Далее. Всякий, кто любит нечто само по себе и ради него самого, тем самым любит и всё, в чем находится [это его любимое]. Так, например, кто любит сладость саму по себе, тот будет любить и всё сладкое. Но Бог хочет и любит свое бытие[359] — само по себе и ради него самого, как показано выше (1, 74). А всякое другое бытие есть как бы причастие его бытию по подобию, что можно отчасти понять из сказанного нами до сих пор (1, 29). Приходится, значит, признать, что Бог, любя себя и желая [быть], тем самым любит [все] прочие [вещи] и хочет, [чтобы они были].
К тому же. Будучи предметом своей воли, Бог тем самым хочет и все те [вещи], которые в нём [находятся]. Но все [вещи] некоторым образом предсуществуют в Боге в своих особенных понятиях, как было показано выше (1, 54). Следовательно, Бог, будучи предметом своей воли, тем самым хочет других.
И ещё. Чем совершеннее [у кого-либо] сила, тем на большее число вещей и на более дальнее расстояние распространяется её причинность; об этом мы уже говорили (1, 70). Причинность цели состоит в том, что благодаря ей другие [вещи] становятся желанными. Значит, чем совершеннее будет цель и чем она желаннее, тем на большее число [вещей] будет распространяться воля того, кто хочет [добиться] этой цели. Но Божья сущность — самая совершенная как благо и как цель. Следовательно, она распространяет свою причинность на чрезвычайно многие [вещи], которые благодаря ей сами становятся желанными [целями]; желанными в первую очередь для самого Бога — ведь Бог хочет сильнее и совершеннее всех — [он направляет на свою сущность всю силу и всё совершенство своей воли].
Кроме того. Воля есть [логическое] следствие разума. Но Бог своим разумом мыслит в первую очередь самого себя, и уже в себе мыслит всё остальное. Подобно этому он и хочет в первую очередь самого себя, и, [обращаясь волей] к себе, хочет и всего остального.
Это подтверждается и авторитетом Священного Писания. Ибо сказано в Книге Премудрости: «Ты любишь всё существующее, и ничем не гнушаешься, что сотворил, [ибо не создал бы, если бы что ненавидел]» (11:25).
Глава 76. О том, что Бог хочет себя и все прочие [вещи] единым актом воли
Из вышесказанного следует, что Бог единым актом воли хочет и себя, и прочие [вещи].
Всякая сила, [направленная на некий объект], направляется на этот объект и на формальную причину этого объекта единым действием, или единым актом. Так, например, одним и тем же [актом] зрения мы видим и свет, и цвет, который становится актуально видимым благодаря свету. Но когда мы чего-то хотим, мы хотим этого только ради [достижения] цели; именно цель делает желанным то, чего мы хотим ради [достижения] цели; таким образом, цель относится к [желанному] как формальная причина к объекту, как свет к цвету. А так как Бог хочет всех прочих [вещей] ради себя как ради цели, как показано (1, 75), то он, следовательно, хочет себя и прочих [вещей] единым актом воли.
Далее. Когда нечто познается или желается совершенным образом, оно познается или желается во всей своей силе. А цель — это сила; не только потому, что она сама по себе желанна, но и потому, что ради неё становятся желанными другие [вещи]. Следовательно, тот, кто совершенно желает [достичь] цели, желает и того, и другого: [её саму и других вещей — как средств её достижения]. Нельзя предположить такого действия Божьей воли, которым Бог желал бы себя, но не совершенно: ибо в Боге нет ничего несовершенного. Значит, любым актом, которым Бог желает себя, он желает себя абсолютно, а тем самым — и других [вещей] ради себя. [И наоборот:] других, [отличных] от себя [вещей] он хочет лишь постольку, поскольку хочет себя. Таким образом, приходится признать, что себя и других Бог хочет не разными актами воли, а одним и тем же актом.
К тому же. Как явствует из вышеизложенного, в действии познавательной способности дискурс возникает оттого, что мы отдельно познаем начала, а затем делаем из них выводы. Если бы мы видели выводы уже в самих началах, и, узнавая начала, [тем самым сразу знали бы всё, что из них следует], дискурса бы не было, как нет его, когда мы видим что-то в зеркале.[360] Как в теоретических [занятиях] начала относятся к выводам, так в практических [делах], связанных со стремлением и деланием, цели относятся к [средствам], которые [важны для нас] ради целей. Ибо как мы познаем выводы из начал, так из цели происходит стремление к [вещам, ведущим] к цели и делание [этих вещей].[361] Значит, если кто-то отдельно хочет цели, и отдельно — [средств, ведущих к достижению] этой цели, в его воле будет присутствовать своего рода дискурс. Но в Боге этого быть не может, ибо он — за пределами всякого движения (1, 13). Таким образом, приходится признать, что Бог хочет себя и других [вещей] вместе, одним и тем же актом воли.
И ещё. Поскольку Бог хочет себя всегда, постольку, если допустить, что он хочет себя и других разными актами воли, в нём будут одновременно [совершаться] два волевых акта. Но это невозможно: ибо не могут совершаться одновременно два действия одной простой способности.
Кроме того. Во всяком волевом акте то, чего хотят, относится к тому, кто хочет, как двигатель к движимому [предмету]. Следовательно, если действие Божьей воли, которым он хочет других вещей, будет отличаться от той воли, которой Бог хочет себя, то нечто другое, помимо Бога, будет приводить Божью волю в движение. А это невозможно.
Далее. Хотеть для Бога — то же, что быть, как показано (1, 73). Но бытие у Бога только одно. Значит, и воля только одна.
И ещё. Богу подобает хотеть, поскольку он разумен. Следовательно, подобно тому, как он познаёт себя и другие [вещи] одним действием, поскольку его сущность — прообраз всех [вещей]; так же одним актом он хочет себя и другие [вещи], поскольку его благость — суть всякой благости.
Глава 77. О том, что множество объектов Божьей воли не противоречит Божьей простоте
Из этого следует, что множество желанных [вещей] не противоречит единству и простоте Божьей субстанции.
В самом деле: действия различаются по своим объектам. Значит, если бы множество объектов Божьей воли производили в самом Боге какую-либо множественность, то действие его воли было бы уже не одно. Но это противоречит доказанному выше (1, 76).
И ещё. Доказано, что Бог хочет другие [вещи] постольку, поскольку хочет собственную благость (1,75). Значит, всякая [вещь] в такой степени соответствует его воле, в какой она объемлется его благостью. Но в благости Божией все [вещи] суть одно; все они существуют в Боге согласно его способу бытия, а именно: «материальные нематериально и многие объединённо»,[362] как было показано выше (1, 58). Значит, приходится признать, что множество объектов воли не умножают божественную субстанцию.
Кроме того. Божий ум и воля равно просты: ибо и тот, и другая тождественны Божьей субстанции, как доказано (1,45.73). Но множество мыслимых [Богом объектов] не делают Божью сущность множественной или Божий ум сложным. Так же и множество объектов воли не вносят в Божью сущность ни множественности, ни различия, а в Божью волю — сложности.
Далее. Между познанием и стремлением есть разница: познание совершается благодаря тому, что познаваемое некоторым образом находится в познающем. Со стремлением же дело обстоит наоборот: стремление переносится на свой предмет, которого ищет стремящийся, или на котором он успокаивается. Вот почему добро и зло, как относящиеся к стремлению, находятся в вещах, а истина и ложь, как относящиеся к познанию, — в познающем уме; об этом говорит и Философ в шестой книге Метафизики.[363] А то, что [простая вещь] соотносится со многими, не противоречит её простоте:[364] ведь и единица — начало многих чисел. Значит, множество объектов Божьей воли не противоречит простоте Бога.
Глава 78. О том, что Божья воля распространяется на единичные блага
Теперь понятно, что мы не должны говорить, стараясь сохранить Божью простоту, что Бог хочет все прочие блага в некой всеобщности, лишь постольку, поскольку хочет, чтобы сам он был началом всех благ, могущих из него проистечь, но не хочет каждого из них в частности.
В самом деле: [воля, или] хотение состоит в отношении хотящего к вещи, которой он хочет. Но простота не мешает Богу находиться в [определенном] отношении ко многим отдельным [вещам]: мы называем Бога наилучшим или первым [не только по сравнению со всеми вещами, но] и по сравнению с единичной вещью. Значит, простота не мешает Богу хотеть других вещей по отдельности и каждую в особенности.
И ещё. Божья воля относится к другим [вещам] постольку, поскольку они причастны благости, [будучи включены в иерархию, восходящую] к Божьей благости, которая определяет Божью волю. Но не только совокупность всех благ, но и каждое единичное благо получает свою благость от благости Божией, так же как и бытие. Следовательно, воля Божья распространяется на единичные блага.
Далее. Согласно Философу (в 12 книге Метафизики) во вселенной есть два упорядочивающих блага: одно — в силу которого вся вселенная выстраивается в порядок, [направленный] к тому, что за пределами вселенной, как войско упорядочено по отношению к полководцу. Второе — в силу которого части вселенной упорядочены по отношению друг к другу, как [разные] части войска. Второй порядок обусловлен первым.[365] Бог же, поскольку хочет быть целью, хочет, чтобы были и другие вещи, [для которых он будет целью,] упорядоченные по отношению к нему как к своей цели, как доказано (1,75). Следовательно, он хочет блага, [организующего] порядок всей вселенной по отношению к нему как к цели, и блага, [организующего] порядок частей вселенной по отношению друг к другу. Но благо порядка составляется из низших единичных благ. Следовательно, Бог хочет и единичных благ.