Ис. 65:14). Следовательно, у проклятых нет никакой надежды.
Отвечаю: как условием блаженства является то, что воля найдет в нем свое успокоение, точно так же условием наказания является то, что причиненное наказанием будет противно воле.
Однако то, что ещё не известно, не может ни успокаивать волю, ни быть ей противным, по каковой причине Августин говорит, что ангелы в их изначальном состоянии не могли быть ни совершенно блаженны до своего утверждения, ни несчастны до своего отпадения, поскольку не обладали предвидением относительно своего будущего[174]. В самом деле, для совершенного и истинного блаженства необходима уверенность в вечном блаженстве, иначе воля не будет успокоена.
И точно так же, коль скоро необходимым условием наказания проклятых является вечность проклятия, то истинным оно будет только тогда, когда оно будет противным воле, а это было бы не так, если бы они не были осведомлены о вечности их проклятия. Следовательно, злосчастному состоянию проклятых присуще их знание о том, что они никоим образом не могут спастись от проклятия и обрести блаженство. Поэтому [в Писании] сказано: «Он не надеется спастись от тьмы» (Иов. 15:22). Из этого явствует, что они не могут схватывать блаженство как возможное благо, что подобно тому, как никто из блаженных не может схватывать его как будущее благо. Следовательно, надежды нет ни у блаженных, ни у проклятых. С другой стороны, надежда есть у странствующих, которые схватывают блаженство в этой жизни или в чистилище, поскольку в обоих случаях для них оно в будущем возможно.
Ответ на возражение 1. Как говорит Григорий, эти слова сказаны о дьяволе в отношении его членов, чья надежда тщетна[175]; а ещё это может быть понято как сказанное о самом дьяволе в отношении той надежды, посредством которой он чает одержать верх над святыми, о чем читаем несколько выше, [а именно] что он «спокоен, хотя бы Иордан устремился ко рту его» (Иов. 40:18). Однако это вовсе не та надежда, о которой мы ведем речь.
Ответ на возражение 2. Как говорит Августин, «существует вера в дурное и доброе, в прошедшее, настоящее и будущее, в свое и чужое, тогда как надеяться можно только на доброе, только на будущее и только на свое»[176]. Следовательно, безжизненная вера может присутствовать в проклятых, а надежда – нет, поскольку божественные блага устранены от них и не являются возможными в будущем.
Ответ на возражение 3. Лишенность надежды в проклятых ничего не добавляет к их провинностям, равно как и отсутствие надежды в блаженных не увеличивает их заслуг, но то и другое является таковым в силу изменений в соответствующих им состояниях.
Раздел 4. НАЛИЧЕСТВУЕТ ЛИ В НАДЕЖДЕ СТРАНСТВУЮЩЕГО [В ЭТОЙ ЖИЗНИ] УВЕРЕННОСТЬ?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что в надежде странствующего [в этой жизни] нет никакой уверенности. В самом деле, надежда находится в воле. Но уверенность принадлежит не воле, а уму. Следовательно, в надежде нет никакой уверенности.
Возражение 2. Далее, как было показано выше (17, 1), надежда зиждется на благодати и добродетелях. Но в нынешней жизни, как уже было разъяснено (II-I, 112, 5), невозможно с уверенностью знать, что мы находимся в состоянии благодати. Следовательно, в надежде странствующего [в этой жизни] нет никакой уверенности.
Возражение 3. Далее, относительно того, что может не сбыться, не может быть никакой уверенности. Но многие из надеющихся странников не обретут чаемого блаженства. Следовательно, в надежде странствующего [в этой жизни] нет никакой уверенности.
Этому противоречит сказанное Мастером о том, что «надежда есть некое ожидание будущего блаженства»[177], что может быть также понято из сказанного [в Писании]: «Я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой» (2 Тим. 1:12).
Отвечаю: уверенность может присутствовать двояко: сущностно и по причастности. Сущностно она присутствует в познавательной способности, по причастности – во всем, что неколебимо подвигается к его цели познавательной способностью. Так, мы говорим, что природа соделывает уверенно, поскольку она подвигается неколебимо движущим все к цели божественным умом. И точно так же о моральных добродетелях говорят как о действующих с большей уверенностью, чем искусство, поскольку, будучи своего рода второй природой, они в своих действиях руководствуются разумом. И точно так же надежда уверенно направляет к своей цели, как если бы она разделяла ту уверенность в вере, которая находится в познавательной способности.
Сказанного достаточно для ответа на возражение 1.
Ответ на возражение 2. Надежда уверена не столько в уже обретенной благодати, сколько во всемогуществе и милосердии Божиих, благодаря которым и тот, кто не имеет благодати, может обрести ее и достигнуть вечной жизни. А между тем всякий, имеющий веру, уверен во всемогуществе и милосердии Божиих.
Ответ на возражение 3. То, что некоторые из надеющихся не достигают блаженства, связано с ущербностью их свободной воли с точки зрения ее расположенности к недопущению греха, а не с недостаточностью могущества или милосердия Божия, на которые уповает надежда. Следовательно, это нисколько не препятствует уверенности надежды.
Вопрос 19. О ДАРЕ СТРАХА
Далее мы исследуем дар страха, в связи с чем нами будет рассмотрено двенадцать пунктов: 1) должно ли бояться Бога; 2) о разделении страха на сыновний, изначальный, рабский и житейский; 3) всегда ли житейский страх является злым; 4) является ли рабский страх добрым; 5) является ли он субстанциально тем же, что и сыновний страх; 6) устраняется ли рабский страх с приходом любви; 7) является ли страх началом мудрости;8) является ли изначальный страх субстанциально тем же, что и сыновний страх; 9) является ли страх даром Святого Духа; 10) возрастает ли он с возрастанием любви; 11) сохраняется ли он на небесах; 12) о том, какое из блаженств ему соответствует и какой из плодов.
Раздел 1. ДОЛЖНО ЛИ БОЯТЬСЯ БОГА?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что не должно бояться Бога. В самом деле, нами уже было сказано (II-I, 41, 2), что объектом страха является будущее зло. Но Бог, будучи Благом, свободен от всяческого зла. Следовательно, не должно бояться Бога.
Возражение 2. Далее, страх противоположен надежде. Но мы надеемся на Бога. Следовательно, мы не можем одновременно и бояться Его.
Возражение 3. Далее, как утверждает Философ, «мы страшимся тех вещей, которые могут причинить нам зло»[178]. Но причинение нам зла исходит не от Бога, а от нас самих, согласно сказанному [в Писании]: «Погубил ты себя, Израиль, – ибо только во Мне опора твоя» (Ос. 13:9). Следовательно, не должно бояться Бога.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Кто не убоится Тебя, Царь народов?» (Иер. 10:7); и еще: «Если Я – Господь, то где страх предо Мною?»[179] (Мал. 1:6).
Отвечаю: как у надежды есть два объекта, одним из которых является само будущее благо, которое чают обрести, в то время как другим – чья-либо помощь, благодаря которой чают обрести то, на что надеются, точно так же и у страха может быть два объекта, одним из которых является само зло, от которого человек уклоняется, в то время как другим – то, от чего может исходить зло. Поэтому в первом смысле Бог, Который Сам суть Благо, не может являться объектом страха, а во втором – может, а именно постольку, поскольку некоторое зло для нас может или исходить от Него, или [привходить] в отношении Него.
От Него исходит зло наказания, но это зло не абсолютно, а относительно, и в строгом смысле слова оно есть благо. В самом деле, о вещи говорят как о благой по причине ее упорядоченности к цели, в то время как зло подразумевает недостаток этой упорядоченности, а то, что вообще лишено такой упорядоченности к конечной цели, является полностью злым, и таково зло преступления. Зло же наказания, со своей стороны, по-своему тоже зло, а именно в той мере, в какой оно является лишенностью некоторого частного блага, однако в строгом смысле слова оно благо, а именно постольку, поскольку оно определено к конечной цели.
В отношении Бога зло преступления привходит в нас по мере нашего отделения от Него, и в этом смысле Бога можно и нужно бояться.
Ответ на возражение 1. Это возражение рассматривает в качестве объекта страха то зло, которого человек избегает.
Ответ на возражение 2. В отношении Бога мы можем рассматривать как Его правосудность, со стороны которого следует наказание грешников, так и Его милосердие, со стороны которого следует наша свобода. Рассмотрение Его правосудности вызывает у нас страх, а рассмотрение Его милосердия – надежду, и потому Бог одновременно, хотя и под разными аспектами, является объектом и надежды, и страха.
Ответ на возражение 3. Зло отпадения исходит как от произведшего его не от Бога, а от нас, поскольку это мы отпадаем от Бога, тогда как зло наказания – в той мере, в какой оно имеет признак блага, – производит Бог, а именно постольку, поскольку оно причиняется нам в силу правосудности, хотя проистекает оно из нечестия греха, о чем читаем [в Писании]: «Бог не сотворил смерти… нечестивые привлекли ее и руками, и словами…» (Прем. 1:13, 16).
Раздел 2. ПРАВИЛЬНО ЛИ РАЗДЕЛЯТЬ СТРАХ НА СЫНОВНИЙ, ИЗНАЧАЛЬНЫЙ, РАБСКИЙИ ЖИТЕЙСКИЙ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.