[49], ибо от природы человеческое желание устремляется к Богу как к последней цели, что будет разъяснено ниже (III 25). Следовательно, бытие Божие самоочевидно.
5. Кроме того. Самоочевидным должно быть то, благодаря чему познается все остальное. Но Бог именно таков. Ибо как солнечный свет есть начало всякого зрительного восприятия, так божественный свет есть начало всякого умного, [или духовного] познания и понимания — ведь прежде всего и больше всего именно в Боге обнаруживается умный, [или духовный] свет[50]. Следовательно, бытие Божие должно быть самоочевидно.
На основании этих и подобных рассуждений некоторые полагают, будто бытие Божие самоочевидно, так что противоположное [т.е. небытие] ум не может и помыслить.
Глава 11. Отклонение вышеизложенного мнения и опровержение вышеизложенных доводов
Вышеприведенное мнение происходит, по крайней мере, отчасти, из привычки: мы с самого начала приучены слышать и призывать имя Божье. А привычка, в особенности усвоенная с детства, приобретает силу природы. Вот отчего то, чем душа пропитывалась с детства, столь же крепко укоренено в ней, как и самоочевидное от природы. Отчасти же это происходит от не различения просто[51] самоочевидного и самоочевидного для нас. Ибо просто бытие Божие, конечно, самоочевидно, поскольку Его бытие — то же самое, что Он есть. Но так как мы не можем постичь умом, что есть Бог, [Его бытие] остается для нас неизвестным. К примеру, что всякое целое больше своей части, самоочевидно просто; однако для того, кто не постиг умом смысл «целого», это должно было бы быть неизвестно. Выходит, что к вещам наиочевиднейшим в действительности наш ум относится так, как совиные глаза к солнцу, как сказано в Метафизике.[52]
1. Вовсе необязательно, чтобы сразу, как только станет известно значение слова «Бог», становилось известно также, что Бог есть, как это стремился доказать [их] первый довод. — Во-первых, не всем, даже признающим, что Бог есть, известно, что Бог есть то, больше чего нельзя ничего помыслить: ведь многие древние утверждали, что этот мир есть Бог (I 27). Также и из всех толкований имени «Бог», которые предлагает Дамаскин,[53] нельзя вывести ничего подобного. — Во-вторых, — даже если допустить, что все будут понимать под именем «Бога» нечто, больше чего нельзя ничего помыслить, — не будет необходимости в том, чтобы нечто, более чего нельзя ничего помыслить, существовало в природе вещей. Ибо мы не вправе приписывать вещи больше, чем содержится в понятии, выражаемом словом.[54] Но из того, что в уме есть понятие о том, что называется словом «Бог», не следует, что Бог есть [где-либо еще], кроме как в уме. А значит, и тому, больше чего нельзя ничего помыслить, не будет надобности существовать иначе, как в уме. А из этого не следует, что в природе вещей действительно есть нечто, больше чего ничего нельзя помыслить. Таким образом, те, кто полагает, что Бога нет, не встречают никаких затруднений: в самом деле, что мешает помыслить нечто большее чего угодно, данного в действительности или в уме; затруднения возникнут только для того, кто заранее признает, что в природе вещей есть нечто, больше чего ничего нельзя помыслить.
2. Из того, что можно мыслить, что Бога нет, вовсе не следует, как предполагает [их] второй довод, что, значит, может мыслиться нечто большее Бога. В самом деле, то, что Он может мыслиться несуществующим, проистекает не от несовершенства или недостоверности Его бытия, ибо Его бытие само по себе наиочевиднейшее, но от слабости нашего ума, который не может созерцать Его самого по себе, но [познает Его] лишь из Его действий, то есть приходит к знанию о том, что он существует, посредством умозаключений.
3. Тем самым опровергается и третий довод. В самом деле, как для нас самоочевидно, что целое больше своей части, так для тех, кто видит саму божественную сущность, в высшей степени самоочевидно, что Бог есть, так как Его сущность есть Его бытие. Однако поскольку мы не можем видеть Его сущности, постольку к познанию Его бытия мы приходим не через Него самого, а через Его действия.
4. Что до четвертого довода, то возражение на него очевидно. Действительно, человеку так же врождено от природы знание Бога, как врождено стремление к Нему. Но человек от природы стремится к Богу постольку, поскольку от природы стремится к счастью, которое есть своего рода подобие Божьей благости. Значит, вовсе не обязательно, чтобы сам Бог, в себе рассмотренный, был от природы известен человеку, но лишь Его подобие. А отсюда следует, что человек приходит к познанию Бога путем умозаключений, через его подобия, обнаруживаемые в Его действиях.
5. Пятый довод тоже совсем нетрудно опровергнуть. Ибо Бог, конечно, есть то, благодаря чему все познается, но не так, что лишь зная Его, можно познать все остальное, как это имеет место в случае самоочевидных принципов, а потому, что Его влияние[55] есть причина всякого знания в нас.
Глава 12. О мнении тех, кто говорит, что бытие Бога не может быть доказано, но лишь принимается на веру
Другие же придерживаются мнения, прямо противоположного вышеизложенной позиции, но приводящего к тому же самому выводу — о бесполезности всякой попытки доказать, что Бог есть. Ибо они утверждают, будто посредством разума нельзя обнаружить, что Бог есть, но можно получить это [знание] лишь путем веры и откровения.[56]
К такому утверждению многих побудила слабость доводов, приводившихся кое-кем в доказательство бытия Божия.[57]
1. Это заблуждение может показаться не лишенным основания; как подтверждение своей правоты оно может неправомерно использовать высказывания тех философов, которые показывают, что в Боге сущность и бытие тождественны, то есть ответ на вопрос: «Что он есть?» и «Есть ли он?» — один и тот же. Но путем разума нельзя узнать о Боге, что Он есть. Следовательно, нельзя, по-видимому, и разумно доказать, есть ли Бог.
2. И еще. Если доказывать существование всякой вещи следует, согласно логике Философа, исходя из того, что означает ее имя,[58] «а понятие, означаемое именем, есть определение», согласно IV книге Метафизики;[59] то не останется никакого пути, чтобы доказать, что Бог есть, за недоступностью знания о божественной сущности, или чтойности.
3. И еще. Если принципы доказательства познаются, исходя из чувств, как показано во Второй Аналитике,[60] то все, что выходит за пределы чувства и чувственных вещей, очевидно, недоказуемо. Но бытие Божие именно таково. Следовательно, оно недоказуемо.
Ложность этого воззрения показывает нам прежде всего само искусство доказательства, которое учит заключать о причинах из их действий.
Затем сам порядок наук. Ибо если нет никакой познаваемой субстанции выше субстанции чувственной, то не будет и никакой науки выше естествознания, как говорится в 4 книге Метафизики.[61]
Затем усилия философов, пытавшихся доказать, что Бог есть.
И, наконец, апостольская истина, которая заверяет: «Невидимое Его... чрез рассматривание творений видимо» и понятно (Римл., 1:20).
1. Нас не должно сбивать с толку, что в Боге сущность и бытие одно и то же, из чего исходил первый их довод. Ибо здесь имеется в виду то бытие, которым Бог существует сам в себе и о котором нам так же неизвестно, каково оно, как и о Его сущности. Но совсем иначе следует понимать то бытие, которое означает устанавливаемую умом связь [понятий]. Ибо именно в этом смысле бытие Божие оказывается предметом доказательства: с помощью доказательных доводов душа наша приводится к тому, чтобы образовать такое положение о Боге, которым может выразить, что Бог есть.
2. В доводах, с помощью которых доказывается, что Бог есть, не нужно брать в качестве среднего члена божественную сущность, или чтойность, как предполагает [их] второй довод. Но вместо чтойности берется в качестве среднего члена действие, как это бывает в доказательствах quia,[62] точно так же из действия берется значение имени «Бог». Ибо все даваемые Богу имена производятся либо путем отрицания божественных действий и отделения их от самого Бога, либо из какого-либо отношения Бога к Своим действиям.
3. Из предыдущего ясно также и то, что хотя Бог и превосходит всякое чувство и все чувственное, однако его действия, из которых исходит доказательство бытия Божия, чувственны. Таким образом, начало нашего познания, в том числе и познания того, что выходит за пределы чувства, в чувстве.
Глава 13. Доводы, доказывающие, что Бог есть
Итак, мы показали, что пытаться доказать бытие Божие — дело не напрасное. Теперь перейдем к изложению доводов, посредством которых как философы, так и католические ученые доказывали, что Бог есть.
Первым делом изложим доводы, которыми доказывает бытие Божие Аристотель. Доказывать он намерен с точки зрения движения,[63] и притом двумя путями.
Первый путь таков.[64] Все, что движется, движимо другим. Чувство являет нам с очевидностью, что кое-что движется, например, солнце. Значит, что-то его движет. — Это движущее, в свою очередь, само либо движется, либо нет. Если нет, то мы вынуждены будем принять существование неподвижного двигателя. Его-то мы и называем Богом. — Если же оно движется, то его приводит в движение нечто другое. Следовательно, нам придется либо продолжать [поиски двигателя] до бесконечности, либо дойти до некоего неподвижного двигателя. Продолжать до бесконечности нельзя. Значит, необходимо допустить существование некоего первого неподвижного двигателя.