ноте своих способностей: ибо в нем всё совершенно во всех отношениях. Следовательно, Бог может хотеть небытия любой вещи, за исключением себя самого. Значит, он не по необходимости хочет, чтобы существовали другие вещи, помимо него.
Далее. Бог, желая своей благости, хочет, чтобы существовали другие [вещи] помимо него, поскольку они причастны его благости. А так как Божья благость бесконечна, она допускает бесконечно много степеней причастности; бесконечно больше, чем те, какими причастны [Богу] существующие ныне твари. Значит, если бы из того, что Бог хочет своей благости, с необходимостью следовало бы, что он должен хотеть, чтобы существовали другие [вещи], которые могли бы [этой благости] причаститься, тогда Бог хотел бы, чтобы существовало бесконечно много тварей, причастных его благости в бесконечно многих степенях. Но очевидно, что это не так: потому что если бы он хотел, чтобы они были, то они бы были, ибо его воля — начало бытия для вещей, как будет доказано ниже (II, 23). Значит, Бог не по необходимости хочет, чтобы существовали даже те вещи, которые существуют ныне.
И еще. Воля мудрого, желая причины, желает и следствия, с необходимостью проистекающего из этой причины. В самом деле, глупо было бы желать, чтобы над землей светило солнце, в то же время не желая дневного света. Но если следствие не необходимо вытекает из причины, то и желать его нет необходимости тому, кто желает причины. Но все прочие [вещи] происходят от Бога не по необходимости, как будет показано ниже (II, 23). Следовательно, Богу нет необходимости желать, чтобы были другие [вещи] только из-за того, что он желает, чтобы был он сам.
Далее. Вещи происходят от Бога, как произведения искусства — от мастера, как будет показано ниже (II, 24). Но мастер, хотя и хочет владеть искусством, не принужден хотеть производить вещи в силу необходимости. Следовательно, и Бог не принужден с необходимостью хотеть, чтобы были другие вещи кроме него.
Тут нужно еще рассмотреть вот какой вопрос: почему Бог необходимо знает другие вещи, но не необходимо хочет [чтобы они были]? Ведь [на первый взгляд, причины его знания и его хотения других вещей одинаковы:] он мыслит другие вещи потому, что мыслит себя, и хочет, чтобы были другие, потому, что хочет себя. — Вот как это объясняется: [познание зависит от определенного состояния познающего, а хотение — от определенного состояния того предмета, которого хотят]. Ибо акт мышления осуществляется тогда, когда в мыслящем есть умопостигаемый образ мыслимого предмета, т.е. когда мыслящий [находится] в определенном состоянии. Но акт воли осуществляется тогда, когда в определенном состоянии находится [не субъект, а объект воли], то, чего хотят: ибо мы хотим чего-то потому, что оно либо является целью, либо служит достижению цели. — Все вещи должны существовать в Боге, чтобы они могли в нем мыслиться, — это необходимое требование Божьего совершенства (1, 50). Но благость Божья вовсе не требует с необходимостью, чтобы существовали другие вещи, которые будут подчинены ей как цели. Вот почему Богу необходимо знать другие вещи, но не [обязательно их] хотеть. Вот почему он хочет не всех [вещей], которые могли бы быть подчинены его благости [как цели]; однако знает все [вещи], которые в какой-либо степени подчинены [как образцу] его сущности, посредством которой он их мыслит.
Глава 82. Доводы, [якобы] доказывающие от противного, что Бог хочет других вещей в силу необходимости
Однако [утверждение], что Бог хочет [существования] других вещей не по необходимости, приводит, на первый взгляд, к абсурдным следствиям.
В самом деле: (1) если воля Бога в отношении некоторых предметов не будет детерминирована этими предметами, то она, по-видимому, будет способна к обеим [противоположностям, т.е. будет способна и хотеть, и не хотеть этих предметов]. Но всякая сила, [способная] к обеим [противоположностям, т.е. способная и действовать, и не действовать], есть сила в некоторой степени потенциальная: ибо [способность] к обе им [противоположностям] есть разновидность возможного случайного.[371] В таком случае воля Божья будет потенциальна. А значит, она не будет [тождественна] Божьей субстанции, в которой нет никакой потенциальности, как было доказано выше (1, 16).
2. К тому же. Сущее в потенции, как таковое, т.е. то, что может быть, а может и не быть, по природе своей подвижно. Следовательно, Божья воля будет изменчива.
3. Кроме того. Если Богу естественно хотеть чего-то в связи с [вещами], причиной которых он является, то это необходимо, [потому что природа Бога состоит в том, что он существует необходимо]. Но в Боге не может быть ничего неестественного: ибо в нем не может быть ничего акцидентального и ничего насильственного, как доказано выше (1,19).
4. И еще. Если нечто, безразлично способное к обеим [противоположностям], не тяготеет ни к одной из них в большей степени, если только не будет определено чем-то другим, — тогда, выходит, Бог либо не должен хотеть ничего из тех [вещей], которых он способен и хотеть и не хотеть, — но это противоречит доказанному выше (1, 75), — либо он должен быть определен чем-то третьим к одному из двух. Но в таком случае нечто будет существовать прежде Бога: именно оно будет определять Бога к одному [из двух].
Но все эти следствия вовсе не так необходимо [вытекают из положения «Бог хочет, чтобы были другие вещи, не по необходимости"], как кажется.
[Опровержения:] (1) Сила может быть неопределённой в двух [смыслах]: сама по себе или в зависимости от того, к чему она применяется. Сама по себе — когда она ещё не достигла своего совершенства, которое определит её к [чему-то] одному. [Такая неопределенность] свидетельствует о несовершенстве силы и указывает на некоторую потенциальность в ней; так, очевидно [несовершенен] ум сомневающегося: он ещё не постиг начал, которые определили бы его к одному из двух [решений, между которыми он колеблется].
Но бывает сила, неопределённая со стороны того, к чему она применяется, — когда совершенная деятельность этой силы не зависит ни от одного [из предметов её приложения], но способна [сделать] и то и другое; так, например, искусство с равным [успехом] может воспользоваться разными инструментами для создания одного и того же совершенного произведения. Такая неопределённость свидетельствует не о несовершенстве силы, а, наоборот, о её чрезвычайном превосходстве: она настолько превосходит обе противоположности, что не определяется ни одною из них, но способна к обеим. Именно так обстоит дело с волей Бога в отношении прочих вещей: её цель не зависит ни от одной из них, а сама она совершеннейшим образом объединена со своей целью. Следовательно, не нужно предполагать в Божьей воле никакой потенциальности, [чтобы утверждать, что она хочет творить другие вещи вовсе не в силу необходимости].
2. [Не нужно полагать в ней] и изменчивости. В самом деле: в Божьей воле нет потенциальности. Поэтому отсутствие [в ней] необходимости означает не то, что она предпочитает одну из двух противоположностей в том, что касается тварных [вещей], будучи якобы способной к обеим, то есть сначала потенциально хочет обеих, а потом актуально хочет [одну из двух]; — нет, всего, чего она хочет, она всегда хочет актуально — не только в том, что касается самого [Бога], но и в том, что касается тварей. [Отсутствие необходимости означает], что предмет воли подчинен Божьей благости не необходимым порядком, а Божья благость — это собственный предмет Божьей воли. Это можно понять на примере суждений: когда предикат подчинен субъекту не необходимым порядком, мы произносим не необходимые, а возможные суждения. Так что суждение: «Бог хочет, чтобы это было сотворено», — не необходимое, а возможное; не в том смысле возможное, что оно обозначает некую возможность, (потенцию), а в том смысле, что это не необходимо, но и не невозможно, как объясняет Философ в пятой книге Метафизики.[372] Так, например, суждение о том, что «у треугольника две стороны равны», есть возможное суждение, но не потому, что в нем речь идет о какой-то потенции: ибо в математике нет ни потенции, ни движения. Следовательно, исключение вышеупомянутой необходимости не противоречит неизменности Божьей воли. О чем свидетельствует и Священное Писание: «Победитель во Израиле не переменится и не раскается» (1 Царств, 15:29).[373]
4. Хотя Божья воля не определяется [вещами], причиной которых она является, из этого вовсе не следует, что она либо не хочет ни одной из них, либо определяется чем-то внешним. В самом деле: волю определяет — как её собственный объект — постигнутое умом благо; но Божий ум не есть нечто внешнее по отношению к Божьей воле, поскольку и он и она тождественны Божьей сущности. Если Божья воля определяется к тому, чтобы хотеть чего-либо, знанием Божьего ума, то такое определение Божьей воли не будет внешним. А Божий ум постигает не только Божье бытие, которое есть благость Божия, но и другие блага, как было доказано выше (1, 49). Он постигает их как некие подобия Божьей благости и сущности, не как их начала. Поэтому Божья воля устремляется к ним не потому, что они необходимы для Божьей благости, а потому, что они ей сообразны. — Так же обстоит дело и с нашей волей: когда она устремляется к тому, что просто необходимо для [достижения] цели, она движима некой необходимостью; а когда склоняется к чему-то только от того, что оно сообразно [её собственной цели], она делает это без необходимости. — Таким образом, и Божья воля склоняется к [вещам], которым служит причиной, без необходимости.
3. Наконец, наше утверждение не требует допускать в Боге чего-то неестественного. Ибо для Бога хотеть себя и всех прочих [вещей] — это один и тот же акт воли. По отношению к себе самому это [для Бога] необходимо и естественно. По отношению к прочим это действие, так сказать, сообразно [Божьей природе]: оно не необходимо и естественно, но и не насильственно и противоестественно; оно произвольно. А произвольному нет необходимости быть ни естественным, ни насильственным.