Поскольку война является критическим социосистемным процессом, хотя и иллюзорным, она обладает способностью «собирать» человеческие деятельности: знания, и умения, технологии и организованности, личные интересы и коллективные идеалы, глобальные проекты и локальные планы, общие замыслы и частные «хотелки», – в определенную целостность.
«Война – это обычная жизнь, только ускоренная», – часто говорили фронтовики.
Победа в войне подразумевает, прежде всего, более высокий, чем у противника, уровень организации и самоорганизации – социосистемных процессов. В этом смысле война «проверяет» общество не только на жизнестойкость, но и на развитость – технологическую, экономическую, социальную, культурную. В ходе войны потенциальные возможности общества и государства реализуются, превращаясь в социальную «кинетическую энергию», то есть непосредственно в военные усилия: в движение армий, эскадр, финансов, производительных сил, культурных кодов.
Война измеряет совокупный общественный потенциал.
Верно и обратное: любая человеческая активность в той или иной форме представлена в войне и может быть описана через войну. Собирая Знания и технологии, война сама является Знанием и технологией.
Речь идет, собственно, о сложности войны. У. Черчилль справедливо заметил, что такое непростое дело нельзя поручать только военным. Раз уж война является интегратором всех общественных процессов, ею нельзя управлять в сугубо профессиональной логике. «Настоящий солдат» Э. Людендорф доказал это со всей очевидностью.
Э. Людендорф и поражение Германии в Первой Мировой войне В 1917 году, после отставки Э. фон Фалькенхайна [51], Э. Людендорф достиг высшей власти в воюющей Германии. На его счету была блистательная победа под Танненбергом, где Э. Людендорф разгромил 2-ю русскую армию и поставил под сомнение весь стратегический план России. Его талантом и стараниями Восточный фронт Германии и Австро-Венгрии удержался осенью 1914 после Галицийской и Варшаво-Ивангородской битвы. В 1915 году Люденфорф нанес России ряд тяжелых поражений, отбросив русские войска на линию Бреста, что привело впоследствии к революции и выходу России из войны.
Э. Людендорф, без сомнения, был на тот момент лучшим из полководцев Германии. Достигнув высшей власти, как военной, так и гражданской, он поставил весь свой талант на службу армии.
Поскольку Германия никак не могла «достать» своего главного противника – Великобританию – на суше, Людендорф настоял на неограниченной подводной войне. В 1917 году Англии пришлось пережить несколько неприятных моментов: казалось, германская контрблокада становится эффективным средством давления на «владычицу морей». Увы, плохо разбирающийся в связях экономики и политики, Людендорф не учел двух обстоятельств:
Во-первых, германская контрблокада Великобритании повторяла английскую блокаду Германии, но с опозданием на два с половиной года. Поэтому, даже если бы «корсары кайзера» полностью прервали английскую внешнюю торговлю (а до этого в 1917 году было еще очень и очень далеко), коллапс германской экономики все равно наступил бы гораздо раньше, нежели Великобритания утратила бы волю к продолжению войны;
Во-вторых, действия германских подводных лодок нарушали экономические интересы нейтральных государств, то есть Соединенных Штатов Америки. И США действительно вступили в войну на стороне Антанты.
Не то чтобы Людендорф не понимал, что существует такой риск. В конце концов, политики предупреждали его на этот счет. Но, будучи военным профессионалом, он полагал, что США не смогут достаточно быстро создать значимую сухопутную армию и перевести ее через океан. Да и случись такое, боеспособность американских войск, не имеющих опыта Западного Фронта, будет очень низкой.
Далее, Э. Людендорф сосредоточил усилия страны на росте военного производства. Его программа имела полный успех. Но оборотной стороной этого успеха был «блестяще организованный» голод в Германии. В 1918 году сам Людендорф будет вынужден признать: лучшие его войска, прорвав фронт противника, надолго застревали у захваченных продовольственных складов, и никакие приказы не могли заставить солдат двигаться дальше. Кроме того, Людендорф, практически мыслящий военный, требовал производить орудия, пулеметы, боеприпасы, аэропланы (их военная ценность уже определилась). Он, конечно, не считал нужным тратить ограниченные ресурсы Германии на всякие технологические авантюры типа «сухопутных крейсеров» У. Черчилля. В итоге Германия катастрофически – на два года – отстала от Антанты в производстве танков.
Выход России из войны создал для Германии локально благоприятную обстановку: в течение какого-то времени, пока США не создали, не обучили и не развернули во Франции массовую армию, Людендорф впервые за всю войну получил преимущество в силах.
Он довольно своеобразно оценил обстановку. Политически и экономически она была катастрофической, стратегически – очень тяжелой. Но на уровне оперативного искусства все было, скорее, хорошо, а в тактике немецкие войска явно превосходили противника. На этом основании Людендорф сделал вывод, что «в целом все великолепно», и перешел в решительное наступление на Западном фронте.
Он действительно был профессионалом.
В первой же операции он прорвал фронт противника и продвинулся на 60 километров вперед, сделав то, что полководцам Антанты, действовавшим в несравненно лучших условиях, не удалось ни разу за три года. Следующее наступление поставило английские войска на грань катастрофы. Третье создало прямую и непосредственную угрозу Парижу.
И здесь выяснилось, что американские войска, переведенные во Францию «россыпью», заняли пассивные участки фронта, позволив Ф. Фошу сэкономить ценные английские и французские дивизии и восстановить практически растраченные резервы. И четвертое наступление Людендорфа захлебнулось. Контрудар Фоша опирался не столько на перевес в дивизиях, сколько на сотни вполне боеспособных, уже преодолевших «детские болезни» танков.
Это случилось в июле. А уже в августе наступила катастрофа: союзники перешли в общее наступление, а лучшая в мире немецкая пехота побежала, крича своим же частям, пытающимся контратаковать: «Штрейкбрехеры! Им еще мало войны!»
Осенью развалились фронты в Турции, Италии, Греции (Салоники): как правильно понимал Людендорф, «политическое положение было катастрофическим, а стратегическое – очень трудным». Все кончилось уже в ноябре.
Лучший профессионал своего времени одержал несколько блестящих побед, но привел свою страну к катастрофическому поражению.
Интересно, что всю Вторую Мировую войну Э. Манштейн пытался получить в свои руки ту же полноту власти, которую имел Э. Людендорф. И так и не простил фюреру, что тот не поддержал его притязаний…
Управление войной подразумевает наличие некоторой картины мира, позиции. Стратег обязан хорошо разбираться в культуре, экономике, политике, вообще говоря – владеть разными знаниями. От него требуется умение разрывать неразрывное и связывать несоединимое: работать с разнородными процессами и трендами, опираясь на целое и учитывая частное.
Поэтому мы заканчиваем первую, вводную часть «Суммы стратегии» главой, посвященной современной системе Знаний и месту стратегического Знания в этой системе.
1. Фокусы Знания
Понятие Знания (Фокуса Знания)
Дисциплинарный подход сыграл важную роль в развитии научной формы познания. Дисциплинарная дивергенция резко расширила «рынок» исследований и тем самым позволила привлечь в науку высококачественный человеческий материал [52]. В определенной степени дисциплинарный подход позволил преодолеть противоречие между уникальностью систем и объектов, изучаемых научным методом, и характерной для данной формы познания методологической стандартизацией. Наконец, выделение отдельных частных научных дисциплин позволяло упростить исследуемую систему, сделать ее обозримой и понятной.
Однако по мере своего развития дисциплинарный подход привел к катастрофической потере связности научного знания. Не будет преувеличением сказать, что сегодня эта связность утрачена полностью. На практике это приводит не только к кризисным явлениям в самой науке, но и к бессмысленным дорогостоящим социальным практикам, таким как борьба с глобальным потеплением или астероидной опасностью. Уже не только «публикой», но и частью научного сообщества потеряны представления о законах сохранения и принципах динамики сложных систем. Земля еще повсеместно признается шарообразной, но картина ее движения в пространстве утрачена, и соответствующие ограничения на поведение гидросферы и атмосферы большой частью научного сообщества полностью игнорируются.
Приведем ряд примеров:
Регулярно обсуждается научным сообществом, обычно, в контексте антропогенных изменений климата. Игнорируется то простое обстоятельство, что Гольфстрим представляет собой отклонение к северу экваториального течения, вызванное наличием препятствия в виде американского континента и силами Кориолиса. Само наличие экваториального течения (как, впрочем, и сил Кориолиса) обусловлено вращением Земли вокруг своей оси. Для того чтобы уничтожить Гольфстрим, нужно остановить Землю или, по крайней мере, ликвидировать американский континент.
Недавно на МКС был проведен достаточно дорогостоящий эксперимент по изменению орбиты космического объекта с помощью инерциоида. Противоречит закону сохранения импульса.
Обсуждается научным сообществом, учитывается при принятии политических решений. Игнорируется несоразмерность Земли и Вселенной, хотя бы в масштабе Солнечной Системы, астрономические и палеонтологические масштабы времени. В результате нет понимания того, что вероятность столкновения Земли с крупным небесным объектом в исторически значимое время (тысячи и десятки тысяч лет) исчезающее мала, а если такое событие все же произойдет, то возможности Человечества его предотвратить равны нулю.
Считается общепринятым научным фактом. Полностью игнорируются как палеонтологические, так и исторические данные по «ископаемым климатам». Не учитываются данные физической географии, в том числе – характер циркуляции атмосферных и океанических масс. Отсутствует представление о связи средней температуры земной поверхности и уровня увлажнения, равно как и понимание связи температуры, влажности и биологической продуктивности почвы.
Понятно, что приведены лишь простейшие примеры потери связности научного Знания. Отсутствуют примеры из гуманитарных областей, поскольку, строго говоря, все современное гуманитарное знание можно рассматривать как лишенное связности с естественно-научным. Отсутствуют примеры потери внутренней связности в физике или астрономии, поскольку их понимание требует специальной подготовки.
Поскольку военная история по какому-то недоразумению считается наукой гуманитарной, примеров потери связности там не счесть. Приведем только наиболее скандальные:
Модная концепция, трудолюбиво сколоченная Виктором Суворовым, надо полагать, от большой «любви» к своей бывшей Родине. Утверждается, что 22 июня 1941 года вермахт начал превентивную войну, опередив Сталина, который собирался не позднее 6 июля вероломно напасть на миролюбивую гитлеровскую Германию. Игнорируются известные еще до Первой Мировой войны особенности начертания железных дорог на театре военных действий. При любых обстоятельствах темпы развертывания советских войск отставали от скорости сосредоточения немецких армий примерно на две недели: каждую советскую дивизию нужно было перевести на большее расстояние, при этом германская дорожная сеть была лучше организована и обеспечена подвижным составом. Поскольку скрыть развертывание миллионной армии невозможно, любая попытка Советского Союза изготовиться для удара просто вызвала бы соответствующее ускорение сосредоточения вермахта. Игнорируется также низкий уровень моторизации советских войск «образца 1941 года», что, по существу, лишало их возможности проводить глубокие операции в стиле немецкого танкового блицкрига. И уж совсем не учитываются внутриполитические реалии Советского Союза, да и его экономические императивы.
Модная немецкая точка зрения, согласно которой Гитлер совершил решающую ошибку, повернув в августе 1941 года 2-ю полевую и 2-ю танковую армию на Киев. Вместо этого нужно было брать Москву. Опять-таки игнорируются проблемы с начертанием дорог: наступление на Москву непременно привело бы Гудериана к прямым наступательным боям в городе. При этом преимущество его танковой армии в подвижности было бы потеряно, и нет никаких оснований считать, что у Гудериана с Москвой получилось бы много лучше, чем месяцем раньше у Клейста с Киевом. Вообще танковые армии не лучшим образом проявляют свои возможности в борьбе за крупные населенные пункты… Нужно еще учесть, что брать Москву Гудериану пришлось бы едва ли не в одиночку, причем правый фланг его был бы полностью открыт. Наконец, полностью игнорируются проблемы с моторесурсом – немецкие планирующие инстанции как-то слегка недооценили размеры России.
Этот бред регулярно возникает на страницах западных стратегических «альтернативок», в частности у Джеймса Лукаса («Операция Вотан»[53]): вермахт объединяет две, а то и три танковые армии в единую группировку и направляет ее в глубокий обход Москвы – например, на Горький. Игнорируется, что такую «непобедимую армаду» невозможно снабжать – по крайней мере, по тем дорогам, которые попадают в полосу наступления «группы танковой армий». Опять-таки не учитывается геометрия дорожной сети – она вся в этом районе ориентирована на Москву, которая, таким образом, как бы «притягивает» к себе подвижные войска и их тылы. Совершенно не учитываются проблемы с управлением – а они попросту неразрешимы, и не случайно командование США и Великобритании не создавало танковых частей размером более корпуса. Проблемы с моторесурсом танков и автомашин, с погодными условиями, с прикрытием флангов подвижной группировки, со скоростью перемещения пехотных соединений, с базированием авиации и ее снабжением горючим и боеприпасами не принимаются во внимание вообще. И авторам, судя по всему, совершенно невдомек, что советско-германский фронт не исчерпывается Москвой и подобная операция с неизбежностью приводит к серьезнейшим кризисам на всех остальных оперативных направлениях, при этом все потенциальные подвижные резервы оперативно связаны и быстро использованы быть не могут.
При желании, каждый найдет для себя множество других примеров. Вспомнит, например, распространенную версию о том, что «Варяг» должен был прорываться из Чемульпо, оставив «Кореец» на произвол судьбы (не учитывается состояние ходовых механизмов «Варяга», который на тот момент был, в общем, не быстроходнее «Корейца»). Или идею использования танков-амфибий для штурма Мальты (забыта география: побережье Мальты – это, в основном, вертикальная скала). Или обвинения П. Ренненкампфа в предательстве и неоказании помощи 2-й армии А. Самсонова во время Восточно-Прусской операции – игнорируется отрицательная связность стратегической позиции русских войск в Восточной Пруссии… Да мало ли таких примеров!
Потеря связности делает дисциплинарное знание несистемным и в известной мере лишает полученную научную информацию смысла. Крайне негативным последствием дисциплинарного подхода является повсеместная утрата научной онтологии. В самом деле, о какой картине мира можно говорить, если она должна собираться «фасеточным образом» из нескольких десятков тысяч (на начало столетия – более семидесяти тысяч) частных «картинок мира»?
Как реакция на негативные тенденции развития дисциплинарного подхода на рубеже тысячелетия в научном и околонаучном сообществе началось обсуждение междисциплинарных методов и подходов. К сожалению, междисциплинарная парадигма на практике свелась просто к созданию новых синтетических или интегральных дисциплин и не остановила фрагментацию науки.
Представляется интересным дополнить парадигму междисциплинарности принципом системности и вернуть в науку и в военное дело требование онтологичности. Назовем такой подход знаниевым.
Знанием (фокусом Знания) называется системно организованная совокупность дисциплин, обладающая собственной онтологией, претендующей на статус всеобщей, или способная породить такую онтологию при взаимодействии с Пользователем.
Знание, по определению, мультидисциплинарно, междисциплинарно, системно, онтологично. Будучи системой, Знание развивается по определенным и, в целом, хорошо известным законам. Таким образом, Знаниевый подход позволяет уверенно предсказывать развитие науки и, более того, восстанавливать утраченные или «пропущенные»[54] результаты.
Знаниевый подход позволяет проследить как текущие, так и альтернативные (возможные) взаимосвязи между научными дисциплинами и целыми науками, что весьма важно для личной и социальной упаковки и компактификации результатов научного познания.
Наконец, этот подход позволяет в единой логике работать с религиозными, дорелигиозными (мифологическими) и пострелигиозными (научными) картинами мира.
Пирамида Фокусов Знания
Понятно, что собирать научные дисциплины в Фокусы Знания можно самыми разными способами. Необходимо, следовательно, построить некоторый базис классификации Знаний. На данном этапе мы не требуем от такого базиса гарантированной полноты, хотя будем к ней стремиться. Системный характер Знаний и их претензия на прописывание собственной картины мира превращают Знания в объекты, способные к информационной экспансии. Поэтому Знания неизбежно будут «прорастать» друг в друга и никакой содержательный Знаниевый базис не будет линейно независимым.
Используем для создания классификационного базиса (Рис. 17) системный оператор второго порядка, образованный прямым произведением оператора Бертрана Рассела и так называемой методологической плоскостью, построенной на системе противоречий «пространство – время» и «деятельность – рефлексия».
Рис. 17. Классификационный базис Знаний.
Каждый этаж пирамиды задает Знания определенного уровня. Эти Знания связаны друг с другом и вместе отвечают на базовый вопрос данного уровня. По построению на каждом этаже четыре знания, которые можно с некоторой натяжкой определить как организованные в физическом пространстве-времени и в социальном пространстве деятельности-рефлексии. Сильно упрощая: первые представляют собой «как бы естественно-научные» Знания, а вторые – «как бы гуманитарные». При этом в естественно-научные попадают, например, экономическое, стратегическое, эстетическое, историческое, психологическое Знание, а в гуманитарные – физическое, инженерное, информационное. Само по себе это достаточно важно и интересно, поскольку, например, заставляет всерьез говорить о гуманизации физики.
Рис. 18. Пирамида Знаний.
Не только каждый этап, но и каждая грань пирамиды обладает собственной логикой, своей структурой и специфической связностью. В известном смысле, на всех этажах данной грани расположено одно и то же Знание, но лишь в некоторых случаях это можно явно проследить[55] . Знаниевая пирамида, как целое, представлена на Рис. 18.
Установлена структура далеко не всех Знаний, входящих в пирамиду.
2. Социопиктограммы
Структуру Знаний, а равным образом военно-политическое положение государства или особенности стратегической позиции удобно описывать в языке социальных пиктограмм.
Пиктографический анализ представляет собой один из наиболее простых и удобных способов работы с противоречиями. Эта техника может рассматриваться как обобщение вепольного анализа противоречий в технических системах, предложенного Г. Альтшуллером [56] и, по сути, является способом схематизации стратегирования. В своей исходной форме метод плохо приложим к незамкнутым системам, а также к системам, в которых значимы только стационарные противоречия. Для работы с такими системами вместо пиктограмм используются ментограммы.
Пиктографический подход используется для качественного анализа поведения сложных систем. Количественный анализ требует разработки нового подхода, который, следуя А. Азимову, можно назвать психоисторическим.
Пиктограмма (ментограмма) отображает наблюдаемые, выражаемые в метафорах, дискурсах, формулах, общественных институтах, проявленные в рефлексируемых процессах и трендах, отраженные в общественном сознании структурные особенности системы или среды.
Поле социопиктограммы указывает на господствующую онтологию. Цвет символически отображает тип онтологии[57], насыщенность – уровень ее проявленности. Кроме цветовой легенды, а в некоторых случаях – вместо нее, используется метафора эпохи, текст которой включают в заголовок пиктограммы.
Основой пиктограммы и ее источником движения являются структурообразующие противоречия системы. Пиктограммы работают с несколькими типами противоречий, для каждого из которых есть свои характерные формы поведения системы:
Таблица 3. Основная легенда социопиктограмм.
Пиктографический метод не работает со сложными противоречиями, число сторон в которых произвольно и не обязательно конечное или целое. Противоречия с конечным фиксированным числом сторон, большим трех, рассматриваются, как прямая сумма диалектических и триалектических противоречий.
Длина стрелки тем больше, чем более значимо противоречие, толщина стрелки тем больше, чем острее проявлено противоречие. Смещение противоречия в пользу одной из сторон (асимметризация) показывается тонкой стрелкой.
Структура пиктограммы образована системой противоречий и версиями их разрешения на текущем шаге развития – через проекты, события и создание вторичных противоречий.
В принципе, система может развиваться под действием сколь угодно сложной и запутанной картины противоречий. На практике «скелеты пиктограмм», то есть набор структурообразующих противоречий системы, устойчиво воспроизводятся, и известно лишь несколько основных их форм (Таблица 4).
Таблица 4. Легенда социопиктограмм: набор структурообразующих противоречий системы.
Проектное разрешение противоречий фиксируются на пиктограмме в виде «проектной гребенки». Социальный процесс, социально-значимая деятельность, социальный институт, проявление противоречия в культуре изображены как черный текст в эллипсе с черной сплошной границей. Событийное разрешение противоречия часто рисуется таким же образом, хотя формально для вынужденных знаковых событий следует использовать красный текст в эллипсе с пунктирной границей.
Значимые инновации подчеркиваются (например, Телевидение в середине прошлого века).
«Пиктограммки – это удачный способ делать умные шпаргалки» – так считал мой отец. Я научился этому лет в 12 и научил своих двух друзей, которые хотели учиться. Учителя, которые ходили ко мне домой, сначала умилялись моим схемам, потом что-то заподозрили, но ущучить меня в том, что я схематизирую то, чего не понимаю, не могли. Почему они сами не пользовались такими штуками на уроках, особенно на истории, экономике и литературе, – не ясно. Все сюжеты я раскладывал на схемки. Спорил с мамой, отцом, в общем, мы отлично беседовали и находили оригинальные решения и нетривиальные окончания в кино и книжках. Это была игра за ужином. Она дала мне встроенный прямо в голову ТРИЗ и быстрое схватывание того, где есть развитие, а где нет. Я также мог легко предвидеть будущее и в критическом десятом классе обрел славу мага и психоаналитика.
Крайне маловероятные, но значимые события, способные разрешить противоречие или создать его, модифицировать баланс, воздействовать на скелет пиктограммы, вызвать другие серьезные и при этом непредсказуемые социальные изменения, называются «дикими картами» или «джокерами». Простейшим примером «джокера» является, например, гибель «Титаника». «Джокер» изображается на пиктограмме значком молнии. Приведем несколько примеров пиктограмм:
«Великая депрессия» выступает в роли «джокера», который приводит Вашингтонскую мировую систему к кризису и способствует перерастанию сложной структуры противоречий 1920-х годов в классический «гиперкрест», где сторонами выступают: США и Великобритания, Германия и Россия, и, прежде всего, так называемые «страны-победители» (США, Великобритания, Франция) и «страны-побежденные» – на поле боя, в Версале или в Вашингтоне (Россия, Италия, Германия, Япония). (Рис. 19)
Рис. 19. Социопиктографическая схема 1930-х гг.
Это планетарное противоречие индуктивно порождает «сателлитный» гиперкрест: неоколониализм против колониализма, фашизм против коммунизма, либерализм против тоталитаризма. Значимость противоречия «Лига Наций – Коминтерн», важного в предыдущее десятилетие, невелика: в сущности, ни та ни другая структура в этот исторический период не обладает реальной силой.
Оранжево-черный цвет пиктограммы указывает на военный характер мира, и война уже начинается: в Китае и Испании, в Финляндии и Польше, в Прибалтике и Эфиопии. Политический гиперкрест практически реализуется в виде трех неоимперских проектов: советского, японского и германского. Этот же гиперкрест приводит к инсталляции геополитики как основы системы мировых отношений и активной блоковой деятельности (Англо-Польское соглашение, создание «Оси»-Берлин-Рим-Токио, малая Антанта и т.п.; к этой же институциональной деятельности отнесем Мюнхенское соглашение 1938 года и Пакт Молотова-Риббентропа 1939 года). Анализ кризиса 1929 года и Великой депрессии, деятельность Ф. Рузвельта и А. Гитлера по преодолению этой депрессии приводят к созданию кейнсианской экономики и дает возможность окончательно сформулировать концепцию «общества потребления» – до которого, впрочем, еще довольно далеко. Рефлектируется опыт мировой войны, создается теория глубокой операции, теория блицкрига, теория авианосной войны. Разрабатываются неаналитические формы стратегии. Доктрина Дуэ переходит в область военной практики (Герника, создание в США бомбардировщика В-17).
Рефлексия советского и германского опыта выливается в представление о проектных формах управления.
Культурное содержание эпохи: широкое распространение радио, триумф звукового кино, расцвет кинематографа в США, СССР, Германии. Становится общемировым брендом Голливуд. Возникает мультипликация в современном смысле этого термина.
Рассмотрим довольно необычный пример: пиктограмма германских сухопутных сил накануне битвы на Марне (Рис. 20):
Рис. 20. Социопиктографическая схема германских сухопутных сил накануне битвы на Марне
Цвет, разумеется, черный – это военная (оперативная) пиктограмма. Базовое противоречие, структурирующее всю военную ситуацию, – это противоречие между первоначальным замыслом Шлиффена [58]: «только сделайте мне сильным правый фланг!», и склонностью Мольтке-младшего к компромиссам. Проектным решением этого противоречия стала переброска двух корпусов на Восточный фронт и санкционирование наступления германских войск в Лотарингии (последнее также оказалось проектным решением противоречия между интересами Западного и Восточного фронтов).
Эта группа решений привела к возникновению слабости правого крыла германского войска на западе. Естественным ответом на эту слабость стало «скольжение влево» всего германского фронта. И завершающий этап этого скольжения – знаменитый «поворот Клюка[59] на юго-восток» – привел к кризису на Марне.
Противоречие между Западным и Восточным фронтом было заложено и в плане Шлиффена, и в плане Мольтке – собственно, оно вытекало из географического положения Германии. Но именно изменения, внесенные Мольтке, привели к обострению противоречия между интересами активного (правое крыло) и пассивного участков фронта и сдвигу этого противоречия в пользу левого крыла и центра.
А вот в игнорировании интересов Австро-Венгрии Мольтке и Шлиффен сходились, хотя и при разных мотивациях. Шлиффен считал, что «судьба Австро-Венгрии решится не на Буге, а на Сене», в то время как Мольтке просто устранился от решения проблемы баланса Восточного фронта, передоверив эту задачу Людендорфу, который, как и любой фронтовой командир, считал, что «своя рубашка ближе к телу».
Оба кризиса усугубились крайне неадекватной системой противоречий в германском высшем командовании. Практически между всеми командующими армиями были трения, причем начальник Генерального штаба, фактически исполняющий функции главнокомандующего, не встал в управляющую позицию по отношению к этим противоречиям. На практике это привело к созданию противоречия между стратегическим и оперативным управлением, причем оно сразу же оказалось сдвинуто в сторону оперативных решений: «на месте виднее».
Формально высшая командная дистанция – император Вильгельм Второй – ответственности за происходящее брать на себя не стал, а руководителю разведки (полковнику Николаи) включиться в процесс принятия решений не удалось.
Заметим здесь, что германский флот на пиктограмме вообще отсутствует: он не принимает никакого участия в усилиях армии и решает (в действительности не решает) свои собственные задачи.
Посмотрим, что здесь можно сделать, иначе говоря, как могла бы выглядеть пиктограмма, если бы немцы оценили глубину кризиса и попытались бы что-то изменить – пусть и в самый последний момент (Рис. 21).
Рис. 21. Социопиктографическая схема германских сухопутных сил альтернативного варианта исхода битвы на Марне.
Прежде всего, меняется система управления, причем в данном случае речь идет о том, чтобы административная структура, в рамках которой император является формальным главнокомандующим вооруженными силами, воплотилась в реальность. Вильгельм Второй, неоспоримый суверен для всех командных инстанций: для Мольтке, для морского министра Тирпица, для Николаи, для командующих армиями, в том числе для обоих кронпринцев, должен взять управленческую позицию по отношению ко всем административным противоречиям, внести согласованность в военные усилия государства. В идеале Вильгельм образует управленческую «двойку»[60] с руководителем разведки, как это было принято, например, в древней Ассирии.
Усилия флота подчиняются усилиям армии. Может идти речь, например, о попытке высадки десанта на северное побережье Франции, об атаке английских конвоев в Ла-Манше.
Оперативные интересы подчиняются стратегическим. Это дает возможность сразу, еще до Марнской битвы и битвы на реке Эна, начать «бег к морю» – переброску относительно свободных сил левого фланга и центра на свободное пространство между 1-й германской армией и побережьем. Это, кстати, улучшит баланс между активным и пассивным крыльями Западного фронта и в какой-то мере восстановит развертывание Шлиффена.
Аналогичный маневр следует предпринять и на Востоке, где рокировку войск на Среднюю Вислу нужно начинать до завершения Галицийской битвы.
Формализацией перехода к стратегическому управлению должно стать создание новой командной структуры – группы армий. Германии имеет смысл сформировать три фронтовых командования: «Восток», «Северо-Запад» и «Юго-Запад».
При этом, конечно, шансов одержать решающую победу на Марне немного – слишком серьезные ошибки были допущены ранее, но переход к позиционной войне произойдет в обстановке, гораздо более благоприятной для Германии, нежели это случилось в текущей Реальности, где немцы так и не оптимизировали управление, а неизбежные переброски войск провели со значительным опозданием.
Думается, этот пример показывает прагматическую ценность пиктографического анализа даже на уровне расчета отдельной военной операции.
Ментограммы и ментопланшеты
Ментограммы являются специфическими пиктограммами, пригодными для работы со стационарными противоречиями, незамкнутыми системами, системами большой сложности.
Ментограммы схожи с пиктограммами, но, во-первых, могут иметь сколь угодно сложную систему цветов и, во-вторых, включают более сложную и дифференцированную систему связей.
Ментограммы сложны и трудно обозримы, поэтому для удобства в них выделяют более или менее замкнутые, относительно устойчивые, цельные, то есть обладающие высокой связностью, блоки. Границы блоков обозначаются пунктиром. Многообразие связей между различными элементами в разных блоках редуцируют на схемах в виде простой или двойной стрелки, связывающей между собой блоки как целое.
В ментограммах блоки, как правило, стабильны[61].
Если пиктограмма обычно может быть нарисована полностью, то ментограмма иногда дробится практически до бесконечности. Например, порожденная определенными противоречиями и балансами идея государственности затем распаковывается в ряд государств, между которыми возникают противоречия и всевозможные связи, на следующем шаге отдельные государства, в свою очередь, приобретают сложную структуру и т.д. Такие очевидным образом распаковывающиеся сущности обозначаются желтым треугольником.
Форма менто- или пиктограммы, предназначенная для принятия управленческих решений, называется ментопланшетом. Ментопланшет включает упрощенную менто- или пиктограмму и набор полей инструментов.
3. Упаковка Знания в пиктограммах
Метод пиктограмм удобен для схематизации не только политических или военных конфликтов, но и для упаковки системы Знаний. Можно сказать, что пиктографированное Знание является конспектом онтологии и может быть использовано при решении стратегических задач.
Первый уровень: географическое, историческое, физическое и мифологическое Знания.
Первый уровень системы Знаний является базовым – самым простым и самым важным. Не может быть и речи о наличии картины мира, а следовательно, собственной позиции у человека, не владеющего Знаниями первого уровня. Историческим преимуществом советской средней школы было то, что эта школа, как правило, давала учащимся, по крайней мере, географическое Знание, а в некоторых случаях – определенные элементы физического и исторического[62].
Географическое Знание
Данное Знание является основой классической, или «континентальной», стратегии.
• География: физическая (точка сборки всего знания), описательная (материки и океаны, страны и народы, культуры и цивилизации, этнокультурные плиты), экономическая, историческая.
• Геология: строение земли, полезные ископаемые, геохимия, геофизика, экономическая геология.
• Метеорология: климат, погодные явления, стихийные бедствия, природные зоны, палеоклиматология.
• Астрономия: общая астрономия, планеты и спутники, звезды, навигация и навигационные приборы, координаты, координатные системы.
• Экономика: политэкономия, современная экономическая система, мировая торговля, рынки, валюты и валютные зоны, биржа и биржевые процессы, маркетинг, геоэкономика.
• Политика: международное право, правовые системы, международные отношения, геополитика.
Цвет пиктограммы – черно-желтый: война, экономическое развитие, торговля, обогащение, борьба за ресурсы и потоки. Желтый цвет соответствует экономической географии, логистике и географии транспортных сетей, геоэкономике. Черный цвет соответствует географии этнокультурных плит, геополитике и географии как превращенной формы стратегии. Обращает на себя внимание отсутствие в цветовой гамме физической географии (Рис. 22).
Базовым противоречием знания является противоречие между «Картой» и «Местностью». Это противоречие может быть снято введением фигуры «Квантового наблюдателя», но данная задача – построение квантовой физической географии – на концептуальном, онтологическом уровне не выполнена. Стороны базового противоречия начали распаковываться в диалектические пары. Для «карты» характерно выделение противоречия: карта-продукт (статическая география) и карта-услуга (динамическая география). Проблематизация понятия «местность» приводит к возникновению противоречия между описанием реального мира – собственно география – и описанием вымышленных миров – виртуграфия. Возможно, виртуграфия является знаниевой основой компактификация знания и картирования информационного пространства.
потеряна ссылка на главу
Рис. 22. Социопиктографическая схема географического знания.
Базовое противоречие порождает два значимых баланса:
• Баланс фазовых форм географии, включающий географию традиционной фазы (землеописание), географию индустриальной фазы (регионалистика, учение о территориальных производственных комплексах, учение о кластерах), географию когнитивной фазы (не построена, возможно – география аннотированного мира, возможно – астрономия как метагеография);
• Баланс предметных форм географии, включающий физическую, экономическую и этническую географию (этнографию). Вполне возможно, что «этническая» – не слишком точное и удачное название. «Этнос» понимается здесь в смысле Л. Гумилева, то есть это нация вместе со своими культурными и языковыми особенностями, определяющими ее историю, социальную жизнь, политические предпочтения. То есть это скорее нация в информационном, нежели в этнографическом, описательном, представлении. Такой подход имеет, несомненно, античные корни, когда география смешивалась с мифологией и могла рассматриваться как ее превращенная форма. Так что, вероятно, имеет смысл говорить не об этнической, а о мифоэтнической географии.
Для географического знания классический «баланс познания» (необходимое, прибавочное, неутилитарное) замкнут и симметричен.
Если общепринятая точка зрения, согласно которой стратегия – это превращенная форма географии, верна, то пиктограмма подсказывает нам, что должны существовать различные формы стратегий. Традиционные представления о войне соотносятся с физической географией. Тогда должны быть формы войны, связанные с экономической и этнической географией. В дальнейшем мы увидим, что это и на самом деле так. Характерно, что пиктограмма географического Знания не только предсказывает существование подобных форм войны, но и дает некоторое представление об их отличительных чертах.
Далее, заметим, что так называемая классическая стратегия (хоть в формулировке Сунь-цзы, хоть в изложении Лиддел Гарта), вообще говоря, связана с географией традиционной фазы, то есть с землеописанием. Это означает, что, хотя индустриальная эпоха со всеми ее локальными и мировыми войнами уже завершается, соответствующая ей версия стратегии еще не создана! Тем более это относится к стратегии когнитивной фазы развития. В третьей части книги (главы 7-9) мы рассмотрим некоторые подходы к неклассическим версиям стратегии.
Наконец, заметим, что противоречие между картой как продуктом и картой как услугой, иными словами – между статической и динамической географией – также должно найти свое отражение в теории войны. На сегодняшний день не вполне понятно, как это можно сделать.
Во всяком случае, пиктограмма географического Знания позволяет понять, что наши устоявшиеся представления о войне и стратегии неполны и несистемны.
Историческое Знание
Это Знание играет значимую роль в становлении картины мира «совершенного стратега» Сунь-цзы. Оно также необходимо для любых форм военной аналитики. Во все времена военное дело опиралось на рефлексию и схематизацию военной истории как составной части исторического Знания.
• История: описательная история (история стран и народов, континентов, техники, культуры, науки, военная история, экономическая история), теоретическая история, историософия (отсюда перемещается точка сборки всего знания), метаистория.
• Историография.
• Хронология.
• Археология.
• Психология: когнитивная психология, возрастная психология, палеопсихология, психология личности, психология развития, модель Фрейда, модель Юнга, модель Аугустинавичуте (информационная психология), социальная психология.
• Социология.
• Лингвистика: историческая лингвистика, структурная лингвистика, языкознание, типология языков.
• Стратегия, военное дело, искусство управления.
• Общая теория систем, структуродинамика.
• Эвология, наука о развитии (сюда перемещается точка сборки всего Знания).
• Политика.
Историческое Знание является весьма сложным и при этом плохо организованным. Его уровень развития совершенно недостаточен; пиктограмма указывает, что данное Знание не до конца сформировано и в известном смысле остается примитивным, донаучным.
Базовым противоречием исторического Знания является противоречие между Реальностью и Действительностью (Действительностями). Превращенной формой этого базового противоречия является противоречие между Историческим Бытием («как все было «на самом деле» ) и Историческим Знанием («как мы это видим »), причем некоторая часть исследователей считает данное противоречие ложным, отказывая Историческому Бытию в онтологическом статусе (Рис. 23).
Проблемы с пониманием исторической Реальности – статуса исторического бытия – привели к столь резкой асимметрии противоречия в сторону Действительности, что данное Противоречие можно рассматривать как одностороннее, то есть как Базовый Парадокс.
Весьма важно, что «базовый баланс познания» для исторического знания также определяется нестандартно. Прежде всего, в современной истории практически отсутствует «необходимое историческое знание», обеспечивающее и объясняющее существование личности в историческом пространстве. Отсутствие этого знания приводит к тому, что понятное противоречие между локальной историей, историей рода, места и глобальной историей, историей государства, культуры, цивилизации также асимметризовано до предела. На данный момент вся локальная история представлена, и то в очень ограниченной форме, в историческом Знании Израиля, Армении, Китая, Калмыкии[64].
Рис. 23. Социопиктографическая схема исторического знания
Неутилитарное историческое познание вообще отсутствует; таким образом, 3-баланс форм познания превращается, по сути, в одностороннее противоречие, то есть опять-таки в парадокс.
В известной мере, историческое Знание не только построено на парадоксах, но и само образует парадокс.
Парадоксы Реальность-Действительность и Неутилитарное-Прибавочное образуют четыре формы социализации исторического Знания[65]:
• Квадрант, образованный прибавочным, утилизируемым историческим знанием и исторической Действительностью, порождает «историю, которую учат в школе»;
• Квадрант, образованный неутилитарным знанием и исторической Действительностью, порождает архетипическую, мифологическую историю, исторические анекдоты и небылицы;
• Квадрант, образованный неутилитарным знанием и исторической Реальностью, порождает исторические были, изустные предания, неангажированные рассказы очевидцев;
• Квадрант, образованный прибавочным знанием и Реальностью, порождает исторический рефрейминг – «историю как абсолютное оружие», вычеркивающее противника из Реальности [66]:
Последний квадрант можно рассматривать как одну из форм, в которых происходит приватизация истории победителем. В другом языке современная война ведется не за захват пространства, то есть географии, а за захват времени прошлого, настоящего и будущего, то есть истории.
Базовое противоречие истории между Реальностью и Действительностью может быть достроено до баланса включением в картину исторического процесса фигуры квантового наблюдателя. Такой наблюдатель должен обладать полнотой бытия, то есть, во-первых, иметь волю, во-вторых, ответственность, которая образует противоречие с волей, в-третьих, честь и совесть, образующие противоречия как с волей, так и с ответственностью. Соответствующая позиция должна быть явным образом включена в описание исторического процесса, с одной стороны, и в сам исторический процесс, с другой стороны. В настоящее время трудно даже предположить, каким образом фигура квантового наблюдателя может быть включена в историческое Знание. Отчасти подход к этой проблеме можно обнаружить у М. Хайдеггера в части, где он разрабатывает тему временности и следующей из нее историчности присутствия, а также ссылается на материалы переписки В. Дильтея и графа Йорка фон Вартенбурга.
На данный момент базовое противоречие истории порождает ряд проектов, предлагающих частное решение этого противоречия:
• Классическая история опирается на предположение о единственности исторического развития и отсутствии у истории «сослагательного наклонения». Иными словами, классическая теория объявляет Действительность Реальностью, отвергая само наличие базового противоречия. Поскольку это противоречие все-таки есть «на самом деле», классическая история неизбежно сталкивается с проблемой «скрытых параметров» [67]. Одной из самых красивых версий работы со скрытыми параметрами является подход Л. Гумилева, который описал один из таких параметров, а именно – пассионарность, скрытую свободную социальную энергию системы. В настоящее время есть основания предполагать, что пассионарность образует баланс с другими скрытыми параметрами – инвентонарностью, скрытой свободной информацией системы, и этионарностью, скрытыми связями, наложенными на динамику системы.
• Квазиклассическая история, рассматривающая ряд сценарных версий Будущего, точки ветвления, в которых альтернативные сценарные версии неразличимы, и окна возможностей, в пределах которых можно осуществить выбор между сценарными версиями, является основой традиционной формы метода сценирования. В настоящее время от этого метода практически отказались в пользу континуального сценирования с его представлениями о Неизбежном Будущем, Невозможным Будущим и произвольными Версиями Будущего, каждая из которых включает Неизбежное Будущее в качестве своего ядра и нигде не пересекает границу Невозможного Будущего. Формально континуальное сценирование совместимо с квазиклассическими представлениями об истории, но на практике этот метод тяготеет к модели исторического континуума. Таким образом, в настоящее время квазиклассический подход к истории представлен очень слабо.
• Модель исторического континуума апеллирует к копенгагенской трактовке квантовой механики и утверждает, что историческая Реальность создается как форма исторической Действительности, акцептованная квантовым наблюдателем. Иными словами, историческая Реальность, какой мы ее знаем, является результатом коллапса волновой функции. Модель исторического континуума разрешает противоречие между Историческим Бытием и Историческим Знанием, создавая новое противоречие – между историческим континуумом, включающим – с разными статистическими весами – всю совокупность мыслимых историй, и Текущей Реальностью, выбранной квантовым наблюдателем, а в наше время – акцептованной большинством людей. Это противоречие порождает сильную технологию тоннельного перехода, являющегося простейшей формой исторического рефрейминга [68].
• Наконец, может быть построена ныне отсутствующая модель, выстроенная на поиске и отборе сюжетов, соответствующих двум основным парадоксам исторического знания, здесь история – операция над сюжетами. Собственно, без выполнения этой работы едва ли можно превратить эти парадоксы в полноценные противоречия, а тем более, в балансы.
Базовое противоречие истории порождает две важные группы противоречий:
Во-первых, это понятный баланс между описательной историей (история как база данных), теоретической историей (история как модель, оперирующая законами и связями) и историософией (история как знание, обусловленное базовой эпистемой общества). К сожалению, такой баланс существует только в наших представлениях об историческом знании – он еще не создан. Вместо него имеет место бинарное противоречие между описательной историей, которая «гипотез не измышляет», и теоретической историей, которая только этим и занимается. Историософия оказывается в оппозиции ко всему этому противоречию. Таким образом, вместо баланса возникает Т-образная конструкция, да еще и сильно смещенная в сторону описательной истории. Конечно, с течением времени эта группа противоречий должна превратиться в обычный симметричный баланс.
Историософия как эпистемологическая история своим основополагающим противоречием имеет противоречие между историческим материализмом и историческим идеализмом. Это противоречие известно в разных формах: как противоречие между личностью и коллективом – историей героев и историей масс, как противоречие между общественным бытием и общественным сознанием, как противоречие между культурой и экономикой, или надстройкой и базисом. Иногда данное противоречие путают с базовым противоречием исторического Знания, то есть с противоречием между Реальностью и Действительностью, что, разумеется, неверно.
Основополагающее противоречие эпистемологической истории породило ряд проектных решений, из которых более или менее развитым можно считать подход Маркса и Энгельса – «исторической материализм» в советских источниках. Этот подход построен на безусловном примате базиса над надстройкой, истории масс над историей лидеров, общественного бытия над общественным сознанием. Марксистский подход рассматривает две формы исторического движения – развитие (прогресс) и спонтанное изменение (революция). Причиной исторического движения считается в абстрактной форме противоречие между производительными силами и производственными отношениями, в конкретной форме – между имущественными классами.
Считается, что марксистский подход устарел, однако до сих пор ему не предложено никакой внятной альтернативы. Во всяком случае, исторические построения Ж. Жореса и И. Дьяконова формально являются марксистскими, а модели А. Тойнби, Ф. Броделя, М. Тартаковского и даже А. Азимова являются марксистскими по существу. Ничего, принципиально выходящего за рамки этих работ, в историософии нет [69].
К марксистскому направлению относится также географическая школа исторического знания, в том числе в лице своего последнего представителя С. Хантингтона.
В какой-то мере альтернативой, в какой-то мере дополнением к неомарксистскому подходу является теория Представлений. В этой модели история рассматривается как результат взаимодействия информационных объектов.
Эти объекты воздействуют как на массы, так и на отдельных людей, причем последние становятся Представлениями информационных объектов: структура психики человека становится подобной структуре информационного объекта. Таким образом, поведение информационных объектов соответствует поведению их Представлений. Не все Представления информационных объектов являются историческими деятелями (лидерами), но практически все лидеры ассоциированы с тем или иным информационным объектом. Именно поэтому анализировать действия масс можно через изучение действий лидеров. На базе теории Представлений созданы работоспособные технологии исторического моделирования – ролевые и расстановочные игры.
Теоретически, основополагающее противоречие историософии способно породить третью сторону, образующую баланс с историческим бытием и историческим сознанием. На сегодняшний день эта форма исторического существования неизвестна, отсутствуют и рабочие гипотезы на этот счет.
Все, что говорится здесь об истории вообще, разумеется, справедливо для военной истории и военного дела. Причем противоречие между историческим бытием и историческим сознанием проявляется в стратегии весьма специфическим образом.
Исторический материализм в военном деле утверждает, что исход боевого столкновения, сражения, операции, войны в целом предопределен измеримыми материальными факторами, из которых важнейшую роль играет экономический потенциал. От этого потенциала напрямую зависит внутренняя и внешняя политика государства, его договороспособность, уровень технологического развития, особенности социальной жизни. Политические и социальные императивы задают принципы работы административных механизмов и, в частности, определяют структуру вооруженных сил и отчасти Уставы и принципы вождения войск. Технологический и экономический уровень фиксируют оснащенность вооруженных сил средствами ведения войны и в конечном итоге ограничивают предельную численность армии и ее боевые возможности. Разумеется, на практике точно определить военный потенциал страны можно только апостериори, но в большинстве практически важных случаев достаточно приблизительно оценить его, чтобы предсказать результат любой войны. При таком подходе к истории сильный побеждает слабого всегда.
Исторический идеализм в военном деле исходит из того, что «исход войны решает человеческий ресурс»[70], поэтому «знать победу можно, сделать же ее нельзя»[71]: ход и исход войны зависят от храбрости, обученности и преданности солдат, но в еще большей степени от таланта полководца и его воли. Материальные факторы, конечно, важны, но не в такой степени, как интеллект. Поскольку появление гениального полководца – дело непредсказуемое, шансы есть у обеих сторон, и победа сильнейшего отнюдь не предопределена. Недостаток сил можно компенсировать быстротой и точностью мышления. Обе точки зрения можно легко обосновать историческими примерами, поэтому на практике военные аналитики предпочитают компромисс. Цитируя Р. Саббатини: «Конешно, кораблевошденье – ошень вашное дело, но пушки остаются пушки…»[72], иными словами, измеримые факторы не решают всего, но и человеческие возможности далеко не беспредельны. Такой подход, конечно, тяготеет к исторической квазиклассике и придает стратегии черты азартной игры. Модель «зашнуровки», когда наряду с прямым влиянием базиса на надстройку учитывается и обратное влияние, насколько известно авторам, в военной истории никогда всерьез не рассматривалась.
Во-вторых, базовое противоречие исторического Знания порождает 3-баланс времени . Данное противоречие образовано метрологическим временем t, термодинамическим временем и спонтанным социальным, онтологическим временем Θ (Рис. 24).
Механическое время t измеримо, линейно, однородно (из его однородности, согласно теореме Нетер, вытекает закон сохранения энергии), однонаправлено, бесконечно – длится «из вечности в вечность».
Биологическое время τ наблюдаемо или вычисляемо, нелинейно, неоднородно, конечно, однонаправлено.
Онтологическое время Θ дается Откровением или обретается индивидуумом в трансовом состоянии, оно, конечно, нелинейно, дискретно, его направление не определено.
Каждое время фиксируется наблюдателем, живущим во времени более высокого уровня: механическое время – живым наблюдателем, биологическое время – разумным наблюдателем, онтологическое время – квантовым наблюдателем. Эти три времени не могут быть определены одновременно (проблема неопределенности времени), что порождает процедуру локальной синхронизации.
Рис. 24. Три типа времени
Линейная комбинация трех времен αt + βτ + γΘ определяет собственное время системы. Определение этого времени представляет собой сложную творческую задачу. В военном деле рассогласование собственного времени системы «война» и ее метрологического времени представляет собой важнейшую проблему, известную как соотношение темпа и скорости (см. главу 4). Собственное время определяет характерные ритмы боевых действий, то есть смену периодов активности и пассивности войск. Для сложных коалиционных войн, развертывающихся на нескольких театрах военных действий, возникает некий аналог циклов Кондратьева: фазы активности фронтов не совпадают и синхронизированы быть не могут. Подобный пассионарный переток необходимо учитывать при стратегическом планировании.
Недоучет циклов активности дорого обошелся всем участникам Первой Мировой войны и, возможно, стал одной из значимых причин поражения СССР в «холодной войне».
Физическое Знание и его кризис
«Не делите науку на физику и на все остальные, а только на физику: на ноль делить нельзя».
Любая картина мира, как-то соотносящаяся с Реальностью, подразумевает включенность физического Знания. Может быть, даже стоит сказать: подразумевает включенность в физическое Знание.
• Математика: геометрия, аналитическая геометрия, алгебра, элементарный математический анализ, дифференциальное и интегральное исчисление, обыкновенные дифференциальные уравнения, вариационное исчисление, дифференциальные уравнения в частных производных, теория групп, теория функций комплексного переменного, ряды, спецфункции и обобщенные функции.
• Физика: теоретическая физика (классическая механика, термодинамика – равновесная и неравновесная, молекулярно-кинетическая теория вещества, статистическая физика, электричество, магнетизм, колебания и волны, специальная теория относительности, классическая теория поля, общая теория относительности, квантовая теория поля, нелокальные поля, струны и суперструны, суперсимметрия, супергравитация, квантовая гравитация), экспериментальная физика (теория вероятности, теория ошибок измерения, математическая статистика, практика физического эксперимента – точка сборки всего знания, обработка результатов физического эксперимента), прикладная физика (биофизика, физика атмосферы, геофизика, радиофизика, физика твердого тела, оптика, атомная физика, ядерная физика, физика элементарных частиц).
• Астрономия: строение и эволюция Вселенной («большой взрыв», инфляционная модель), физика звезд.
• Химия: периодический закон, химические вещества, химические реакции, представление об органической химии.
Рис. 25. Социопиктографическая схема физического знания
Сложная многослойная онтология: цвет пиктограммы – черно-оранжевый (война, прогресс), есть элементы красного (революционные, спонтанные изменения), указывающего на кризис данной формы знания, и элементы синего – высшие формы познания (философия, методология). (Рис. 25)
Знание претендует на онтологическую предельность.
Баланс познания полностью достроен к концу XIX века. За последнее столетие произошло смещение равновесия в сторону неутилитарного знания, так что сегодня баланс можно считать потерянным, а физическое познание – свернутым в сугубо неутилитарную деятельность. Опосредовано, это привело к потере военной «рамки» развития физики, в результате чего полностью достроенный в 1960-е годы баланс: наука-искусство-война (соревнование) оказался разрушен. Здесь также происходит «свертывание» баланса в противоречие, а сегодня и в «точку», которую представляет собой физика как наука.
Методологически физика сформировала устойчивый симметричный и сильный баланс объект-субъект-метод, причем в качестве универсального субъекта познания выступает квантовый наблюдатель, а объект познания понимается как универсум в любых его проявлениях, поэтому физическое знание онтологически независимо, вернее, претендует на собственную предельную онтологию. Что же касается метода, то нужно принимать во внимание, что на рубеже XIX и XX веков в физике произошел методологический сдвиг. От эксперимента и создания физической модели явления или процесса физики перешли к работе с соответствующими математическими моделями. Поскольку математика имеет дело только с воображаемыми объектами и никак не связана с универсумом, математические модели онтологически оторваны от физических процессов. Эта проблема усугубилась в ходе второй вычислительной революции, когда появилась возможность численно считать сколь угодно сложные и вычурные конструкции.
То, что физический и математический методы познания мира не только не совпадают, но и в онтологическом смысле противоположны, не было своевременно отрефлектировано. В результате противоречие между этими подходами, во-первых, скрыто и, во-вторых, сильно смещено в сторону математического метода.
Онтологически это проявилось в возникновении сателлитного противоречия между физическим экспериментом и догматами компендиума важнейших физических теорий. Это противоречие на наших глазах смещается в сторону догмата. В настоящее время бесполезно проводить или обсуждать физические эксперименты, которые могли бы поставить под сомнение, скажем, специальную теорию относительности.
Проектно противоречие между математическим и физическим методом познания привело к формированию науки матфизики, которая представляет собой остроумный способ модернизации математики, в частности за счет добавления теории спецфункций, модификации теории комплексной переменной, построению аппарата интегрирования по траекториям.
Можно ожидать, что в дополнение к матфизике возникнет еще одно проектное решение противоречия между физическим и математическим методами познания: физическая математика. Речь идет о «привязке» математического знания к физической реальности через отказ от ряда идеализаций, прежде всего в группе понятий, связанных с антиинтуитивным концептом вероятности.
Исторически развитие физики обусловлено распаковкой «гиперкреста противоречий»: классический – квантовый подход, бэконовский (научный) – когнитивный (постнаучный) подход. Последовательно было создано три проекта, онтологизирующих физическое знание:
• Схоластика, классическая не-наука, знание, опирающееся на авторитет Писания и высказывания классиков. Включает механику, некоторые представления об оптике, связано с именами Аристотеля, Буридана.
• Классическая физика. Классическая наука (знание, опирающееся на эксперимент и рассуждение). Механика, термодинамика, основы статистической физики, основы механики сплошных сред, электричество, магнетизм, колебания и волны, классическая (волновая) оптика, связана с большим количеством знаменитых имен – от Декарта, Ферма и Ньютона до Максвелла.
• Квантовая физика. Неклассическая наука, знание, опирающееся на онтологические принципы и связывающее наблюдаемый объектный мир с фигурой квантового наблюдателя в единую целостность. Квантовая механика, теория относительности – специальная и общая, квантовая теория поля, статистическая физика, неравновесная термодинамика, квантовая оптика, квантовая физика сплошных сред. Связана с именами Эйнштейна, Планка, Гейзенберга, Бора, Дирака, Шредингера и других ученых XX столетия.
В настоящее время можно говорить о создании квантовой постфизики – неклассической не-науки. Следует предположить, что этот проект онтологизации физического знания будет связан с представлениями о макроскопических квантовых процессах, о воздействии квантового наблюдателя на распределение физических не формально математических вероятностей событий, о связи физического вакуума с историческим континуумом – историческое знание.
Сейчас происходит кризис физического знания, но этот кризис пока не является острым, то есть система может продолжать развиваться в своих прежних формах. Революционные изменения, однако, неизбежны, и чем позднее они произойдут, тем сильнее будут последствия.
Для военной науки физическое Знание играет роль онтологического базиса. Что же касается пиктограммы, то необходимо учитывать, прежде всего, следующие два момента:
• Противоречие между математическим и физическим методом познания проявлено в современной стратегии как математизация и искусственная объективация войны. С сугубо формальной точки зрения это привело, во-первых, к созданию сугубо математической теории исследования операций, а во-вторых, к убеждению, что любой политический, социальный или военный кризис может быть решен через технологическое развитие.
• Физическое Знание, как, кстати, и все остальные Знания первого уровня, побуждает к использованию макроскопических квантовых эффектов для управления войной. То есть постфизика должна стать естественным базисом для за-стратегии (гл. 7-9).
Собирающее Мифологическое Знание
Мифологическое Знание играет совершенно особую роль не только в пределах своего «этажа», но и во всей знаниевой пирамиде. Это – наиболее сложное из всех Знаний, структура которых нами установлена на данный момент времени. Оно обладает самой развитой системой связей с другими Знаниевыми Фокусами всех уровней.
Мифологическое Знание является основой одной из базовых форм войны – «войны Аполлона» (см. главу 4).
• Лингвистика, семиотика, риторика.
• Психология (Фрейд, Юнг, Хеллингер).
• Космогония.
• Телеология.
•(Гуманиитарная) география, топика.
• Арифметика, теория чисел, теория групп, теория множеств.
• Химия, физика.
• Этика, эстетика.
• Точкой сборки Знания является сам миф как формат осмысления – придания смысла чему бы то ни было (жизни, природе, объекту, категории…).
Особенности Знания
Мифологическое Знание позволяет выстраивать «с нуля» систему понятий, позволяющую существовать в мире людей: первичную, или примитивную, онтологию, «онтологию без онтологии». Иными словами, Мифологическое Знание можно назвать «допригожинским»: оно отвечает на вопрос, как инициировать автокаталитический процесс? То есть «как родить Х, если у нас нет Х»?
Мифологическое Знание работает с категориями и понятиями
• с противоречиями «вообще»;
• со страхом «вообще»;
• с человеком «вообще»: это понятие может развиваться в Индустриальную фазу до мифологемы «Человечества», а в Когнитивную фазу до метафорогемы «Квантового Наблюдателя»;
• с пространством «вообще»;
• со временем «вообще»;
• с Языком и Речью «вообще»;
• с Законом «вообще».
Знание конструирует понятия
• «развитие» и его производные: «цель», «результат», «предопределение», «предназначение», «эволюция», «революция»;
• «идентичность» и его производные: «личность», «семья», «род», «племя», «народ».
Знание разворачивает первичные понятия пространства и времени в сложное слоистое время и в сложное слоистое пространство (трехмирье), порождая при этом производные понятия «вечность», «век» (как этап развития или деградации: Золотой Век, Серебряный Век и т.д.), «поколение», «бесконечность», «круги мира», «топика», «Ойкумена», «Номос», «Дом».
Мифологическое Знание создает коллективную память в форме мифологии или летописи и личную память в форме индивидуального скрипта – Судьбы.
Оно позволяет сконструировать культуру как совокупность норм, правил, рамок, ограничений, наложенных на творчество, и науку как совокупность инструментов мышления и коммуникации.
Миф, как формат осмысления Реальности, является базовой формой мысленного эксперимента.
Мифологическое Знание работает с противоречиями, в том числе:
• с первичными формами базовых социосистемных противоречий: «пространство – время», «жизнь – смерть», «часть – целое»,
• с языковыми противоречиями,
• с фазовыми противоречиями,
• с противоречием «иного».
Оно, однако, не работает с парадоксами, объясняя их «Богом из машины». Оперируя противоречиями, мифологическое Знание генерирует внеобыденные формы мышления, включая диалектическое и триалектическое, намечая переход к Онтологическому Знанию.
Мифологическое Знание объясняет Речь и Язык и является одной из базовых форм внеприказного языка повествования, нарратива.
Мифологическое Знание распространено повсеместно. Мифологический язык, как и обыденный, понятен любой аудитории – в этом смысле мифологический формат осмысления можно рассматривать как один из универсальных трансляторов. Миф не требует доказательств и не нуждается в них. Миф внеклассов, внесоциален, внекастов, внеиерархичен, вневременен, то есть представляет собой Знаниевый Инвариант.
При этом Мифологическое Знание носит личный характер.
Мифологическое Знание архетипично (его определяют как форму работы со Страхом, «прирученный страх») и апофатично, то есть оно действует, прежде всего, через отрицание. Миф обеспечивает доступ человека к своему Страху, что открывает путь к Откровению. Миф можно рассматривать как «Откровение на заведомо неадекватном языке».
Миф отвечает на первичные вопросы: Почему я родился таким. И как с этим жить? Что будет, когда я умру? Я плохой / хороший? Какие бывают плохие / хорошие? Почему так? Зачем так? Зачем я? Откуда я? Как мне жить – с собой, с другими, с Богом? Какой я? Каковы другие? Что больше, чем я? Как бывает? Что очевидно и что неочевидно? Что красиво?
Миф связан с развитием формулой:
Всякое развитие мифологично, всякий миф телеологичен.
Отсюда включение в Мифологическое Знание скриптов, сюжетов и производных понятий. Миф в значении «формат осмысления» можно рассматривать как совокупность языковых и символьных инструментов, позволяющих конструировать скрипты и модифицировать сказки вплоть до их создания.
Миф тесно связан со сказкой и является ответом на вопрос, что остается от сказки потом, после того как ее рассказали? Это след, ядро, «сухой остаток» сказки, функциональная сказка, сказка под задачу, «одомашненная сказка».
Социосистема в момент своего возникновения не знала ничего, как ничего не знает и ребенок в момент своего рождения. Именно поэтому на этапе становления разума – личного или коллективного – необходимо «допригожинское Знание», способное создавать «что-то» из «ничего».
Рис. 26. Социопиктографическая схема базового блока мифологического знания
Источником первичного Знания является «выделение Человека из природы» или акт рождения разума – базовое когнитивное противоречие между «я» и окружающим миром. «Я», таким образом, оказывается первопонятием. По всей видимости, на раннем этапе развития когнитивных способностей «я» и «понятие «я» совпадают: первопонятие онтологично в отличие от всех производных понятий (Рис. 26).
Заметим, что только это понятие дается Человеку извне (свыше ), а не создается им самим.
Противоречие «я» и «мир», который есть «не-я», порождает у формирующегося разума ряд неудовлетворенностей, вынуждая его на развитие в форме конструирования понятий.
Первым таким понятием является понятие человека, порождающего базовую идентификацию: я (есть) человек. Это понятие распаковывается, прежде всего, в понятие «разум»: «я (есть) человек» = «у меня есть разум» или, в другой семантике: «”я”» мыслю». Коллективность мышления у первых людей, наличие родителей у ребенка дополняют понятие «человек» понятием «люди». Где-то на этом же уровне развития возникает понятие «жизнь» (Рис. 27).
Рис. 27. Социопиктографическая схема разума и человека в мифологическом знании
По мере развития Человечества блок архива может и, вероятно, должен измениться. Осмысление понятия «я» и конструирование понятия «человек» в современном накопленном ментальном поле должно изменить понятие человека до «человека штрих», которое раскрывается через понятия «квантового наблюдателя» вместо «разума» и «человечества» вместо «людей». На данный момент такой переход прописан в философской и религиозной литературе, но не в реальности.
Каждое из вторичных понятий распаковывается в самостоятельный, хотя и очень простой по своей структуре блок.
Человеческий разум проявляется в способности делать как утверждения, так и отрицания. Два этих понятия самим фактом своего существования порождают понятие противоречия.
Понятие «люди» производит «первое обобщение первого лица» – к «я» добавляются «мы». В языке отрицания, причем скорее на эмоциональном уровне, чем на гностическом, возникает понятие «они». «Я» (личность) – «Мы» и «Они» составляет первый баланс Знания, то есть источник накопления социальной энергии.
Блок «Люди» при взаимодействии с гностическим отрицанием порождает понятие «не-люди» ? «нелюди». Блок «не-люди» должен быть распакован, и в действительности предпринимались неоднократные попытки его распаковки, которые не привели к успеху.
Когда человек рефлектирует, что в современной европейской культуре он уже немного не человек или он чуть более чем человек, то он, очевидно, попадает в категорию не-люди, а не нелюди. В нелюди обычно попадают через отказ от человеческого, а не от приобретения, присоединения новых качеств и свойств, например божественного.
Взаимодействие понятий «Люди» и «Разум» привело к конструированию понятия «речь» как формата отличия людей от животных и «не-людей» (Рис. 28).
Рис. 28. Социопиктографическая схема жизни в мифологическом знании
Гностическое отрицание понятия «жизнь» породило представление о «нежизни» ? «нежить» ? «смерть». Это понятие также должно быть превращено в блок и распаковано. Пока оно породило понятие «смерть», и оппозиция «жизнь – смерть», входящая в базовый блок вызовов ментограммы Человечества, оказалась отрефлектировано и включена в Знание, то есть обрело не только онтологический, но и гносеологический статус.
Противоречие «Жизнь» – «Смерть» в процессе своего осмысления породило понятие «страх», распаковывающееся на следующих шагах развития.
Речь, прежде всего, фиксируется как побудительное предложение: «сделай! беги! дай!» и на этом уровне мало чем отличается от сигналов стайных животных. Однако когнитивное отрицание заставляет говорить «нет!», даже если это бессмысленно, невыгодно и опасно.
В известной мере все человеческие институты построены на праве отрицания и слово «нет!» – самое важное слово в психическом развитии ребенка.
Слово «Нет!», фиксируя когнитивное отрицание, дополняет побудительное предложение отрицательным, формируя противоречие. Поскольку когнитивное отрицание никогда не бывает обоснованным, отрицание вызывает удивление и, как следствие, формат этого удивления, вопрос. По существу, оно является простым результатом применения оператора отрицания к побудительному предложению, как правило, вполне рациональному: «надень ботинки», обращенное к ребенку, или «убей мамонта», обращенное к первобытному охотнику.
Формируется первичный языковый баланс: побуждение-отрицание-вопрос (Рис. 29)
Этот баланс, как и любой баланс, накапливает энергию – в данном случае семантическую, – порождая иновое. Этим иновым служит объяснение в форме повествовательного предложения. Когнитивное противоречие, взаимодействуя с объяснением, усложняет предложение, создавая композитную структуру многих утверждений в одной упаковке. Сложные предложения создают необходимость в формате упорядочивания – синтаксисе.
Механизм объяснения модифицирует первичный языковой баланс, порождая вторичный в форме: «приказ-вопрос-ответ». Этот баланс разрешается проектно, порождая понятия дискурса, развитого приказа, нарратива, развитого повествования, и квестива[73], развитого вопроса. В наше время дискурс, нарратив, квестив формируют третичное языковое противоречие.
Рис. 29. Социопиктографическая схема речи и языка в мифологическом знании
Отметим здесь, что в военном деле этот баланс проявлен очень слабо: военная речь, в сущности, оперирует только побудительными предложениями и простейшими «вопросами на понимание». Представляет интерес моделирование военной структуры, способной работать с когнитивным отрицанием, использовать сложные вопросы и даже в конечном счете управлять семантическим полем с помощью первичного языкового баланса.
Объяснение рождает осмысление.
Объяснение, формат повествовательного предложения, заставляет конструировать понятия причины и следствия и выстраивать причинные, антипричинные и иные связи между ними. Причины и следствия не существуют в реальном мире, во всяком случае, в таком виде, в котором они предлагаются на уровне объяснения, они заведомо не единственны, они, как правило, легко могут меняться местами: стало холодно, потому что зашло солнце, или солнце спряталось, потому что стало холодно? И так далее.
Поэтому «причина» и «следствие», как понятия, с неизбежностью рождают оппозицию, а затем и противоречие (Рис. 30). Решение этого противоречия придает смысл объяснению, а значит, и всему вторичному языковому балансу. Такое решение может быть только проектным, и нам известны два конкурирующих проекта, реализующих противоречия между причинами и следствиями: логика – и, прежде всего, в ее базовой и простейшей версии Аристотеля, и миф. Логика присоединяет понятия числа и измерения – пифагорийский подход.
Миф, прежде всего, работает с противоречивыми понятиями пространства и времени.
Рис. 30. Социопиктографическая схема осмысления в мифологическом знании
Не будет преувеличением сказать, что пространство и время не могут быть логически рационализированы, а числа не поддаются осмысленной упаковке в миф, хотя всю свою сознательную историю человечество пытается это сделать, в том числе – и в военной области.
В настоящее время – и на уровне общества, и на уровне личности – логический и мифологический подход, скорее, являются комплиментарными и взаимодополняющими. Тем не менее в их основу положены конкурентные когнитивные техники, и формирование оппозиции, а затем и противоречия между логикой, как формой осмысления мира, и мифом, как иной формой осмысления мира, неизбежно. Можно предположить, что это противоречие рано или поздно породит управляющее третье и в конечном счете сформируется баланс осмысления, базовый в Мифологическом Знании и в управлении «войной Аполлона».
В ментограмму Мифологического Знания входит ряд периферийных блоков, понимание структуры которых не является необходимым для изучения основ стратегии.
Миф как способ придания миру смысла конструирует сюжеты и, прежде всего, «минимальные сюжеты» или скрипты.
Сюжет как совокупность скриптов – специфически человеческий способ придания смысла жизни человека, истории племени, бытию Человечества.
Скрипты рождают сказки. Ограниченность их числа, сюжетность и их взаимная понятность генерируют трансляционные свойства мифа. Миф как универсальное объяснение, не требующее доказательств, понятен не только «нам», но и до некоторой степени и «им». Сюжеты и сказки совместно порождают архетипы.
Война уникальна в том отношении, что является одновременно и мифом, и сюжетом, и сказкой. Война может придать смысл человеческому существованию, но только в том случае, если кто-то или что-то придаст смысл самой войне. В этом отношении война очень сложно соотносится с мифологическим Знанием: она выводима из него, но не до конца.
Война не может быть осмыслена внутри себя собой. Она не может быть осмыслена внутри любого мифа или конечной их совокупности. Но она не может и быть осмыслена вне мифа, так как у нас нет альтернативного механизма смыслопорождения. Это противоречие может быть разрешено только в рамках высшего, трансцендентного Знания.
Взаимодействие скриптов (сюжетов) с базовым балансом «мы» – «они» – «я» формирует идентичность. Это понятие далее распаковывается в двух взаимосвязанных логиках – ролевой (социальность, функциональность) и родовой (род, племя, нация).
Деятельным блоком ментограммы являются мифы, вернее, типы мифов: Мифы творения, Мифы развития, Языковые мифы, Героические мифы, Фазовые мифы, Мифы грехопадения, Мифы спасения, Мифы конца света, Квантовые мифы. Система противоречий между мифами не сформирована. По всей видимости, в законченном виде она будет составлять скелетный элемент вида «Мальтийский крест».
Третий, или технологический, уровень: инженерное, экономическое, антропологическое, информационное Знания
Знания второго уровня пирамиды не описаны. Все они связаны с базовыми социосистемными процессами и являются поэтому самыми сложными. Только сейчас мы начали понимать приблизительную структуру гносеологического или трансляционного Знания, полное их описание – дело будущего. На третьем уровне интерес для управления войной представляют только Инженерное и Экономическое Знание. Структура Антропологического и Информационного Знаний также установлена, но описывать их в «Сумме стратегии» нет необходимости.
Инженерное Знание
С формальной точки зрения инженерное и стратегическое Знания противоположны: инженерное «делает», а стратегическое «разрушает». Но, поскольку оба эти знания отвечают на вопрос «как », они достаточно близки. Настолько, что стратегию как технологию победы в войне можно назвать «военной инженерией» («инженерией разрушения»). В этом плане неудивительно, что системная инженерия является одним из элементов пиктограммы стратегического Знания (гл. 4).
• Математика (вычислительные методы).
• Физика (классическая механика, электричество, магнетизм, термодинамика, основы физического эксперимента, физика твердого тела, сопротивление материалов).
• Геология (почвоведение: типы грунтов, свойства грунтов, геодезия).
• География (природные зоны, климат, товарные потоки).
• Программирование, системное программирование, администрирование сетей.
• Живопись, рисование, композиция, черчение.
• Проектирование (архитектурное, техническое, ландшафтное, социальное, антропологическое).
• Дизайн, конструкции.
• ТРИЗ, РТВ.
• Сети и генерирующие мощности, городское хозяйство, транспорт (фрагмент не вполне отрефлектированной системной науки, посвященной современным городам, как большим квазибиологическим системам, и зданиям, рассматриваемым как элемент города).
• Экономика (рынки, цены, экономика, менеджмент).
Обращает на себя внимание исключительная сложность и «застроенность» пиктограммы, скелет которой состоит из трех сцепленных бинарных противоречий и четырех сцепленных балансов (Рис. 31).
Рис. 31. Социопиктографическая схема инженерного знания
Базовым бинарным противоречием выступает противоречие между инженерной наукой и инженерным искусством. В условиях России оно остается симметричным, в то время как на Западе заметно сдвинуто в сторону науки. С данным противоречием завязаны сателлитные противоречия между массовым и уникальным (единичным) производством и между изобретателем-одиночкой и огосударствленным инженером. В России по настоящее время значительная часть формально огосударствленных инженеров выступают в роли изобретелей-одиночек.
Эти элементы пиктограммы порождают противоречие между действительной и мнимой частями инженерного знания, между инженерной действительностью и инженерным воображением, «чувствилкой».
Сходство между военным и инженерным делом приводит к тому, что данная группа противоречий полностью воспроизводится в стратегии, где очень велико напряжение между военной наукой и военным искусством. В условиях России это противоречие симметрично, в США и Великобритании сдвинуто в пользу науки. Проявляется это, в частности, в способности народа к партизанской борьбе и в способности отдельных частей русской армии к действиям в условиях отсутствия связи и управления. С другой стороны, западные вооруженные силы в меньшей степени зависят от таких привходящих факторов, как «настроение войск», «справедливость целей войны», личная гениальность военных руководителей.
Проектным разрешением бинарных противоречий инженерного знания являются регламентирующие документы: ГОСТы, технические регламенты, технические условия (а в военном деле – отчасти, Уставы и наставления по боевому применению войск). На данный момент все эти проекты увязывают инженерное знание с интересами государства и отчасти производства. Настала необходимость в документе, увязывающем инженерное знание с интересами бизнеса и в какой-то мере науки. Такой документ получил название «инженерной конституции».
Интересно, что инженерное Знание уже ставит вопрос о необходимости собирающего документа, а стратегическое – еще нет…
Развитость инженерного искусства в XIX-XX веках привела к оформлению целого ряда симметричных балансов. Так, только в этом знании полностью симметричен базовый триалектический баланс «статика-динамика-спонтанность» и выстроен как сателлитный баланс: «предмет-фон-минус фон». Одним из проектных разрешений данного баланса является ТРИЗ.
В инженерном знании выстроен и симметризован базовый деятельностный баланс «субъект-объект-метод» и началось формирование зависимых проектов, которые в перспективе образуют свои сателлитные противоречия. В настоящее время проявлен лишь один из таких проектов – системная инженерия.
Следует ожидать возникновения конкурентных современной системной инженерии форм организации связи инженерного знания с инженерной деятельностью.
Опять-таки, заметим, что в стратегическом искусстве все эти балансы есть, но они толком не рефлектируются, хотя мастера военного дела, несомненно, имеют о них ясное представление. Базовый триалектический баланс представлен, например, у Сунь-цзы, работе в балансе «фон-предмет-минус фон» учат при тренировке военного дистрибутивного внимания, баланс «субъект-объект-метод» приходит в стратегию из географии и физики. Заметим, что военный пиктографический анализ прямо и непосредственно связан с ТРИЗом, и стратегия, как и теория решения изобретательских задач Г. Альтшуллера, принимает, что «компромисс хуже любой из альтернатив». Но вновь отметим, что инженерное Знание опережает стратегическое: в инженерии все эти «тонкости, доступные выдающимся полководцам», давно являются техническими приемами.
Последним в цепочке связанных балансов является недостроенный «баланс обучений». Существует понятное бинарное противоречие между западной школой подготовки инженеров, ориентированных на предметное, специализированное, частное знание, и советской инженерной школой, в которой упор делался на общее знание, в том числе – физико-математическое, методологическое, онтологическое. Это противоречие не может быть разрешено проектно и требует управляющего третьего – формы знаний, которая не отрефлектирована, не схематизирована, не отделена от носителей и системно не передается.
В этой области военное дело опережает инженерное: то, что военное образование не может быть ни общим, ни сугубо предметным, известно со времен античности.
Когда «баланс обучений» будет замкнут, система из четырех сцепленных балансов начнет генерировать различные формы своей упаковки – метаинженерные решения и частные инженерные проекты. Поскольку система балансов накапливает социальную энергию, высвобождая ее в контролируемой форме, есть все основания ожидать, что XXI столетие неожиданно окажется «новым веком инженерии».
Но – из очевидной близости военного и инженерного дела – это также означает, что XXI столетие станет новым временем «сражающихся царств». И весьма показательно, что в масштабном театрализованном представлении, посвященном открытию ХХХ летних олимпийских игр в Лондоне, важную роль играл совсем еще недавно забытый всеми, кроме узкого круга историков техники, великий инженер 19-го столетия И. Брюнель.
Экономическое Знание
Экономическое Знание, во-первых, определяет «естественные границы» фантазии «государя, стремящегося к завоеваниям», и, во-вторых, позволяет нащупать – правда, в превращенной форме – базовые законы стратегии.
• Математика (вычислительные методы, дифференциальные и интегральные уравнения, уравнения в конечных разностях, вариационное исчисление, возможно, группы и алгебры).
• История.
• Психология.
• Социология, политология.
• Экономика, маркетинг.
• Фондообразование, не только денежное, как точка сборки Знания.
• География (экономика, потоки, ресурсы, климат).
• Демография и антропотоки.
• Экология, проблема обобщенных рент.
• Логистика.
• Управление рисками, как альтернативная точка сборки Знания.
Базовым противоречием Знания является противоречие между Производством и Потреблением. Оно порождает вторичное противоречие «Стоимость-Полезность (потребительная стоимость)» и далее – «Капитал», понимаемый как самовозрастающая Стоимость, и «Благо», понимаемое как самовозрастающая Полезность (Рис. 32).
Этот базовый блок Противоречий порождает ряд первичных экономических понятий (Рис. 33):
• Рента, в том числе критическая;
• КПД (доля ренты, затраченная на собственное потребление экономической системы);
• Деньги, как мера измерения стоимости;
• Фонды (в том числе нематериальные);
• Риски;
• Ресурсные обременения производства;
• Социальные обременения потребления.
В классической стратегии понятие критической ренты существует в редуцированной форме критического ресурса. Экономия критического ресурса рассматривается как основа военного мышления, первый закон стратегии (гл. 5). Противоречие между Производством и Потреблением (стоимостью и полезностью, капиталом и благом) разрешается через механизм распределения, определяющий принципы функционирования экономики. Под механизмом распределения понимается набор принципов, устанавливающих ту или иную форму соответствия между личным потреблением и вкладом человека в производство (Рис. 34). В стратегии это противоречие понимается в двух формах: узко, как баланс операции, и широко, как баланс между миром и войной, созиданием и разрушением.
Рис. 32. Социопиктографическая схема базовых противоречий в экономическом знании
Рис. 33. Социопиктографическая схема первичных понятий в экономическом знании
Рис. 34. Социопиктографическая схема баланса обременений в экономическом знании.
Блок базовых противоречий экономики порождает группу проектов, реализующих различные подходы к индустриальной экономике. Создание этих проектов структурируется промежуточным сателлитным противоречием между Реальной экономикой и Виртуальной экономикой (Рис. 35).
Рис. 35. Социопиктографическая схема базовых подходов в экономическом знании
В настоящее время в управляющую позицию по отношению к этому противоречию встает Иллюзорная экономика.
Базовых экономических подходов известно шесть:
1. Натуральное хозяйство (Экономика Робинзона Крузо): «Что посеешь, то и пожнешь».
2. Рыночная экономика: «Невидимая рука рынка» – выигрывает тот, кто найдет лазейки в правилах игры.
3. Гезелевская экономика (экономика доверия): «Мое слово – мой вексель» – репутационный капитал первичен.
4. Государственный капитализм (экономика Салазара): труд и потребление регламентированы.
5. Плановая экономика (экономика Маркса-Ленина): от каждого по способностям, каждому по труду.
6. Современная экономика: выигрывает тот, кто задает правила игры.
Шесть основных экономических подходов образуют гиперкрест противоречий: «справедливая экономика – несправедливая экономика», «эффективная экономика – неэффективная экономика», «устойчивая экономика – неустойчивая экономика». Этот гиперкрест вписывается в главный триалектический баланс экономического Знания: справедливость – эффективность – устойчивость экономики.
Заметим здесь, что никакая экономика не может быть одновременно устойчивой, эффективной и справедливой (Триалектическая неопределенность экономики).
И точно так же: никакая война не может одновременно вестись эффективно, быть справедливой и отвечать требованию минимизации случайных рисков (то есть устойчивости по отношению к «диким картам»)!
Анализ экономических моделей приводит к необходимости включить в рассмотрение противоречие между открытой и замкнутой экономикой. Управляющим элементом этого противоречия является экономическая связность. Баланс «открытость-замкнутость-связность» втягивает в себя экономические модели.
Индикаторы экономики
Блоки базовых противоречий и подходов порождают главные индикаторы экономики. Это, прежде всего, шесть параметров, фиксирующих экономическую модель: эффективность, устойчивость, справедливость, открытость, замкнутость, связность. Далее, это характеризующий качество общества как целого КПД экономической системы. Наконец, характеристики производства и потребления: ВВП (совокупный объем производства), производительность труда, уровень жизни, производительность капитала. Необходимо также учитывать совокупный объем доступных ресурсов, объем критического ресурса и величину критической ренты, совокупный объем фондов.
Все перечисленные величины могут рассматриваться как в интегральном, так и в дифференциальном смысле. При этом возникают динамические величины (скорость роста ВВП и т.д.), а также индикаторы второго уровня (отношение прироста ВВП к приросту доступного ресурса, например электроэнергии и т.п.), статические и динамические.
Блок управления экономикой
Блок базовых противоречий порождает блок управления экономикой, состоящий из модуля экономических принципов и геопланетарного модуля.
Базовые понятия экономики естественно приводят к двум фундаментальным принципам: принципу управления фондообразованием и принципу управления рисками. Эти принципы образуют противоречие, в управляющей позиции к которому находится стратегический принцип обреченности: риск является мерой неэквивалентности преобразования ситуации (позиции)[74].
Вообще говоря, стратегические и экономические базовые принципы не просто похожи – они эквивалентны и различаются лишь особенностями пространства управления. Нужно, однако, все время иметь в виду, что рыночные формы экономики подразумевают физическое, хотя и не экономическое, выживание противника, в то время как всякая война, по определению, это ограничение снимает. Можно сказать, что экономика – это война в условиях избытка ресурсов, в то время как война – это конкуренция в условиях заведомого недостатка ресурсов. По С. Малкову: война – это конкуренция в Х-системе, конкуренция – это война в Y-системе[75].
Баланс управления экономикой достраивается до «Мальтийского креста» за счет:
• принципа неопределенности (экономика не может быть одновременно эффективной, устойчивой и справедливой);
• обобщенного принципа Сципиона Младшего (приток дефицитного ресурса с неизбежностью приводит к росту расслоения по этому ресурсу, причем расслоение растет тем быстрее и тем значительнее, чем больше превышение приходящего ресурса над фоновым и чем быстрее растет приток);
• принципа минимизации критической ренты (он же – принцип социосистемной замкнутости, он же – принцип наименьшего действия в стратегии);
• принципа управления правилами (в данном случае – это частный случай принципа непрямых действий).
Принцип неопределенности распаковывается в триалектический баланс экономического Знания (блок подходов и моделей). Принцип минимизации критической ренты через правило максимальной связности распаковывается в баланс замкнутости-открытости (блок подходов и моделей).
Баланс управленческих подходов порождает две базовые управленческие техники: управление ресурсами и управление потоками. Эти техники образуют вторичное противоречие, балансирующую позицию по отношению к которому занимает техника управления разнообразием, в текущей Реальности отсутствующая. Баланс техник порождает сателлитный геопланетарный баланс: геополитический, геоэкономический и геокультурный подходы к экономике.
Последний подход развит слабо.
В главе 4 мы увидим, что такой же баланс естественно образуется в военном деле, причем там тоже геокультурный подход отстает по уровню своего развития от геоэкономического и геополитического.
Высшие уровни
Четвертый уровень отвечает на вопрос о смысле, причине деятельности и включает в себя Праксеологическое, Этиологическое, Прогностическое и Стратегическое Знания, из которых разработано только последнее – зато очень подробно и хорошо.
Стратегическое Знание относится к «пространственной» грани пирамиды и соотносится с Географическим, Управленческим и Экономическим Знаниями, представляя собой их отражение в пространстве причин, смыслов, целей. Оно обычно представляется не в виде ментограммы, а в виде рабочего инструмента, то есть ментопланшета.
Вся вторая часть книги – гл. 4, 5 и 6 – представляет собой подробный анализ этого Знания и может рассматриваться как «Руководство пользователя» стратегическим ментапланшетом.
Пятый уровень включает Онтологическое Знание (учение о бытие), Эпистемиологическое Знание (учение об Истине), Аксиологическое Знание (учение о ценном) и Методологическое Знание (учение о методе). Наиболее развито и в первом приближении схематизировано Методологическое Знание, относящееся к пространственной грани пирамиды, которая, таким образом, оказывается самой заполненной.
Шестой уровень отвечает на вопрос «Зачем мы », относится к уровню миссии и включает Социальное Знание (познание Человечества), Психологическое Знание (познание Себя и Другого), Трансцендентное Знание (Познание Бога и Целого), Эстетическое Знание (познание красоты и гармонии). Ни одно из Знаний этого уровня не разработано. Из общих соображений любое Знание уровня 6 должно включать в себя Знания более низких уровней, а также следующие дисциплины:
• Математика (геометрия, аналитическая геометрия, тензорный анализ, геометрия Римана, топология, высшая топология, теория групп, теория алгебр, высшая алгебра, теория функций комплексной переменной, математический анализ – интегральное, дифференциальное, вариационное исчисление, функции, спецфункции, обобщенные функции, ряды, теория чисел, математическая логика, альтернативные логики, дифференциальные логики, теория множеств, работы Геделя, проблемы Гильберта в современной интерпретации);
• Физика (классическая механика, классическая теория поля, специальная и общая теория относительности, калибровочные поля, эволюция вселенной, суперсимметрия и супергравитация, суперструны);
• Квантовое знание (теория вероятности, математическая статистика, квантовая механика, квантовая электродинамика, квантовая теория поля, квантовая гравитация, квантовые эффекты в макромире, «квантовая» литература – дисциплины существуют, знание не сформировано);
• Лингвистика (историческая лингвистика, структурная лингвистика, неопозитивизм, подход Витгенштейна, подход Лема, подход Налимова);
• Общая теория систем;
• Методология (физическая методология, историческая методология, гуманитарная методология, мыследеятельностная методология, представление об обобщенной методологии);
• Музыка;
• Философия (история философии, философское метазнание, основные формы философского знания и их взаимосвязь, современная философия);
• Богословие, в т.ч. трансценденция (реальная точка сборки всего Знания).
Межзнаниевые связи
Географическое Знание связано со всеми Знаниями своей грани, прежде всего с Экономическим и Стратегическим Знанием, затем – со Знанием об Управлении в контексте управления регионами.
Мифологическое Знание связано с Географическим через топики и топографию как раздел географии. Причем здесь есть и дополнительные связи второго порядка – с топологией и геометрией, то есть с математикой и физикой.
Географическое Знание связано с Информационным через процедуру картирования информационного пространства. Мифологическое Знание связано с Историческим через блок социальности и инструмент сложного времени.
Мифологическое Знание связано с Физическим через понятия пространства и времени, концепции бесконечности и вечности. Мифологическое Знание связано с Гносеологическим через блок осмысления и с Информационным через блок скриптов. Таким образом, роль Мифологического Знания в пирамиде Знаний исключительно велика.
Историческое Знание связано со Стратегическим и Управленческим. Оно, несомненно, будет тесно связано с формирующимся Прогностическим Знанием. Оно имеет ряд косвенных связей второго порядка с Экономическим Знанием, прежде всего через марксистскую версию историософии.
Физическое Знание тесно связано с Инженерным, Информационным и Методологическим. Оно будет связано с Онтологическим знанием, когда это Знание будет построено.
Экономическое Знание тесно связано со Стратегическим.
Инженерное Знание тесно связано с Экономическим и Информационным. Вообще на технологическом уровне три Знания – Инженерное, Экономическое и Информационное – находятся в сетке глубоких и многосторонних связей, в то время как Антропологическое Знание «держится особняком», прокладывая нити только к Историческому и Психологическому Знаниям.
4. Ментограмма Человечества
Эта совершенно особая ментограмма завершает первую часть «Суммы Стратегии». Она описывает видимые, проявленные, устойчивые, воспроизводимые структурные особенности бытия социосистемы, образованной биологическим видом Homo Sapiens. Можно сказать, что серьезные изменения в структуре базовых блоков этой ментограммы будут означать конец Человечества, каким мы его знаем, и, вероятно, возникновение иной или иновой общности.
Эта ментограмма фиксирует все возможные версии развития человеческой социосистемы. Очень немногие из них были реализованы на практике или хотя бы представлены в художественной литературе. Современный подход к войне, однако, требует учитывать любые потенциальные возможности, и нельзя исключать того, что в той или иной критической ситуации именно «социально-исторический андеграунд» позволит найти выигрывающее продолжение.
С практической точки зрения данная ментограмма полезна тем, что накладывает ряд весьма неочевидных ограничений на стратегические решения.
Современное военное искусство основано на индуктивной, а не на дедуктивной логике. Поэтому оно отвергает необходимость делать какие-либо практические выводы из общих абстрактных положений. Военное мышление всегда заставляет защищаться от конкретной угрозы, даже если такая защита будет некорректной с точки зрения высших форм Знания. В условиях войны стратегические приоритеты превалируют над философией и, тем более, этикой.
Однако за ментограммой Человечества стоит сама социосистема с ее законами сохранения. Поэтому нарушения формальных требований, диктуемых системой противоречий, воспроизводящих себя в ментограмме, наказываются всегда. «Божьи мельницы мелют медленно»[76], но неотвратимо.
Ментограмма Человечества, будучи весьма сложной, включает все возможные онтологии – от «белой» до «фиолетовой». Это, разумеется, не может быть изображено на схеме, поэтому в данном случае цветовая штриховка используется не для изображения господствующей онтологии, а для ранжирования блоков.
Блок вызовов
Ядром ментограммы является Блок Вызовов, который представляет собой гиперкрест противоречий (Рис. 36):
• Жизнь-Смерть;
• Пространство-Время;
• Часть-Целое.
Противоречия, образующие гиперкрест, связаны с процессом антропогенеза. Инициирующий фактор – обретение Homo Sapiens статуса квантового наблюдателя, обладающего способностью коллапсировать волновую функцию.
Блок вызовов, будучи основой ментограммы Человечества, воспроизводит себя при любых эволюционных преобразованиях социосистемы и не может быть изменен без утраты ряда видовых свойств Homo Sapiens. Это означает, что три вековые мечты человечества, основанные на изменении блока вызовов, стоящих перед Человечеством: бессмертие, телепортация (нуль-транспортировка) и идеальное бесклассовое общество – в принципе не могут быть осуществлены, точнее говоря, осуществление любой из них несовместимо с текущей дефиницией Человека.
Рис. 36. Социопиктографическая схема вызовов и противоречий в ментограмме Человечества
Гиперпроекты
Каждое из противоречий Блока Вызовов порождает стационарные, существующие «всегда», всю человеческую историю, гиперпроекты.
Гиперпроекты проявлены:
• на уровне отдельной личности
• на уровне социосистемы как формы существования носителей разума и всех ее Представлений
• на уровне Человечества как части Вселенной
Противоречие «Жизнь-Смерть» на личном уровне снимается через акт рождения физического тела Человека: мы бессмертны через своих детей[77].
Этот биологический акт приобретает когнитивное содержание через культ женщины-Матери, в той или иной форме существующий во всех человеческих сообществах. Его обобщением является мезолитический культ Великой Матери и, на более позднем этапе существования Человечества, культ Девы Марии (Богоматери).
Существование этого биологически и социосистемно обоснованного общечеловеческого культа необходимо учитывать при планировании войны – все равно горячей или холодной. Так, например, израильская и отчасти американская практика привлечения женщин к военной службе на передовой является социосистемно несостоятельной, несмотря на ее кажущуюся военную эффективность. Серьезной стратегической ошибкой правительства Януковича следует признать процесс над Юлией Тимошенко: ее осуждение не дало никаких политических или экономических преимуществ, создало в позиции официальной Украины ряд долговременных слабостей и, сверх того, активизировало социальное подсознательное. Можно ожидать, что в среднесрочной перспективе негативные последствия этого судебного процесса для украинского государства будут только нарастать.
Само собой разумеется, что культ женщины-матери не рекомендует ведение тотальной войны в любых ее формах, вне зависимости от того, идет ли речь о захвате и расстреле заложников, голодной блокаде или стратегических бомбардировках в рамках «доктрины Дуэ». Менее очевидно, что социосистемно ошибочной является тактика террора («Норд-Ост», Беслан, Всемирный торговый центр и т.д.), хотя, на первый взгляд, она дает прекрасные результаты, позволяя террористам малыми средствами достигать значимых целей. Однако ментографический анализ показывает, что реализация этих целей на следующем шаге развития приведет террористов к уменьшению мощности пространства решений, то есть к стратегическому поражению, причем даже в том случае, если противник будет реагировать на террористические акты естественно, то есть неправильно.
Логика Ментограммы Человечества заставляет сделать еще два вывода, значение которых выходит за пределы собственно военного искусства.
Во-первых, матка женщины ни при каких условиях не может быть оружием и ставка ряда исламских режимов на высокий уровень рождаемости в их странах является серьезной ошибкой.
Во-вторых, физическая неприкосновенность женщины должна рассматриваться как биологически и социально обоснованное требование для всех форматов человеческого существования, в то время как физическая неприкосновенность ребенка обусловлена только биологически. Следует учитывать, что для ряда культур Востока европейское отношение к детству совершенно не свойственно, и было бы ошибкой считать такое отношение общечеловеческой ценностью.
Противоречие «Пространство-Время» на личном уровне снимается через акт осознания: рождения Разума, рождения сознательной, разумной человеческой личности.
Этот акт с самого начала носит когнитивный характер. Он приобретает социальное содержание через культ Учителя или культ Отца. В традиционной индийской культуре возникает культ Брахмана, «дважды рожденного».
На сегодняшний день мы не знаем, какие ограничения накладывает на войну культ Учителя. Это заставляет предположить, что война, будучи иллюзорным социосистемным процессом, до сих пор ведется в известной мере бессознательно. «Как все это началось? Ах, если бы знать…».
Противоречие «Часть-Целое» на уровне личности снимается через акт конфирмации, то есть через акт рождения Взрослого, обретения ребенком социального статуса и вместе с этим – места в обществе и позиции в общественной иерархии. Этот социальный акт носит праздничный характер и прописан в ряде общественных институтов (собственно обряд инициации, острижение волос в античной Греции, аттестат зрелости и т.п.).
Под инициацией в самом общем смысле этнографы понимают ритуально и символически оформленный переход ребенка/подростка из «детского» мира во «взрослый» со всеми его нормами, правилами и обязанностями. Возраст инициации варьировался в зависимости от ряда условий (климат, скорость полового созревания etc.), но в целом был привязан к моменту, когда ребенок, во-первых, начинает осознавать себя как нечто отличное от его семьи и, во-вторых, когда наступает момент половой зрелости, то есть физиологическое превращение ребенка во взрослого человека. В так называемых примитивных обществах обряд инициации включал в себя посвящение подростка в космогонические мифы, объясняющие в том числе социальный уклад, свойственный данному обществу, а также закрепляющие в сознании индивида представление об общей структуре социума.
В настоящее время в развитых странах механизм инициации как таковой отсутствует. Отдельные исследователи, в том числе Карл Густав Юнг, Мирча Элиаде, Елеазар Мелетинский и др., выделяли целый ряд своеобразных суррогатов инициации: практика конфирмации (римская церковь); надевание хиджаба на девушку (ислам); получение водительских прав; переход в старшие классы (старшеклассникам «можно» опаздывать на уроки); выпускной вечер в школах и т.д.
Тем не менее ни одно из этих явлений не означает полного и окончательного признания подростка полноценным членом социума. Более того: подросток зачастую не имеет никакого представления о том, что значит «быть взрослым», поскольку в семье ему этого не объясняют[78], а в школе «быть взрослым» совершенно не нужно. В итоге время перехода индивида из статуса «ребенка» в статус «взрослого» растягивается на пять-шесть лет – от учебы в старших классах до поступления в вуз, а иногда и до окончания вуза.
В этих условиях, предполагающих жесткую неопределенность собственной социальной идентичности, подростки естественным образом пытаются устранить эту неопределенность, то есть перенять социокультурные практики, позиционируемые как принадлежащие к «миру взрослых»[79]. В настоящее время таковыми, очевидно, являются потребление алкоголя, курение табака и интимные отношения с противоположным полом – иными словами, все, что люди, обладающие социальном статусом «взрослых», активно запрещают «детям», в том числе на законодательном уровне.
Представляет интерес тот факт, что служба в армии и предельная форма такой службы – участие в боевых действиях – является на сегодня единственной работающей формой инициации для мальчиков[80]. Но мальчики, по крайней мере, принадлежащие к образованному слою развитых государств, уклоняются от службы в армии всеми возможными способами с полного одобрения отцов, матерей и общественного мнения…
Блок Языка
На уровне социосистемы противоречие «Жизнь-Смерть» снимается через два гиперпроекта (Рис. 37):
• Акт творчества (созидания) – создание (и)нового (нового и иного) – в конечном счете живого из неживого;
• Акт убийства (разрушения) – создание мертвого из живого.
Рис. 37. Социопиктографическая схема языка в ментограмме Человечества
Акт убийства институционализирован в формах ритуального убийства, казни и в конечном итоге в социальной практике войны как иллюзорного социосистемного процесса. Характер творчества как гиперпроекта, снимающего противоречие «живой – мертвый», ярко отражен в греческих мифах о Пигмалионе и Орфее, тюркской легенде о Коркыте, культуре ислама, где изображение живого рассматривается как претензия на акт уподобления Богу.
Практики творчества и убийства образуют противоречие второго порядка. Это противоречие снимает Вера в версии Веры в личное Спасение.
Социальные практики творчества, убийства (войны) и Веры в Спасение образуют первичный социосистемный баланс, или баланс личного. Этот палеобаланс образует основу второй сигнальной системы – то есть специфического человеческого механизма коммуникации.
В ментограмме этот механизм определяется как блок Языка.
Творчество как когнитивная практика, отвечающая на вызов смерти, порождает первичную, субстратную, материальную, в античной философии «женскую», форму разума, которую греки называли архэ.
Вера в личное Спасение, в конечном счете баланс творчества, убийства и Веры в Спасение, порождает «речевую» форму разума – Логос: «освобожденную», высказанную мысль, смысл, семантический спектр.
Архэ и Логос во взаимодействии рождают человеческую речь, коммуникацию, как когнитивную практику.
Логос может придать практике ритуального убийства смысл, даже сакральный смысл, формируя социальную практику войны. Заметим, что в логике Ментограммы Человечества война, оставаясь организованным насилием, предстает как акт Разума, что, конечно, накладывает на нее ряд трудновыполнимых в современном обществе требований.
Блок сознания
На уровне социосистемы противоречие «Пространство-Время» также снимается через два гиперпроекта: Цивилизация и Не-Цивилизация (или СтраННа). В рамках господствующего сегодня на планете Земля общества эти гиперпроекты не являются равноправными – практически все известные, значимые, проявленные общества относятся к Цивилизации (Рис. 38).
Рис. 38. Социопиктографическая схема сознания в ментограмме Человечества
Цивилизация и Странна различаются отношением к Пространству и Времени. Цивилизация снимает разрыв между ними за счет подчинения пространства, которое воспринимается как пустота, препятствие, отсутствие смысла, протяженность.
Цивилизация – это победа над пространством:
• Мезолит – сети дорог;
• Письменная история – великие Империи, Великие Географические Открытия, создание миров-экономик, паровой двигатель и двигатель внутреннего сгорания, паровоз и пароход, железные дороги, самолет и аэродромная сеть по всему миру;
• Вчера и сегодня – геополитические, геоэкономические, геокультурные инварианты. Мировые войны и глобальные рынки.
Цивилизация основана на тотальном разделении труда и абсолютной кооперации – глобализации.
Не-Цивилизация снимает разрыв за счет очеловечивания пространства, придания пространству смысла. Пространство тоже воспринимается как «пустота», но имеется в виду абсолютное творческое начало. Не-Цивилизация основана на минимальном разделении труда, концепции целостности жизни, бездорожной экономике.
Противоречие между Цивилизацией и Странной образует противоречие второго порядка, которое снимаются верой в версии Веры в безличный Абсолют.
Когнитивные модели Цивилизации и Странны и когнитивная практика Безличной веры образуют первичный когнитивный баланс, или баланс сознания. Этот палеобаланс образует основу мышления и определяется в ментограмме как Блок Сознания.
Безличная вера (абсолют) порождает еще одну форму разума, известную в античной Греции как эйдос. Эйдос рассматривается как идеальная, формообразующая, «мужская» или «отцовская» форма разума и противопоставляется архэ.
Концепция победы над пространством (Цивилизации) привела к представлению о пустом и простом пространстве и сложном «слоистом» времени, породила идею развития и концепцию европейского «линейного времени» (прогресса). В свою очередь концепция очеловечивания пространства (Странна) была оформлена как простое, лишенное смысла время в сложном «слоистом» пространстве, что задало концепцию гармонии или соответствия и в конечном счете привело к представлению о Пути в форме непереводимого понятия восточной философии Дао.
Эйдос в европейском сложном времени порождает разум как «знание», гнозис, а в мистическом сложном пространстве создает основу шаманских практик – разум как трансовое состояние, особое состояние сознания.
В настоящее время требования, которые накладывает на стратегию сложность времени, отрефлексированы и учитываются при планировании войны (см. третий раздел данной главы – историческое Знание и главу 4 – учение о темпе). Но работать со сложным пространством и, тем более, с ситуациями, где нужно равно учитывать и слоистость пространства, и слоистость времени, современные военачальники, к сожалению, не умеют. Это не имеет большого значения до тех пор, пока мы не столкнемся с противником, чья стратегия построена на квантовой постфизике и оперирует спутанностями.
Блок порядка
Аналогичным образом на уровне социосистемы противоречие «Часть-Целое» или, что то же самое: «личность-общество», снимается двумя асимметричными гиперпроектами: «Управление через неравенство и подчинение» и «Управление через самоорганизацию» (Прокрустика). Последний тип управления известен только по Сунь-цзы и Ст. Лему («Эдем»). (См. Рис. 39)
Рис. 39. Социопиктографическая схема порядка в ментограмме Человечества
Вторичное противоречие между подчинением и самоорганизацией снимает Вера в значении «терпение», «покорность». Это, например, Ислам как религиозный принцип.
Организационные подходы подчинения и самоорганизации и личная практика ислама образуют крайне асимметричный в условиях господствующей социальной модели первичный общественный баланс, или баланс целого. Этот палеобаланс образует основу общества и определяется в ментограмме как Блок Порядка[81].
Управление представляет собой базовый социосистемный процесс.
Концепция управления рассматривается, прежде всего, как внутренняя дисциплина, дисциплина восприятия и мышления. В индуистской традиции такая дисциплина рассматривается как особое состояние разума – Читта. С практической точки зрения владение этим форматом разума позволяет полностью пропускать действие и действительность через сознание, создавая его точную мыслительную модель. Собственно, в индуистском обществе мыслительное сопровождение – промысливание всех значимых форм деятельности – задача и прерогатива брахмана, дважды рожденного.
Прокрустика как формат организации конструирует китайский принцип самоорганизации Вэнь как наличие особого, эстетически совершенного мирового порядка, опять-таки, прежде всего, в мышлении, а затем – во всех формах деятельности.
Наконец, Вера как терпение, покорность и в конечном счете весь баланс управления – прокрустики – Ислама, задает форму разума как подчинение мышления и деятельности дисциплине: человек разумен настолько, насколько он дисциплинирован, подавляет свои животные инстинкты, делает то, что вытекает из требований упорядоченного, дисциплинированного разума.
Пресловутая «военная дисциплина» является частной, весьма примитивной формой дисциплины разума. Штатские «не ходят строем» и, как правило, неспособны к разумному подчинению и самоорганизации бытия, что не есть хорошо. Но военные точно так же не способны к коллективному мышлению и самоорганизации мышления, что совсем плохо.
В перспективе Читта (Брахма), Вэнь и Дисциплина как принципы организации разума образуют значимый системный баланс форм организованности, свойства которого сегодня не ясны.
Три формы веры: Вера в Спасение, Вера как Абсолют и Вера как Ислам – должны в перспективе образовать значимый духовный баланс. Пока этот баланс проявлен скорее идеально, нежели социально. На сегодняшний день три формы веры породили три базовые мировые религии – Христианство, Буддизм и Ислам, отношения между которыми образуют набор противоречий, но не баланс.
Рефлексивный баланс
Каждый из трех блоков, порожденных гиперпроектами, естественно задает четыре структурные связи. Для Языка – это грамматический строй: во-первых, действие или побуждение[82], во-вторых, лексика, то есть содержание, в-третьих, грамматика (морфология) или порядок и правила, и, в-четвертых, синтаксис или форма. Блок Сознания функционально порождает формы интеллектуальной деятельности: мышление, рефлексию и понимание (осмысление, номенализацию, осознание), а также коллективные когнитивные практики, которые в христианстве называются соборностью, а в философии – мыследействием.
Блок порядка конструирует различные типы организованности. Это – логика, или организация мышления, институт брака, или организация семьи как «ячейки общества», разделение труда как форму и предпосылку организации производства. Интересно, что четвертая связь, порожденная блоком порядка, исследована очень слабо. Речь идет об организации структурности, для которой А. Богдановым было придумано слово «тектология»[83].
Грамматика – упорядочивание слов – является языковым фундаментом всех форм управления и самоорганизации.
Логика – упорядочивание мышления – является социальным фундаментом сознания.
Номенализация – придание миру смысла через особую, личную форму слова. Имя является когнитивным фундаментом языка, в Библии описаны опыты Адама по номенализации, он называл животных.
Эти мыследеятельностные и мыслекоммуникативные конструкты образуют своеобразный рефлексивный баланс – систему циклической обратной связи между блоками ментограммы (Рис. 40).
Наличие этой системы связей приводит нас к тем же выводам, что и изучение мифологического Знания: военный язык приказов-и-отчетов слишком примитивен для управления социосистемным процессом. Стратегическое преимущество получит та сила, которая сможет построить военную коммуникацию на сложном языке, задействовав все организующие возможности рефлексивного баланса.
Рис. 40. Социопиктографическая схема рефлексивного баланса в ментограмме Человечества
Вторичные блоки ментограммы. Блок деятельности
Ментограмма Человечества по построению представляет собой систему концентрических уровней, в сердцевине которой находится Блок Вызовов. Первый концентрический слой представляют собой первичные блоки Языка, Сознания и Порядка, связанные рефлексивным балансом.
Этот баланс «расходует» три свободные функциональные связи из двенадцати связей, естественно порождаемых первичными блоками.
Еще шесть связей задают вторичные блоки ментограммы как результат взаимодействия ее первичных блоков. Эти вторичные блоки образуют второй концентрический слой. Сознание + Язык = Познание.
Порядок + Язык = Деятельность.
Порядок + Сознание = Связность.
Простейшим и наиболее устоявшимся и одновременно, развитым является Блок Деятельности. Вполне очевидно, что переход от животных форм добывания пищи к сложным и многообразным формам человеческой активности требовал разделения труда и организации совместной деятельности, то есть кооперации и коммуникации как основы кооперации. Это требовало развития человеческого членораздельного языка в его первичной деятельной форме – форме побудительного предложения.
Переход деятельности из личной в общественную форму инсталлировал социосистемный процесс производства, причем сразу в форме баланса необходимого производства, обеспечивающего выживание непосредственного производителя, прибавочного производства, результаты которого могли быть отчуждены от производителя, и неутилитарного производства. В известном смысле только последняя форма производства, не связанная ни с выживанием, ни с иерархическими отношениями в стае или стаде, может быть отнесена к специфически человеческим, иновым по сравнению в животными, типам активности.
Интересно, что войну в некоторых случаях можно рассматривать как принципиально неутилитарное производство. Процитируем американского писателя Леонарда Левина[84], который в книге «Доклад из Айрн-Маунтин о необходимости и желательности мира» иронически показал роль войны в современной экономике. По прошествии десятков лет с момента издания этой книги эти выводы, изначально подвергнутые остракизму, нашли свое подтверждение на материале древней истории и современных войн, в частности конфликтов в Ираке и Югославии.
Производство оружия массового уничтожения всегда ассоциировалось с экономическими «убытками». Этот термин является уничижительным, поскольку предполагает нарушение функций. Но никакая человеческая деятельность не может обоснованно считаться убыточной, если она выполняет свою контекстную задачу. Фраза «убыточно, но необходимо», применяемая не только к военным расходам, но и к большинству «непродуктивных» коммерческих видов деятельности нашего общества, содержит противоречие в терминах. «…Нападки, которые со времен критики Самуилом царя Саула выставляли военные расходы как убыточные, успешно скрывали или неверно толковали тот факт, что некоторые виды убытков могут иметь значительную социальную полезность».
В случае с военными «убытками», значительная социальная полезность действительно существует. Она следует из того факта, что «убыточность» военного производства существует полностью вне рамок экономики спроса и потребления. Как таковая, она создает единственный критически значимый сегмент общей экономики, который подвержен полному и произвольному центральному контролю. Если современные индустриальные общества могут быть определены как те, что развили способность производить больше, чем необходимо для их экономического выживания (вне зависимости от справедливости распределения товаров внутри них), то военные расходы могут считаться поддерживающими единственный балансир, обладающий достаточной инерцией, чтобы стабилизировать развитие их экономик. Тот факт, что война является «убыточной», позволяет ей выполнять эту функцию. И чем быстрее развивается экономика, тем тяжелее должен быть этот балансир.
Эта функция часто упрощенно воспринимается как механизм контроля над излишками. Один писатель в данной сфере описывает это следующим образом: «Почему война столь замечательна? Потому что она создает искусственный спрос… более того, единственный вид искусственного спроса, который не создает политических проблем: война, и только война, решает проблему переучета товара». Речь здесь идет о боевых действиях, но это также применимо к военной экономике в целом. «Обычно считается», более осторожно заключает отчет комиссии, созданной Агентством по контролю за вооружениями и разоружению, «что большое расширение государственного сектора после Второй Мировой войны, ставшее следствием значительных военных расходов, обеспечило дополнительную защиту от депрессий, поскольку этот сектор не был восприимчив к контрактам в частном секторе и обеспечил своего рода буфер или балансир в экономике».
Ключевая экономическая функция войны, с нашей точки зрения, заключается в обеспечении как раз такого маховика. Ее функции не следует путать с различными формами финансового контроля, никакая из которых не вовлекает напрямую обширные массы людей и средств производства. Ее не следует путать с массивными государственными расходами на программы социальной помощи; после своего начала такие программы обычно становятся неотъемлемой частью обычной экономики и больше не поддаются произвольному контролю.
Но даже в контексте обычной гражданской экономики война не может считаться полностью «убыточной». Без продолжительно существующей военной экономики и без ее частого выплескивания в полномасштабные боевые действия большинство известных истории крупных прорывов в промышленности, начиная с добычи железа, так бы и не произошли. Технологии вооружений структурируют экономику. Как писал цитированный выше писатель, «Нет ничего более ироничного или показательного для нашего общества, чем тот факт, что сильно разрушительная война является в нем очень прогрессивной силой… Военная продукция прогрессивна, поскольку она не была бы произведена в других условиях. (Не столь широко признается, например, что во время Второй Мировой войны вырос гражданский стандарт уровня жизни.)» Это не «иронично или показательно», а просто банальная констатация факта[85].
Разделение труда, с одной стороны, и наличие баланса форм производства – с другой, вынудило человеческие сообщества постоянно усложнять формы деятельности и в конечном итоге породило метод деятельности. В наиболее общем виде метод структурируется балансом статики или воспроизводства, динамики или развития, спонтанности или революции, скачка, акта свободной человеческой воли (Рис. 41).
Рис. 41. Социопиктографическая схема деятельности в ментограмме Человечества
Прибавочный продукт как таковой привел к возникновению идеи государства как формы и формата организации производства, обеспечивающего получение, накопление, распределение и использование прибавочного продукта, а также – сохранение и капитализацию неутилитарного продукта.
Необходимость защитить свой прибавочный продукт и желание присвоить чужой породили вооруженные силы.
Понятно, что далее идея государства порождает конкретные протогосударственные, а затем и государственные структуры, между которыми формируются национальные, а внутри которых – классовые и социальные противоречия. Но здесь ментограмма уже теряет свойства всеобщности и устойчивости. По существу, она начинает генерировать локальные социопиктограммы, ранжированные по времени и пространству.
Блок познания
Познание как социосистемный процесс требует мышления как базовой формы когнитивной активности и подразумевает наличие не только членораздельного, но и содержательного, абстрактного языка.
Познание, как и производство, сразу же приводит к возникновению баланса необходимого, прибавочного и неутилитарного, причем первое характеризует устойчивость общества, второе – его способность к развитию и третье – содержание общества, смысл его существования (Рис. 42).
Данный баланс должен устойчиво воспроизводиться во всех формах познания на всех этапах существования социосистемы. Его конкретно-историческое и конкретно-географическое нарушение указывает на существование серьезного кризиса, развившегося до уровня социосистемных процессов.
Рис. 42. Социопиктографическая схема познания в ментограмме Человечества
Познание, первоначально единое, быстро разделяется на онтологическое познание, познание сущего, и экзистенциальное познание, познание несущего, то есть на свою базовую и иллюзорную форму. Интересно отметить, что баланс «необходимое – прибавочное – неутилитарное» должен выполняться и порознь для обеих форм познания и для их прямой суммы.
Бытие социосистемы в трех «мирах», или «планах», – материальном, информационном и социальном – порождает соответствующий баланс объекта познания. Этот баланс также должен выполняться для обеих форм познания.
Базовая идея познания далее в своем развитии порождает ряд конкретных форм познания. Иными словами, этот блок ментограммы Человечества генерирует разнообразные когнитивные социопиктограммы, в том числе Знаниевые.
Обратим внимание, что познание является базовым социосистемным процессом, в то время как война представляет собой иллюзорный процесс. Иными словами, ментограмма Человечества требует, чтобы интересы войны были подчинены интересам познания. Или, другими словами, следует выбирать такие стратегические решения, при которых война способствует познанию, а не мешает ему. Так что, прав был и Архимед: «Не трогай моих чертежей!» и Бонапарт: «Ослов и ученых – в середину!».
Часа два назад все военные получили приказ прекратить работы с марсианским носителем, немедленно готовить к вывозу на старт пакет дежурной боевой машины.
Пока я соображал, что предпринять, в монтажном зале появился Кириллов. Вместо обычной при встрече приветливой улыбки он поздоровался с мрачно-тоскливым видом, как на похоронах. Не отпуская протянутую для пожатия руку, тихо сказал:
- Борис Евсеевич, я должен срочно вам сообщить нечто важное.
Мы с Кириллович уже давно перешли на «ты», и это его столь формальное обращение на «вы» сразу отбило у меня охоту предъявлять претензии по поводу прекращения испытательных работ в МИГе.
Мы зашли в его кабинет на втором этаже. Здесь Кириллов, заметно волнуясь, рассказал:
- Ночью я был вызван в штаб к начальнику полигона. Там были собраны начальники управлений и командиры воинских частей. Нам было сказано, что полигон должен быть приведен в готовность по расписанию военного времени. В связи с кубинскими событиями возможны воздушные налеты, бомбардировка и даже высадка американского воздушного десанта. Все средства ПВО уже приведены в боевую готовность. Полеты наших транспортных самолетов запрещены. Все объекты и площадки взяты под усиленную охрану. Передвижение транспорта по дорогам резко ограничено. Но самое главное – я получил приказ вскрыть конверт, который хранился в особом сейфе, и действовать в соответствии с его содержанием. Согласно приказу, я обязан обеспечить немедленную подготовку на технической позиции дежурной боевой ракеты и пристыковать боевую головную часть, находящуюся в особом хранилище, вывезти ракету на старт, установить, испытать, заправить, прицелить и ждать особой команды на пуск. Все это уже выполнено на 31-й площадке. Я дал все необходимые команды и здесь, по второй площадке. Поэтому расчеты сняты с марсианской и переброшены на подготовку боевой ракеты. Через два часа сюда будет доставлена головная часть с боезарядом. Тогда все, не занятые стыковкой боевой части с ракетой, будут удалены. ‹…› Теперь о самом неприятном. Со старта марсианскую ракету снимаем, освобождаем место. Все это я уже доложил председателю Госкомиссии и просил дать указание, чтобы по всем службам объявили об отмене готовности к пуску на 29 октября. Председатель не согласился и сказал, что такую команду можно передать и завтра. Он пытался звонить в Москву, но все линии связи с Москвой сейчас под особым контролем и никаких разговоров, кроме приказов и указаний штаба ракетных войск и докладов о нашей готовности, вести нельзя.
- Анатолий Семенович, – взмолился я, – а можно не спешить снимать машину со старта? Вдруг пуск по Вашингтону или Нью-Йорку будет отменен, зачем же срывать пуск по Марсу ! Можно всегда доказать, что снятие такой сложной ракеты требует многих часов. Все же есть надежда за это время дозвониться до Москвы, до Королева, Устинова или самого Хрущева и уговорить не срывать нашу работу. Кириллов широко заулыбался: -
Не ожидал, что вы такой наивный человек. За невыполнение приказа я буду отдан под суд военного трибунала, это. во-первых, а во-вторых, повторяю, дозвониться до Москвы, тем более до Королева, Устинова и даже Хрущева. невозможно. ‹…›
Когда-то, под большим секретом, мне была выдана тайна, как звонить в Москву через множество всевозможных коммутаторов в обход всех режимных линий связи. Даже в обычное время этой связью с полигона пользоваться было «не положено». В такой обстановке, как сегодня, она и подавно должна быть закрыта. Но чем черт не шутит?
Я покинул хорошую компанию, зашел в соседний королевский домик, сел у телефона и начал экспериментировать. Сейчас уже не вспомню, сколько пришлось называть условных паролей, пока услышал московскую телефонистку, которой продиктовал телефон Королева. Пока ждал, почувствовал, что по спине бегут струйки холодного пота. Снимет трубку секретарь, что ей сказать? И как вообще объясняться в такой обстановке? Неужели эту линию никто не прослушивает?
Долгие гудки. Только бы не разъединили. Ура!
- Антонина Алексеевна! Я Черток, срочно Сергея Павловича!
И вдруг спокойный голос, как будто мы только что разговаривали:
- Борис! Я все знаю. Не делайте глупостей, мы работаем и устраняем замечания. Передавай привет. Ты понял?
- Понял! Пошли частые гудки отбоя. ‹…›
Ракетный кризис закончился. Пуски по Марсу продолжались. Очередной пуск 1 ноября 1962 года все же вошел в историю мировой космонавтики под названием «Марс-1»[86].
Блок связности
Социальность и социальная связность рождаются при взаимодействии блока порядка, обеспечивающего существование, воспроизводимость и структурированность человеческих сексуальных отношений, гарантирующего выживание женщины в процессе родов и выкармливания ребенка, позволяющего институционализировать процессы первичного воспитания и обучения ребенка, и блока мышления в его функционале коллективных когнитивных практик (Рис. 43).
Биологические особенности вида Homo Sapiens привели к созданию семьи как основы блока связности, причем в форме полового баланса мужчины (мужчин), женщины (женщин) и ребенка (детей). Этот баланс допускает полигамию и полиандрию, терпит многодетную и малодетную семью, но никоим образом не приемлет бездетности в любой форме, в том числе – в форме легализованных и институционализированных гомосексуальных отношений.
Семья, как форма целого, вынудила человека к субъективации и субъектной идентификации, то есть к ответу на вопрос «Кто я ». Версии ответа на этот вопрос сложились в баланс субъектности:
• «Я» – это мой Отец (или Мать), в конечном счете «Я» – это мой род.
• «Я» – это моя роль в семье или обществе (муж, отец, охотник, Вождь, Шаман. Мастер…).
• «Я» – это я и есть. Это моя воля, моя «самость», моя личность, моя уникальность.
Рис. 43. Социопиктографическая схема связности в ментограмме Человечества
Баланс: Род – Роль – Самость сохранился по сей день и, по всей видимости, не испытывает кризиса. Более того, существует и сборка этого баланса: я – персона, то есть существует персональное описание меня как меня, и способ этого описания тоже персонален, отделен, уникален (по В. Никитину).
Взаимодействие между семейным и субъектным балансами естественно порождает понятие общества, которое дальше распаковывается в конкретные общественные структуры.
Карнавальный характер войны (см. главу 1) указывает, что для военных баланс Род – Роль – Самость сейчас смещен в сторону Роли. Понятно, что в средневековом обществе он смещен в сторону Рода, а в эпоху «сражающихся царств» особое значение приобретает воля полководца, то есть Самость. Построить баланс пока не удалось никому.
Методологический баланс
Три рассмотренные выше сущности: субъект, объект и метод – образуют методологический баланс.
Блок Культуры
Оставшиеся три свободные функциональные связи порождают третий концентрический слой ментограммы – третичные блоки, сложные социальные практики.
На этом уровне самым простым является Блок Культуры (Рис. 44), которую можно определить как искусственное целенаправленное придание формы тому, что ее не имеет и не подразумевает. Наличие формы у языка – синтаксиса – индукционно породило ее поиск или создание везде, в том числе в познании, в бытовом поведении, в военных практиках[87].
Рис. 44. Социопиктографическая схема культуры в ментограмме Человечества
Возникла культура как совокупность логически и биологически необоснованных норм, рамок, ограничений и правил. Необходимость воспроизводить нормы, строго говоря, ниоткуда не следующие, породила институционализацию образования и различные механизмы контроля. Искусственное придание формы любым деятельностям, с одной стороны, привело к созданию искусства, а с другой – породило упаковку и эстетизацию продуктов труда. Искусство в процессе развития привело к многообразию форм и школ. Дивергенция – расхождение норм в процессе исторического развития – стратифицировала культуры и способствовала их конкурентной борьбе и смене одних культур другими.
Блок культуры уникален в том смысле, что он содержит в себе три социосистемных процесса: обучение, контроль, эстетизацию (упаковка).
Блок Онтологии
Онтологический блок порожден наличием рефлексии как критического мышления, вынуждающего поиск оснований – для созидания и разрушения, для мышления, для жизни и смерти, для организованности.
Блок онтологии возник как попытка разрешить противоречие по А. Парибку – между Действительностью, «с которой можно иметь дело», и Реальностью, «против которой не попрешь» (Рис. 45). В настоящее время в оппозицию к этому противоречию, то есть на роль третьего слабого управляющего элемента, встает фигура человека как квантового наблюдателя. В христианской картине мира на этом месте в пиктограмме стоит Господь Бог.
Противоречие Реальность-Действительность породило Онтологическое дерево взаимосвязей эпистемологии как набора представлений об Истинном, онтологии как совокупности представлений о Сущем, методологии как представления о Методе, аксиологии, задающей Представления о Ценном, и эстетике, генерирующей представления о Прекрасном.
Рис. 45. Социопиктографическая схема онтологии в ментограмме Человечества
Формы и форматы Онтологического дерева[88] конструируют философию как социосистемную идею, способную генерировать конкретные частные философии, в том числе философию войны.
Заметим здесь, что любая стратегия подразумевает, что «государь, стремящийся к завоеваниям», простроил для себя Онтологическое дерево, то есть что он способен ответить на вопросы:
• В чем истина?
• Что подлинно?
• Что ценно?
• Что красиво?
• Что правильно?
Если в стратегии не «зашиты» ответы на эти вопросы, она не имеет смысла и реализована не будет.
Вся ментограмма может быть изображена в следующем виде (Рис. 46):
Рис. 46. Общая социопиктографическая схема ментограммы Человечества
Ментограмма включает в себя все восемь социосистемных процессов: Управление (Блок Порядка) и Войну (Блок Языка), Онтологическое Познание и Экзистенциальное Познание (Блок Познания), Обучение и Контроль, Эстетизацию (Блок Культуры) и Производство (Блок Деятельности).
Ментограмма включает в себя когнитивные практики кооперации и коммуникации (Блок Языка), веры (Блоки Языка, Сознания, Порядка), номенализации и осмысления (порождена блоком сознания, образует рефлексивную связь между блоками Сознания и Языка), онтологизации (Блок Онтологии).
Ментограмма включает когнитивные способности речи (порождена блоком Языка, рефлексивная связь между блоками Языка и Деятельности), мышления (блоки Языка, Сознания, Порядка), Рефлексии (порождена блоком Сознания, конструирует Блок Онтологии). В ментограмме, однако, отсутствует когнитивная способность понимания или осознания. Приходится предположить, что эта когнитивная способность представляет собой основу Блока Сложности, структура которого не установлена.
Упражнения
• Непредвзято проанализируйте идеи и концепции, которые по какой-то причине кажутся вам важными и сверхценными для вашей жизни, деятельности, глобального развития, существования человечества и т.п. Разберитесь, не содержат ли они в себе разрывов в связности структуры знания. Другими словами, не являются ли они, несмотря на значимость и привлекательность, внутренне ошибочными.
• Попробуйте разобраться для себя, чем внутренне ошибочные или явно синтезированные с использованием интеллектуального передергивания конструкты отличаются от корректных и верных. Какие знания вам для этого потребовались? Есть ли признаки, по которым можно распознать ошибочный конструкт? Замените ошибочные элементы на верные; что при этом произошло с интеллектуальным конструктом?
• Попробуйте придумать идею, которая была бы красивой и значимой, но внутренне ошибочной. Начните с чего-нибудь простого, типа глобальных проблем человечества, а потом, с появлением некоторого опыта, переключайтесь на вашу предметную область. Используйте такие «заминированные идеи» в качестве инструмента управления вашими конкурентами. Посмотрите, не используют ли такие конструкты против вас? В ходе выполнения упражнения, постарайтесь не впасть в дешевую конспирологию.
• Начните локальный крестовый поход против интеллектуальных конструктов, построенных на интеллектуальных ошибках. Потренируйтесь на окружающих людях. Обратите внимание на их реакцию.
• Напишите авторскую колонку в газету, посвященную тому, почему, несмотря на явную ошибочность большого числа идей, они по-прежнему существуют. Отнеситесь к этому серьезно и рефлексивно. Постарайтесь не впасть в конспирологию.
• Нарисуйте пиктограмму пространства вашей деятельности, ваших хобби или вашей жизни. Что показывает ее анализ?
5. Социосистемный «Кубик Рубика»
Комбинаторика предсказывает наличие двадцати семи основных форм существования социосистемы, ее организующих структур (Рис. 47):
Рис. 47. Социопиктографическая схема социосистемного «Кубика Рубика»
• Творчество – Цивилизация – Управление: еврогуманизм
• Творчество – Цивилизация – Прокрустика: коммунизм, конструктивизм
• Творчество – СтраННа – Управление: шаманизм
• Творчество – СтраННа – Прокрустика: Райский сад
• Война – Цивилизация – Управление: евронекротизм, фашизм, ницшеанство
• Война – Цивилизация – Прокрустика: Азиатский некротизм «У ба – эпоха Пяти Гегемонов»
• Война – СтраННа – Прокрустика: Эдем (Ст. Лем «Эдем»)
• Война – СтраННа – Управление: Торманс (И. Ефремов «Час Быка»)
• Баланс Личного – Цивилизация – Управление: Глобализация (современная цивилизация)
• Баланс Личного – Цивилизация – Прокрустика: Альтернативная глобализация (раннекоммунистические утопии)
• Баланс Личного – СтраННа – Управление: Тагора (А. и Б. Стругацкие «Полдень, XXII век») • Баланс Личного – СтраННа – Прокрустика: Леонида (А. и Б. Стругацкие «Полдень, XXII век»)
• Творчество – Баланс Сознания – Управление: Золотой век (мезолитическая цивилизация)
• Творчество – Баланс Сознания – Прокрустика: «Время совершенномудрых предков» (альтернативная мезолитическая цивилизация)
• Война – Баланс Сознания – Управление: Троянская война
• Война – Баланс Сознания – Прокрустика: Идеальная война (Война Суньцзы), Дианея (Н. Ютанов «Путь обмана»)
• Творчество – Цивилизация – Баланс Целого: Исламская глобализация
• Творчество – СтраННа – Баланс Целого: Альтернативный (африканский) Ислам, Заколдованные Леса (А. Тутуола «Заколдованные леса»)
• Война – Цивилизация – Баланс Целого: Галактическая Империя (Дж. Лукас «Звездные войны»)
• Война – СтраННа – Баланс Целого: Цивилизация орков (Дж. Толкин «Властелин колец»)
• Баланс Личного – Баланс Сознания – Управление: Европейский когнитивный проект
• Баланс Личного – Баланс Сознания – Прокрустика: Японский Когнитивный проект
• Баланс Личного – Цивилизация – Баланс Целого: Российский когнитивный проект
• Баланс Личного – СтраННа – Баланс Целого: Исландский когнитивный проект
• Творчество – Баланс Сознания – Баланс Целого: Ирландский (Бразильский ) когнитивный проект
• Война – Баланс Сознания – Баланс Целого: Американский когнитивный проект
• Баланс Личного – Баланс Сознания – Баланс Целого – собственно Сверхцивилизация.
Эти версии могут быть схематизированы в виде Социосистемного Кубика Рубика (Рис. 47).