[165] — Но это неверно по двум причинам. Во-первых, потому что есть одна часть души, которую нельзя соотнести с какой-либо частью тела, а именно, ум; выше было показано, что он не является актом какой-либо части тела (II, 51. 56). Во-вторых, в одной и той же части тела проявляется деятельность разных частей души; это можно наблюдать на примере тех животных, которые не умирают, будучи разрезаны: отрезанная часть остается живой, так как сохраняет и движение, и ощущение, и стремление, побуждающее ее двигаться. Точно так же отрезанная часть растения продолжает питаться, расти и давать побеги. Это ясно свидетельствует о том, что разные части души присутствуют в одной части тела. — Следовательно, в нас нет разных душ, соотнесенных с разными частями тела.
Далее. Разные силы, не коренящиеся в одном начале, мешают друг другу действовать только в том случае, если их действия противоположны; в нашем случае этого нет. И, тем не менее, мы видим, что разные действия души мешают друг другу: при напряжении одной [душевной способности деятельность] других ослабевает. Значит, все душевные действия и душевные силы, которые служат непосредственными источниками действий, восходят к одному началу. Этим началом не может быть тело. Во-первых, потому что есть одно действие, в котором тело не участвует, а именно, мышление. Во-вторых, потому что если бы началом всех этих сил и действий было тело как таковое, то они обнаруживались бы во всех телах, а это не так. Остается признать, что этим началом является некая единая форма, в силу которой данное тело есть именно такое тело. Эта форма — душа. Значит, приходится признать, что все душевные действия, какие есть в нас, происходят от одной души. Таким образом, в нас нет многих душ.
Это подтверждают и слова из книги О церковных догматах, глава 15: Мы веруем, — сказано там, — что «в одном человеке нет двух душ, вопреки тому, что пишут Иаков и другие сирийцы: одна, дескать, животная, которая одушевляет тело и смешана с кровью, а другая духовная, которая служит разуму. Мы же утверждаем, что в человеке одна и та же единая душа, которая своим присутствием и тело оживляет, и саму себя своим разумом руководствует».[166]
Глава 59. О том, что потенциальный ум человека — не отделенная субстанция
[Помимо Платона,] были и другие, кто придерживался мнения, будто мыслящая субстанция не может соединяться с телом как его форма. В подтверждение своей правоты они изобрели иной [путь аргументации].[167] А именно: они утверждают, что ум, в том числе тот, который Аристотель зовет «возможным», [или «потенциальным"],[168] есть некая отделенная субстанция, не связанная с нами как наша форма.
[1] Пытаясь обосновать свою точку зрения, они ссылаются,[169] во-первых, на слова [Аристотеля] об «отделенном уме», «не смешанном с телом», «простом» и «не восприимчивом к воздействию»:[170]дескать, если бы ум был формой тела, о нем нельзя было бы сказать всего этого.
[2] Во-вторых, они ссылаются на доказательство того же [Аристотеля], согласно которому потенциальный ум воспринимает все виды чувственных вещей, сам существуя по отношению к ним в потенции; и потому он должен быть лишен всякого [собственного содержания и видовой определенности].[171]Как зрачок, воспринимающий все цвета, сам ни в какой цвет не окрашен, ибо, если бы он имел свой собственный цвет, тот мешал бы ему неискаженно видеть остальные цвета, и в лучшем случае он воспринимал бы все прочие цвета в смеси с этим своим цветом, — точно так же и потенциальный ум: он не должен иметь никакой собственной формы или природы из [числа форм] чувственно-воспринимаемых вещей. Но это было бы неизбежно, если бы он был смешан с каким-либо телом. А также если бы он был формой какого-либо тела: ибо когда из формы и материи возникает нечто одно, форма не может быть непричастна чему-либо из природы того, для чего она служит формой. Следовательно, потенциальный ум не может быть смешан с телом и не может быть формой, или актом какого-либо тела.
[3] К тому же. Если бы [потенциальный ум] был формой какого-либо материального тела, то восприятие этого ума было бы восприятием того же рода, что и [восприятие форм] первой материей.[172] В самом деле: то, что служит формой какого-либо тела, ничего не воспринимает без своей материи. А первая материя воспринимает формы только индивидуальные: они и становятся индивидуальными оттого, что восприняты материей. Значит, и потенциальный ум, [если бы был формой тела], воспринимал бы формы, как они существуют индивидуально. Таким образом, он не познавал бы общего. Но это очевидно не так.
[4] Кроме того. Первая материя не способна познавать формы, которые она воспринимает. Значит, если бы восприятие потенциального ума и первой материи было одинаково, то и потенциальный ум не познавал бы воспринятые им формы.[173]Но это не так.
[5] Далее. В теле не может быть бесконечная сила;[174] это доказывает Аристотель в восьмой книге Физики.[175] Но сила потенциального ума некоторым образом бесконечна: ведь с его помощью мы судим о вещах, бесконечных по числу, поскольку мы познаем общие понятия, каждое из которых содержит в потенции бесконечно много индивидуумов. Следовательно, потенциальный ум не есть телесная сила.
Основываясь на этих доводах, Аверроэс,[176] а также, по его словам, некоторые древние до него,[177] пришли к убеждению, что потенциальный ум, которым душа мыслит, сам по себе отделен от тела и не является формой тела.
Однако в таком случае потенциальный ум никак не был бы с нами связан, не имел бы к нам никакого касательства, и мы не могли бы мыслить с его помощью. Поэтому [Аверроэс] изыскивает способ связать [отделенный потенциальный ум] с нами.[178]Он говорит, что актуально помысленный вид есть форма потенциального ума, подобно тому как актуально видимое есть форма зрительной способности.[179] Таким образом, из потенциального ума и актуально мыслимой формы получается одно. Значит, с чем будет связана данная мыслимая форма, с тем будет связан и потенциальный ум. Так вот, [умопостигаемая форма] связывается с нами при посредстве воображения, или представления,[180] которое выступает своего рода подлежащим этой умопостигаемой формы. Таким образом, [через представление воображения и помысленную форму] потенциальный ум оказывается соединен с нами.
Нетрудно заметить, что эти рассуждения несостоятельны и неверны. — Мыслит тот, кто обладает умом. А предметом мышления служит то, чей умопостигаемый вид соединяется с умом. Так вот, оттого, что умопостигаемый вид, соединенный с умом, будет каким-то образом присутствовать в человеке, человек не станет мыслящим [существом], а станет лишь [предметом], который мыслится отделенным умом.
Кроме того. Актуально мыслимый вид есть форма потенциального ума, так же как актуально видимый вид есть форма зрительной потенции, или самого глаза. К воображению же [нашему и представлению] мыслимый вид относится так, как актуально видимый вид относится к окрашенному, находящемуся вне души: к этому сравнению прибегают и сам Аверроэс,[181] и Аристотель.[182]Выходит, связывать потенциальный ум посредством мыслимой формы с представлением, находящимся в нас, все равно что связывать зрительную способность с цветом, находящимся в камне, [на который мы смотрим]. [Связь здесь действительно есть, но] благодаря этой связи доказывается не то, что камень видит, а то, что камень видим. Точно так же и [устанавливаемая Аверроэсом] связь потенциального ума с нами: благодаря этой связи мы не мыслим, а только можем быть предметом мысли. — Однако человека, несомненно, не зря называют мыслящим: мыслить — именно его отличительное свойство. Если бы мы не мыслили, мы не могли бы, в частности, исследовать природу ума. [Но именно этим и мы, и Аверроэс занимаемся]. Просто вышеупомянутый тип связи недостаточен [для объяснения разумности человека].
К тому же. Всякое познающее посредством познавательной силы связывается с предметом [познания], а не наоборот: точно так же и всякое действующее посредством деятельной силы связывается с делаемым, а не наоборот. Человек мыслит посредством ума — это его познавательная сила. Следовательно, не человек связывается с умом посредством умопостигаемой формы, а наоборот: [человек] связывается с умопостигаемым [предметом] посредством ума.
Далее. Источник деятельности [всякой вещи] должен быть ее формой. Ибо всякая [вещь] действует сообразно тому, чем она является в действительности, а в действительности всякая вещь существует только благодаря своей форме. Вот почему Аристотель в доказательство того, что душа есть форма, приводит то обстоятельство, что животное именно благодаря душе живет и ощущает.[183] А человек мыслит; и мыслит он, конечно же, умом: тот же Аристотель, взявшись исследовать начало, которым мы мыслим, в результате сообщает нам о природе потенциального ума.[184]Значит, потенциальный ум должен составлять с нами одно не только по своему предмету, но и формально.