня просто глюки.
– Ты будешь здесь, когда я вернусь?
– Даже пальцем не шевельну, – пообещала она.
И она застыла абсолютно неподвижно, будто превратилась в статую прямо на моей кровати.
Я выхватил из ящика комода одежду, в которой обычно спал, и помчался в ванную, стукнув дверью так, чтобы Чарли знал, что там занято.
Зубы я почистил дважды. Потом умылся и переоделся. Я привык ложиться спать в драных спортивных штанах и старой футболке из забегаловки с барбекю, которая нравилась матери. На футболке красовались две булки с начинкой из улыбающейся свиной морды. Конечно, лучше бы я выглядел как-нибудь иначе, не так, как… я. Но гостей я не ждал, и вообще, по-моему, беспокоиться на этот счет глупо. Если Эдит уже бывала здесь по ночам, значит, знала, в каком виде я сплю.
И я почистил зубы еще раз.
Я открыл дверь, и меня снова чуть не хватил удар. На верхней ступеньке лестницы стоял Чарли, я чуть не столкнулся с ним.
Поперхнувшись, я закашлялся.
– А, Бо! Извини, не хотел тебя напугать.
Я наконец отдышался.
– Да ничего.
Он заметил, что я оделся ко сну, и у него вырвался невнятный, но удивленный возглас.
– Тоже спать ложишься? – спросил я.
– Да, наверное. Завтра снова рано вставать.
– Ну ладно. Спокойной ночи.
– Ага.
Я направился к себе, радуясь, что в приоткрытую дверь с того места, где стоял Чарли, кровать не видна. Дверь я прикрыл тщательно и плотно.
За все это время Эдит не сдвинулась ни на долю сантиметра. Я улыбнулся, и ее губы дрогнули, она расслабилась и снова стала человеком, а не статуей. По крайней мере, с виду. Подойдя, я сел рядом с ней. Она повернулась лицом ко мне, забралась на кровать с ногами и скрестила их.
– Даже не знаю, что сказать насчет этой футболки… – призналась она тихо, чтобы Чарли не услышал.
– Могу сменить ее.
Она закатила глаза.
– Да нет, я не о том, что она на тебе – я про само ее существование, – она погладила кончиками пальцев улыбающуюся свинью. У меня ускорился пульс, но она вежливо не заметила этого. – С какой стати она радуется тому, что она – еда?
Я невольно усмехнулся.
– Ну, мы же не знаем, как все выглядит с точки зрения свиньи, так? Может, у нее есть причины улыбаться.
Она взглянула на меня так, словно сомневалась, что я в своем уме.
Я потянулся, чтобы взять ее за руку. Жест казался естественным, и в то же время я не верил в свою удачу. Чем я заслужил такое?
– Твой папа думает, что ты собираешься куда-то улизнуть, – сообщила Эдит.
– Знаю. Наверное, потому, что я показался ему взвинченным.
– А на самом деле?
– Это еще слабо сказано. Благодаря тебе. Спасибо, что осталась.
– Мне тоже этого хотелось.
Мое сердце заколотилось… нет, не быстрее, а как-то сильнее. По непонятным мне причинам Эдит хотела быть со мной.