Быстрым шагом я направился к парковке. Усевшись в пикап, заглянул в рюкзак – вроде ничего не забыл. Я в первый же день выяснил, что предел кулинарных возможностей Чарли – яичница с беконом, и предложил ему взять всю готовку на себя. Он и не думал сопротивляться. Выяснилось, что запасов провизии в доме нет. Поэтому сегодня я захватил с собой список покупок и деньги из стоявшей в буфете банки с надписью «На еду», чтобы заехать после школы в супермаркет «Трифтуэй».
Я завел свою шумную тачку, не обращая внимания на головы, которые, как по команде, повернулись в мою сторону, и задним ходом пристроился в хвост машинам, ждущим своей очереди на выезд со стоянки. В ожидании, делая вид, что оглушительный рев издает вовсе не мой пикап, я увидел, как двое Калленов и близнецы Хейл направляются к своей машине. К тому самому серебристому новенькому «вольво». Само собой. Загипнотизированный их лицами, раньше я не обращал внимания на одежду. А теперь посмотрел и понял: то, что на них надето, стоит, наверное, дороже, чем весь мой гардероб. Правда, с их внешностью можно носить хоть мусорные мешки, и они живо войдут в моду. И внешность, и деньги – слишком уж много им досталось. Впрочем, насколько я мог судить, в жизни чаще всего так и бывает. Но похоже, все их достоинства не смогли обеспечить им теплый прием в Форксе.
Да нет, ни за что не поверю. Скорее, они сами сторонятся людей: по-моему, перед такой красотой должны открываться любые двери.
Когда я проезжал мимо, Хейлы-Каллены посмотрели на мой ревущий пикап, как и все остальные. Вот только с остальными у них не было ничего общего. Я увидел, как этот громила-блондин… Ройал, наверное… Не иначе. В общем, рука этого Ройала лежала на бедре высокой девчонки с темными кудряшками; судя по их комплекции, оба дружат с тренажерами. Пожалуй, даже я уступал Ройалу в росте сантиметров на пять, а она – на каких-то жалких полсантиметра. Вид у него был самоуверенный, и все-таки я удивился тому, как спокойно он лапает ее. Не то чтобы девчонка была так себе – наоборот, супер, даже мегасупер, – вот только казалась… неприступной. Настолько, что даже Рок[2] не посмел бы свистнуть ей вслед, если вы понимаете, о чем я. Блондинка перехватила мой взгляд, прищурилась, и я, отвернувшись, вдавил педаль газа. Скорость пикап все равно не прибавил, а двигатель зарычал громче.
От школы до «Трифтуэя» было недалеко, всего несколько улиц к югу от шоссе. Приятно очутиться в супермаркете, как в любом хорошо знакомом месте. В Финиксе закупка продуктов лежала на мне, и теперь я с легкостью вернулся к привычным обязанностям. Супермаркет оказался достаточно большим, шум дождя здесь был не слышен, и ничто не напоминало, что я не в Финиксе.
Вернувшись домой, я выгрузил покупки и навел порядок в кухонных шкафах, расположив все, что там лежало, как можно более рационально. У Чарли содержимое шкафов выглядело бессистемно. Надеюсь, возражать он не станет, у него же нет ОКР[3], которое не дает мне покоя, когда я на кухне. Удовлетворившись организацией кухонного пространства, я занялся приготовлением ужина.
Свою маму я знаю как свои пять пальцев, у меня в отношении нее всегда срабатывает шестое чувство. Вот и сейчас, засовывая замаринованный стейк в холодильник, я вдруг вспомнил, что вчера так и не сообщил ей, что доехал. Наверное, она уже рвет и мечет.
Я бросился вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и первым делом включил старенький комп. Ему понадобилась минута, чтобы загрузиться, потом пришлось еще ждать, когда установится соединение. Я вышел в сеть и обнаружил в почтовом ящике три письма. Первое пришло вчера, пока я был еще в дороге.
«Бо, – писала мама, – напиши мне, как только приедешь. Как долетел? Дождь идет? Я уже соскучилась по тебе. Во Флориду почти уже собралась, только никак не могу найти свою розовую блузку. Ты не знаешь, где она? Фил передает тебе привет. Мама».
Я вздохнул и открыл следующее письмо, отправленное через шесть часов после первого.
«Бо, от тебя до сих пор нет письма – почему тянешь с ответом? Мама».
Последнее письмо пришло сегодня утром.
«Бофорт Свон, если не ответишь до половины шестого, я сегодня же позвоню Чарли».
Я взглянул на часы: у меня оставался еще час, но я хорошо знал, что ей не хватит терпения.
«Мам, спокойно. Я как раз тебе пишу. Не торопи меня. Бо».
Отправив это письмо, я взялся за новое и начал с вранья:
«Все замечательно. Конечно, здесь дождь. Я просто ждал, когда будет о чем написать. В школе ничего, только немного нудно. Познакомился кое с кем, вместе ходим обедать.
Твоя блузка в химчистке, надо было забрать ее в пятницу.
Чарли купил мне пикап, представляешь? Классно. Старый, но крепкий – ты же знаешь, для меня это важно.
Я тоже по тебе скучаю. Скоро напишу еще, но проверять почту каждые пять минут не буду. Успокойся и не волнуйся. Люблю, целую, Бо».
Я услышал, как открылась входная дверь, и ринулся вниз, доставать картошку и ставить жариться стейк.
– Бо? – спросил отец, услышав меня на лестнице.
«Кто же еще?» – мысленно отозвался я.
– Привет, пап, с возвращением.
– Спасибо. – Пока я метался по кухне, Чарли повесил ремень с кобурой и разулся. Насколько мне было известно, по службе ему еще ни разу не приходилось стрелять. Но оружие он держал наготове. Когда в детстве я приезжал к нему, он разряжал пистолет сразу же, как только входил в дом. Наверное, теперь он считал, что я достаточно взрослый, чтобы случайно не застрелиться, и не так угнетен депрессией, чтобы намеренно покончить с собой.
– Что на ужин? – настороженно спросил Чарли. Мама относится к готовке творчески, когда вообще снисходит до нее, но результаты ее кулинарных опытов порой оказываются абсолютно несъедобными. Я удивился и расстроился, обнаружив, что Чарли до сих пор помнит об этом.
– Стейк с картошкой, – ответил я, и на его лице отразилось облегчение.
Наверное, ему было неловко бездельничать, стоя на кухне, и он в ожидании ужина ушел в гостиную, смотреть телевизор. Это устраивало нас обоих. Пока жарились стейки, я накромсал салат и накрыл на стол.
Когда ужин был готов, я позвал Чарли. Усевшись за стол, он с удовольствием принюхался.
– Пахнет вкусно, Бо.
– Спасибо.
Пауза затянулась на несколько минут, но неловкости не вызвала. Нас обоих ничуть не напрягало молчание. В некоторых отношениях мы очень хорошо подходим друг другу.
– Ну как тебе школа? Подружился с кем-нибудь? – спросил Чарли, попросив добавки.
– Ну, несколько уроков у меня в одном классе с Джереми. Я обедаю с ним и его друзьями. Есть еще такая Маккайла, она хорошо ко мне относится. И все остальные тоже.
С одним примечательным исключением.
– Это, наверное, Маккайла Ньютон. Хорошая девочка из хорошей семьи. У ее отца магазин спорттоваров в пригороде. Неплохо зарабатывает за счет заезжих туристов.
Еще минуту мы ели молча.
– А Калленов ты знаешь? – прикидываясь равнодушным, спросил я.
– Семью доктора Каллен? Конечно. Доктор – умница.
– Знаешь, ее дети… они не как все. По-моему, в школьную компанию они не вписываются.
Чарли удивил меня, сильно покраснев – так бывало, когда он злился.
– Ох уж эти местные, – буркнул он. – Доктор Каллен – прекрасный хирург, она могла бы работать в любой больнице мира и зарабатывать в десять раз больше, чем здесь, – продолжил он уже громче. – Повезло нам с ней – повезло, что ее муж согласился поселиться в нашем маленьком городке. Для местного сообщества эта пара – настоящий подарок, все их дети хорошо воспитаны и вежливы. У меня были на их счет сомнения, когда они только переехали – думал, с такой оравой усыновленных подростков мы проблем не оберемся. Но все они ведут себя как порядочные и ответственные люди, ни к кому из них у меня нет абсолютно никаких претензий. В отличие от детей некоторых местных, которые живут здесь из поколения в поколение! Вдобавок Каллены держатся все вместе, как и полагается семье, каждый уик-энд выбираются на природу… Но в городе они недавно, вот про них и болтают всякое.
Таких длинных речей от Чарли я еще ни разу не слышал. Вероятно, сплетни о Калленах он принимает слишком близко к сердцу.
Я поспешил поправиться:
– Они показались мне неплохими людьми. Просто я заметил, что они сторонятся остальных. И все они такие симпатичные, – добавил я, чтобы сделать Чарли приятное.
– Видел бы ты доктора! – засмеялся Чарли. – Хорошо еще, она счастлива в браке. Когда она рядом, персоналу нашей больницы не до работы.
Мы закончили ужин в молчании. Чарли убрал со стола, я занялся посудой. Он вернулся к телевизору, а я домыл посуду – посудомоечной машины в хозяйстве Чарли не водилось – и нехотя направился наверх, делать математику. Видимо, так и закладываются традиции.
Той ночью дождь наконец утих, и я от усталости быстро заснул.
Остаток недели событиями не баловал. Я привык к расписанию, к пятнице научился узнавать если не по имени, то хотя бы в лицо почти всех учеников школы. В спортзале мои товарищи по команде усвоили, что мячи мне лучше не пасовать. А я старался не путаться у них под ногами.
Эдит Каллен в школе не появлялась.
Каждый день я наблюдал, притворяясь равнодушным, как Каллены в очередной раз приходят в кафе без Эдит. Только окончательно убедившись в том, что она не придет, я наконец успокаивался и присоединялся к общей беседе. В основном все обсуждали поездку в зону отдыха «Ла-Пуш Оушен-парк», которую затеяла Маккайла. Поездка должна была состояться через две недели. Меня тоже пригласили, и я согласился – скорее из вежливости, чем потому, что мне действительно хотелось поехать. На побережье должно быть сухо и тепло, такое у меня убеждение.
К пятнице я привык входить в кабинет биологии, не опасаясь увидеть там Эдит. Откуда мне знать? – может, она вообще бросила школу. Я старался не думать о ней, но не мог отделаться от мысли, что в ее продолжительном отсутствии виноват я, как бы нелепо это ни звучало.