[430] Но у Бога всякая деятельность есть деятельность добродетели: ибо его добродетель есть его сущность, как показано выше (1, 92). Следовательно, Бог не может хотеть зла.
И еще. Воля никогда не стремится ко злу, разве что по ошибке, которая может корениться в рассудке, либо касаться частного предмета выбора. Объект воли — воспринятое [умом] благо; поэтому воля может стремиться ко злу, только если представит его себе как благо: а этого не может случиться без ошибки. Но в Божьем знании нет места ошибкам, как показано выше (1, 61). Следовательно, Божья воля не может быть направлена на зло.
Далее. Бог есть высшее благо, как доказано выше (1, 41). А высшее благо не терпит никакой сопричастности злу, как высшая степень раскалённости не допускает примеси холода. Следовательно, Божья воля не может склониться ко злу.
Кроме того. Так как благо — это цель, зло может присутствовать в воле лишь тогда, когда она отклоняется от цели. Но Божья воля не может отклониться от цели, ибо Бог не может хотеть чего-либо иначе, как через хотение себя самого, как показано (1, 74 слл.). Следовательно, он не может хотеть зла.
Таким образом, очевидно, что свободное решение в Боге по природе постоянно — [это всегда решение в пользу] блага.
Именно об этом говорится во Второзаконии: «Бог верен и нет неправды в Нем» (32:4). И у пророка Аввакума: «Чисты очи Твои, Господи, и не можешь Ты взирать на злодеяние» (1:13).[431]
Тем самым опровергается заблуждение иудеев, которые говорят в Талмуде, что Бог иногда грешит, а потом очищается от греха.[432] И заблуждение люцифериан, которые утверждают, будто Бог согрешил, низвергнув Люцифера.[433]
Глава 96. О том, что в Боге нет и не может быть ненависти к чему бы то ни было
Из вышесказанного становится очевидно, что Богу не подобает ненависть к чему бы то ни было.
Как любовь относится с благу, так ненависть относится ко злу. Ибо тем, кого любим, мы желаем блага; а тем, кого ненавидим, желаем зла. Следовательно, раз Божья воля не может склоняться ко злу, что было доказано выше (1, 95), Бог не может ненавидеть что бы то ни было.
И еще. Божья воля направляется на прочие [вещи], как показано выше (1, 75), постольку, поскольку Бог, желая и любя свое бытие и свою благость, хочет, чтобы она распространилась как можно шире и сообщает свое подобие [другим]. То есть для всех прочих вещей Бог хочет того, чтобы они были как можно более подобны его собственной благости. Но быть причастной подобию Божию — это благо для всякой вещи: ибо всякая благость есть некое подобие первой благости. Следовательно, Бог хочет блага для всякой вещи. А значит, он ничего не ненавидит.
К тому же. От первого сущего все прочие сущие берут начало бытия. Значит, если бы [первое сущее ] возненавидело одно из прочих сущих, оно захотело бы, чтобы его не было: ибо бытие для каждого — благо. Итак, [Бог] захотел бы, чтобы не было того действия, которым он приводит в бытие [это ненавистное сущее], опосредованно или непосредственно: ибо выше было показано (1, 83), что, если Бог чего-нибудь хочет, то он должен хотеть и того, что для этого требуется. Но такое невозможно. Это очевидно: если вещи приходят в бытие через его волю, тогда действие, которым они выводятся в бытие, должно быть [добровольным. Впрочем, [тот же вывод был бы верен и в том случае, если бы Бог] был естественной, [а не произвольной и разумной] причиной вещей: точно так же, как Богу нравится его собственная природа, ему должно нравиться и всё то, чего эта природа требует. — Итак, ни одну вещь Бог не ненавидит.
Кроме того. То, что встречается во всех действующих причинах [и свойственно им] от природы, тем более должно находиться [в первой из действующих причин,] в первом деятеле. Так вот, все действующие [причины] на свой лад любят то, что сделали: родители любят своих детей, поэты — свои стихи, мастера — свои изделия.[434] Тем более Бог не ненавидит ничего: ведь он — причина всех вещей.
Об этом сказано и в Книге Премудрости: «Ты любишь все существующее и ничем не гнушаешься, что сотворил, ибо не создал бы, если бы что ненавидел» (11:25).
Но по сходству, [в переносном смысле,] о Божьей ненависти говорится, и говорится двояко. — Во-первых, когда Бог, любя вещи и желая им блага, не желает противоположного [этому благу] зла. Тогда о нем говорится, что он это зло ненавидит; ведь мы говорим, что ненавидим нечто, когда хотим, чтобы его не было. Об этом у Захарии: «Никто из вас да не мыслит в сердце своем зла против ближнего своего, и ложной клятвы не любите; ибо все это Я ненавижу, говорит Господь» (8:17). Однако все это — не самостоятельно существующие вещи, а только такая может быть предметом ненависти или любви в собственном смысле. — Во-вторых, когда Бог хочет какого-то большего блага, которого не может быть без устранения меньшего блага. В этом случае о нем тоже говорят, что он ненавидит, хотя это, скорее, любовь. Так, Бог хочет блага справедливости или блага вселенского порядка, но этих благ не может быть без наказания или уничтожения некоторых; и вот, о Боге говорится, что он ненавидит тех, чьего наказания или уничтожения он хочет, как у Малахии: «Исава Я возненавидел» (1:3), или в Псалме: «Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие, Ты погубишь говорящих ложь; кровожадного и коварного гнушается Господь» (5:6–7).
Глава 97 О том, что Бог живой
Из того, что было доказано выше, выводится с необходимостью, что Бог живой.
В самом деле, доказано, что Бог мыслит и хочет (1, 44. 72). Но мыслить и хотеть свойственно только живому. Следовательно, Бог живой.
К тому же. [Предикат] «живой» приписывается некоторым [субъектам] потому, что мы видим, что они движутся сами собой, а не приводятся в движение другим. Поэтому по сходству [т.е. в переносном смысле] мы называем «живыми» такие вещи, которые кажутся самодвижущимися, оттого что их двигатель не заметен для большинства людей: например, «живой водой» мы зовем бьющий родник, в отличие от воды в стоячем пруду или цистерне; а «живым серебром» — [ртуть], которая кажется подвижной. Но в собственном смысле слова движут себя только те вещи, которые составлены из двигателя и движимого, то есть одушевленные [существа]. Поэтому только их мы называем «живыми» в собственном смысле слова; все прочие приводятся в движение каким-либо внешним двигателем, который либо порождает [движение],[435] либо убирает препятствие, [мешающее естественному движению], либо толкает. — Так как деятельность чувств сопряжена с движением, то и всякая другая деятельность, к какой [самодвижущееся существо] само себя побуждает, хотя бы она и не была связана с движением, тоже называется «жизнью»: поэтому мыслить, стремиться и ощущать — [виды] жизнедеятельности. — Но деятельность Бога, более, чем чего-либо другого, исходит от него самого: ибо он — первая действующая причина (1, 13). Следовательно, ему более, чем кому-либо, свойственно быть живым.
И еще. Божье бытие заключает в себе все совершенства бытия, как показано выше (1, 28). Но «жить» — это одно из совершенств бытия: поэтому в порядке сущих живые [существа] стоят выше неживых. Следовательно, для Бога быть — это жить. Следовательно, Бог — живой.
Это подтверждается и авторитетом Божественного Писания. Ибо сказано во Второзаконии: «Я говорю: Живу Я вовек» (32:40). И в Псалме: «Сердце мое и плоть моя восторгаются к Богу живому» (83:3).
Глава 98. О том, что жизнь Божья есть сам Бог
Из этого, далее, можно заключить, что жизнь Божья есть сам Бог.
В самом деле: жизнь живого [существа] — то же самое, что «жить» вообще, в абстрактном смысле: как «бег» -■ то же самое, что «бегать», применительно к [конкретной] вещи.[436] Но «жить для живого — то же самое, что быть», как объясняет Философ:[437] ибо «животное» называется так потому, что имеет душу;[438] но душа — это его собственная форма, благодаря которой оно есть, [существует]. Поэтому «жить» для него значит — быть таким [как оно есть] и происходить от такой именно формы. Но Божье бытие есть сам Бог, как было доказано выше (1, 22). Следовательно, жизнь Божья и жить [для Бога] — это сам Бог.
И еще. Мыслить значит жить, как объясняет Философ во второй книге О душе:[439] ибо «жить» есть акт живущего. Но мышление Божье есть сам Бог, как показано выше. Следовательно, Божья жизнь есть сам Бог.
Далее. Если бы Божья жизнь не была сам Бог, то, поскольку Бог живой, как доказано (1, 97), постольку он был бы живой через причастность жизни. Но все, существующее благодаря причастности, возводится к тому, что существует само по себе. Следовательно, Бог в таком случае возводился бы к чему-то первейшему его, благодаря чему он был бы жив. Но это невозможно, как явствует из вышеизложенного (1, 13).
К тому же. Если Бог живой, как показано (1, 97), то в нем должна быть жизнь. Если его жизнь не тождественна ему самому, то в Боге будет [присутствовать] нечто, что не есть Бог. Таким образом, Бог будет сложен (составной). Но это было опровергнуто выше (1, 18). Следовательно, Божья жизнь есть сам Бог.
Именно об этом сказано у Иоанна: «Я есмь жизнь» (14:6).
Глава 99. О том, что Бог живет всегда
Из этого ясно, что Бог живет всегда.
Если что-то перестает жить, то только через отделение от жизни. Но ничто не может отделиться от самого себя: ибо всякое отделение происходит через разделение двух различных [частей] друг от друга. Итак, Божья жизнь не может отделиться от Бога, потому что она и есть сам Бог, как было показано (1, 98).