– И как, получается? – голос звучал беспечно, словно ответ ее не очень-то интересовал.
Моя шея опять горела – наверное, на ней снова вспыхнули противные красные пятна. Весь последний месяц я только об Эдит и думал, но все объяснения, какие приходили мне в голову, выглядели полным абсурдом. Вроде Кларка Кента и Питера Паркера – словом, чушь собачья.
Эдит склонила голову набок и всмотрелась мне в глаза так, словно пыталась заглянуть сквозь них прямо мне в мысли. И улыбнулась – на этот раз так приветливо, что устоять было невозможно.
– Не скажешь?
Но я попытался устоять. Ведь она и так уже считает меня кретином. Я покачал головой.
– Да нет, в этом даже стыдно признаваться.
– А вот это и в самом деле досадно, – расстроилась она.
– Да ну? – я вскинул брови. – А не досадно, когда кто-то не желает делиться с тобой своими мыслями, но при этом сыплет загадочными намеками, от которых ты потом не спишь по ночам, гадая, что все это значит?
Она нахмурилась и надула губы, сбивая меня с мысли. Я попытался сосредоточиться:
– Или того хуже: сегодня человек спасает тебе жизнь, а завтра знать тебя не желает и ничего не объясняет, хоть и обещал. Как ты думаешь: это досадно?
Она нахмурилась еще сильнее, ее лицо стало недовольным.
– Ты снова об этом?
– Снова.
– А еще одно извинение не поможет?
– Объяснение помогло бы лучше.
Она поджала губы, взглянула поверх моего левого плеча и рассмеялась.
– Ты что?
– Твоя подружка, похоже, думает, что я тебя обижаю, и как раз сейчас решает, пора уже нас разнимать или еще рано.
– Нет у меня никакой подружки. Не увиливай от темы.
Второе предложение она пропустила мимо ушей.
– Может, ты и считаешь, что между вами ничего нет, но она уверена в обратном.
– Этого просто не может быть.
– И все-таки это правда. Я же говорила: большинство людей легко прочесть.
– Само собой, кроме меня.
– Да, кроме тебя, – она снова всматривалась в меня, буквально пронзала взглядом. – Хотела бы я знать, почему.
Мне пришлось отвернуться, и чтобы хоть чем-нибудь отвлечься, я принялся свинчивать крышку со своей бутылки. Потом сделал глоток, уставившись в стол невидящим взглядом.
– Не хочешь есть? – спросила Эдит.
Я с облегчением заметил, что ее взгляд стал менее пристальным.
– Не хочу, – не стоило объяснять, что я уже сыт по горло – нервной дрожью в желудке. – А ты? – перед ней на столе было пусто.
– Я не голодна.
Она улыбалась так, словно я упустил какую-то шутку, известную лишь в ее кругу.
– Можно одну просьбу? – Слова вырвались у меня раньше, чем я позволил им.
Она сразу же посерьезнела.
– Смотря какую.
– Ничего сложного, – заверил я.
Она ждала в напряжении и в то же время с интересом.
– Ты не могла бы предупреждать меня заранее? Когда в следующий раз решишь не замечать меня ради моего же блага? Просто чтобы я успел подготовиться, – объясняя все это, я смотрел на свою бутылку лимонада и водил по горлышку пальцем.
– Звучит логично.
Подняв взгляд, я заметил, что она сжимает губы, как будто с трудом удерживается от смеха.
– Спасибо.
– Можно и мне одну просьбу?
– Конечно, – настала моя очередь любопытствовать. Чего она у меня попросит?
– Поделись своей версией. Хотя бы одной.
О-па.
– Только не это.
– Ты же обещал.
– Как будто ты никогда не нарушала обещаний! – парировал я.
– Ну пожалуйста. Я не буду смеяться.
– Еще как будешь, – в этом я не сомневался.
Она опустила голову, а потом бросила на меня опаляющий взгляд золотистых глаз из-под густых ресниц.
– Ну пожалуйста! – выдохнула она, наклоняясь ко мне. Мое тело само придвинулось к ней, словно она была магнитом, а я – скрепкой для бумаг. Теперь наши лица были совсем близко. В голове у меня стало совершенно пусто.
Пытаясь прояснить мысли, я потряс головой и заставил себя выпрямиться.
– Э-э… что?
– Ну скажи, что ты подумал, – промурлыкала она. – Пожалуйста!
– Эм-м… всему виной укус радиоактивного паука?
Может, она еще и гипнозом владеет? Или это я безвольная тряпка?
Она закатила глаза.
– С фантазией у тебя не ахти.
– Ну извини, больше ничего не придумал.
– Ничего похожего и в помине нет.
– Не было пауков?
– Ни единого.
– И радиоактивности тоже?
– Вообще.
– М-да… – пробормотал я.
Она усмехнулась.
– И криптонит на меня не действует.
– А говорила, что не будешь смеяться. Уже забыла?
Она плотно сжала губы, но плечи тряслись от смеха.
– Рано или поздно я все равно узнаю, – проворчал я.
Ее смех прекратился так внезапно, словно щелкнули выключателем.
– Лучше бы ты даже не пытался.
– Но как я могу? Ты же… невозможная, – я не осуждал, просто констатировал факт. «Ты не возможна. Ты – больше, чем возможно».
Она поняла.
– А вдруг я не супергерой? Вдруг я злодейка? – Она весело улыбалась, но взгляд словно отяжелел от какого-то неведомого мне бремени.
– А-а, – отозвался я, и сразу несколько ее намеков вдруг обрели смысл. – Ну ладно.
Она замерла в напряженном ожидании. В эту секунду, казалось, исчезли все стены, которыми она отгородилась.
– И что означает это «ладно»? – спросила она тихо, почти шепотом.
Я попытался привести в порядок мысли, но ее беспокойство побудило меня ответить как можно быстрее. И я сказал, не обдумывая свои слова:
– Ты опасна?
Я спрашивал и сомневался. Эдит ниже меня ростом, не старше меня, хрупкого сложения. В обычных обстоятельствах я бы только посмеялся, если бы кому-нибудь вздумалось назвать такую девушку опасной. Но ничего обычного в Эдит не было, и я никогда еще не сталкивался с такими, как она. Мне вспомнилось, как при первой встрече она смотрела на меня с нескрываемой ненавистью и как мне вдруг стало страшно, хотя в тот момент я не понял свою реакцию, а через несколько секунд уже считал ее нелепой. Но теперь до меня дошло. Слово «опасный» казалось неприменимым к ее тонкой идеальной фигуре, но под слоем сомнений ощущался фундамент истины. Опасность была реальна, хотя мой здравый смысл ее не замечал. А Эдит с самого начала пыталась предостеречь меня.
– Опасна… – снова пробормотал я, пытаясь совместить это слово и девушку, сидящую передо мной. Ее фарфоровое личико казалось ранимым, несмотря на все секреты и воздвигнутые преграды. Глаза были широко распахнуты в предчувствии моей реакции. Похоже, она готовилась принять удар.
– Нет, ты не злодейка, – прошептал я, качая головой. – Я в это не верю.
– Напрасно, – ее голос прозвучал чуть слышно. Не поднимая глаз, она забрала у меня крышку от бутылки и раскрутила ее, поставив на ребро. Пользуясь тем, что она отвлеклась, я продолжил разглядывать ее. Она и не думала шутить, это было очевидно. Почему-то она хотела, чтобы я боялся ее.
А я ощущал в основном… увлеченность. И, конечно, нервничал, оказавшись так близко к ней. Боялся выставить себя дураком. Но больше всего мне хотелось сидеть здесь вечно, слушать ее голос, ловить оттенки эмоций, которые скользили по ее лицу быстрее, чем я успевал распознать их. Потому и не сразу заметил, что кафетерий почти опустел.
Я отодвинулся от стола, она подняла голову. И кажется, ей стало… грустно. Но она смирилась. Словно ничего другого и не ждала.
– Опоздаем! – напомнил я и вскочил.
На долю секунды она удивилась, затем на ее лицо вернулось уже хорошо знакомое мне насмешливое выражение.
– Сегодня я не пойду на урок, – ее пальцы вертели крышку так быстро, что она превратилась в размытое пятно.
– Почему?
Она улыбнулась мне, но улыбка не отразилась в глазах. Я различил беспокойство под ее маской.
– Изредка прогуливать уроки полезно для здоровья, – ответила она.
– А-а. Ну ладно… я пойду?
А разве у меня есть выбор? Я не собирался прогуливать, но если бы она попросила…
Она снова занялась своей импровизированной юлой.
– Ладно, до встречи.
Меня, кажется, отпустили, и я в целом не возражал. Предстояло о многом подумать, а рядом с Эдит я терял эту способность. Прозвенел первый звонок, и я бросился к двери. Обернувшись перед уходом, я заметил, что Эдит даже не шелохнулась, а крышка от бутылки по-прежнему вертится перед ней на столе, словно и не останавливалась.
На урок я почти бежал, мысли мои вертелись быстрее, чем крышка от бутылки. Горстка полученных ответов не шла ни в какое сравнение с лавиной новых, только что возникших вопросов.
Раскрасневшийся и задохнувшийся, я ухитрился влететь в класс, на мгновение опередив учительницу. Быстро усевшись на место, я заметил, что на меня глазеют Аллен и Маккайла: у него был удивленный и почти восхищенный вид, а у нее – обиженный.
Вошедшая миссис Баннер потребовала тишины. Она поставила на стол Маккайлы картонные коробки и велела раздать всему классу.
– Итак, ребята, я хочу, чтобы все вы взяли по одному предмету из каждой коробки, – начала она, доставая из кармана лабораторного халата резиновые перчатки и надевая их. Скрип натянувшейся на запястьях резины показался мне зловещим. – Первый из этих предметов – карта-индикатор, – продолжала она, показывая классу белую карточку размером с картотечную, с четырьмя квадратами на ней. – Второй – аппликатор с четырьмя зубцами, – она подняла что-то похожее на почти беззубый гребень, – а третий – стерильный одноразовый ланцет, – она взяла голубую пластмассовую штучку и отломила колпачок. Издалека иглу было не разглядеть, но у меня все равно екнуло в животе.
– Я подойду к каждому с пипеткой для воды, чтобы подготовить карты, поэтому прошу вас не начинать, пока я к вам не подошла, – она снова начала со стола Маккайлы и аккуратно капнула водой на каждый из четырех квадратов. – Теперь надо осторожно уколоть палец ланцетом… – она схватила Маккайлу за руку и кольнула иглой подушечку среднего пальца.
– Ой! – жалобно пискнула Маккайла.