[207] (Пс. 21:2)). Во-вторых, грехопадение евреев и вообще всех тех, которые согрешили в связи с Его смертью, а особенно –соблазненных Его страстями апостолов. В-третьих, утрата Им Своей телесной жизни, которая естественным образом ужасает человеческую природу.
Во-вторых, величину Его мук можно рассматривать со стороны восприимчивости страдающего – как со стороны души, так и со стороны тела. В самом деле, Его тело было наделено самым совершенным строением, поскольку было чудесно образовано действием Святого Духа (а между тем, согласно сказанному Златоустом при рассмотрении им чуда превращения Христом на свадьбе воды в вино, чудесно сделанные вещи превосходней других[208]). Поэтому осязательное чувство Христа, восприимчивость которого является причиной ощущения нами боли, было в высшей степени обострено. И точно так же Его душа посредством своих внутренних способностей в высшей степени интенсивно схватывала все, что обусловливает страдание.
В-третьих, величину мук Христа можно рассматривать со стороны единства Его боли и страданий. Ведь в других страждущих внутренняя и даже внешняя мука может быть смягчена благодаря некоторому рассмотрению разума, извлечению или излиянию из высших способностей в низшие, чего не происходило в страждущем Христе, поскольку по словам Дамаскина, «Он дозволил каждой Своей способности делать то, что ей было свойственно»[209].
В-четвертых, величину мук Христа можно рассматривать с той точки зрения, что они были добровольно испытаны Им ради избавления человечества от греха, и потому Он принял такое количество мук, которое было адекватным количеству получаемого от них плода.
Таким образом, если принять во внимание всю совокупность вышеприведенных причин, то очевидно, что муки Христа были наибольшими из всех.
Ответ на возражение 1. Этот аргумент основан только на одном из приведенных рассмотрений, а именно – на обусловливающем чувственную боль повреждении тела. Но муки страдающего Христа, как уже было сказано, были многократно усилены другими причинами.
Ответ на возражение 2. Нравственная добродетель смягчает внутреннюю печаль одним образом, а внешнюю чувственную боль – совершенно иным. В самом деле, она смягчает внутреннюю печаль непосредственно как присущую ей материю, устанавливая середину внутри ее пределов. Затем, нами уже было показано выше (II-1, 64, 2), что нравственная добродетель устанавливает в страстях середину не в смысле математического количества, а в смысле правильной соразмерности, а именно так, чтобы страсть не шла вразрез с правотой разума. Стоики, будучи уверены в том, что любая печаль бесполезна, утверждали, что она абсолютно противоречит разуму и, следовательно, никак не может присутствовать в душе мудрого. Но, как доказывает Августин, поистине есть такая печаль, которая заслуживает похвалы, а именно та, которая проистекает из святой любви, например, когда человека печалят свои или чужие грехи[210]. Кроме того, она является полезным средством для искупления грехов, согласно сказанному апостолом: «Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2 Кор. 7:10). Поэтому ради искупления грехов всех людей Христос принял печаль, которая по количеству была наибольшей, но при этом не преступала пределов правого разума. Что же касается внешней чувственной боли, то нравственная добродетель смягчает ее не [непосредственно], поскольку такая боль не подчиняется разуму и вытекает из природы тела, а опосредованно – в той мере, в какой высшие способности влияют на низшие. Однако это не применимо к случаю Христа, о чем уже было сказано (14, 1).
Ответ на возражение 3. Мучения отделенной души связаны с состоянием будущего проклятья, которое злей любого зла нынешней жизни, равно как и слава святых блаженней любого блага нынешней жизни. Поэтому говоря, что муки Христа были наибольшими, мы не имеем в виду сравнения их с муками отделенной души. Затем, тело Адама не могло пострадать иначе, как только по причине его греха, вследствие которого оно стало страдательным и смертным. Однако с точки зрения актуального страдания оно испытывало бы меньшую муку, чем тело Христа, о чем уже было сказано. Из этого очевидно, что даже если бы бесстрастный Адам и пострадал в состоянии невинности, его муки были бы меньшими, чем муки Христа.
Ответ на возражение 4. Христос был опечален не только потерей Своей телесной жизни, но и всеми человеческими грехами. И эта печаль Христа превосходила печаль любого сокрушенного сердца как потому что проистекала из больших мудрости и сострадания, которые обостряют боль раскаяния, так и потому, что Он одновременно печалился обо всех грехах, согласно сказанному [в Писании]: «Он понес наши печали»[211] (Ис. 53:4). И при этом достоинство телесной жизни Христа, тем более что с нею было соединено Божество, было таковым, что потеря ее, пусть даже в течение одного часа, порождала большую муку, чем потеря любой другой жизни, сколь бы долго она ни длилась. Поэтому Философ говорит, что добродетельный человек любит свою жизнь как великое благо, хотя и готов пожертвовать ею ради добродетели[212]. И точно так же Христос отдал любезную Ему жизнь ради блага милосердия, согласно сказанному [в Писании]: «Любезную душу Мою отдал Я в руки врагов ее»[213] (Иер. 12:7).
Ответ на возражение 5. Невинность страдальца уменьшает количество мук, поскольку виновный страдает не только от наказания, но и от преступления, тогда как невинный страдает только от наказания. Однако при этом его невинность усиливает муку в той мере, в какой он считает причиненный ему вред незаслуженным. Поэтому те, которые не сострадают ему тем более заслуживают наказания, согласно сказанному [в Писании]: «Праведник умирает – и никто не принимает этого к сердцу» (Ис. 57:1).
Ответ на возражение 6. Христос пожелал избавить человечество от грехов не только Своею властью, но и согласно правосудности. Поэтому Он принимал в расчет не только ту величину действенности Его страдания, которая следовала из Его соединения с Божеством, но и ту величину действенности Его страдания со стороны человеческой природы, которая бы соответствовала столь великому искуплению.
Раздел 7
Вся ли душа Христа претерпевала страдания?
С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что страдания претерпевала не вся душа Христа. Ведь при страдании тела душа, являясь «актом тела», страдает опосредованно. Но не все части души являются «актом тела», поскольку ум, как сказано в третьей [книге трактата] «О душе», существует отдельно от тела[214]. Следовательно, похоже, что страдания претерпевала не вся душа Христа.
Возражение 2. Далее, каждая способность души пассивна в отношении присущего ей объекта. Затем, объектами высшей части разума являются вечные типы, и его делом, как говорит Августин, является их рассмотрение и суждение о них[215]. Но Христос не мог как-либо пострадать от вечных типов, поскольку они никоим образом не противны Ему Следовательно, похоже, что страдала не вся Его душа.
Возражение 3. Далее, чувственная страсть считается совершенной тогда, когда она овладевает разумом. Однако в Христе не было подобных страстей, но, как говорит Иероним, комментируя слова из [евангелия от Матфея] (Мф. 26:37), только «пристрасти». Поэтому Дионисий в письме к Иоанну Евангелисту говорит, что «Он претерпевал причиненные Ему страдания мысленно». Следовательно, похоже, что Христос претерпевал не всею Своею душой.
Возражение 4. Кроме того, страдание обусловливает боль. Но в созерцательном разуме не бывает боли, поскольку по словам Философа, «удовольствию от рассмотрения ничего не противоположно»[216]. Следовательно, похоже, что страдала не вся душа Христа.
Этому противоречит сказанное [в Писании] от имени Христа: «Душа Моя насытилась бедствиями» (Пс. 87:4). А глосса на эти слова добавляет: «Не пороками, а скорбями, посредством которых душа мучится вместе с плотью; или же бедствиями гибнущих людей, сострадая о них». Но Его душа могла быть насыщена этими бедствиями не иначе, как только если бы Он страдал всею Своею душой. Следовательно, страдания претерпевала вся душа Христа.
Отвечаю: целым называется то, что состоит из частей, а частями души являются ее способности. Так вот, о страдании целой [т. е. всей] души говорят тогда, когда она претерпевает или со стороны своей сущности, или со стороны всех своих способностей. И при этом нужно иметь в виду, что способность души может страдать двояко. Во-первых, от своей собственной страсти, и так бывает тогда, когда она претерпевает от присущего ей объекта (так, зрение может претерпевать от чрезмерной избыточности видимого объекта). Во-вторых, способность может страдать от претерпевания своего субъекта (так, зрение может претерпевать от поражения осязательного чувства глаза, на котором основано зрительное восприятие, как, например, когда глаз выколот или обожжен).
Итак, если рассматривать душу со стороны ее сущности, то очевидно, что страдала вся душа Христа. В самом деле, вся сущность души соединена с телом таким образом, что вся душа находится как во всем теле, так и в каждой его части. Поэтому когда тело страдает и располагается к отделению от души, страдает вся душа. Но если рассматривать всю душу как совокупность всех ее способностей и при этом иметь в виду собственные страсти этих способностей, то Он страдал со стороны всех Своих низших способностей, поскольку в низших способностях души, деятельности которых преходящи, находилось, как это явствует из вышесказанного (6), то, что было источником мук Христовых. Однако высший разум Христа не претерпевал со стороны своего объекта, а именно Бога, Который обусловливал в душе Христа не печаль, а, напротив, наслаждение и радость. В той же мере, в какой любая способность претерпевает воздействие со стороны субъекта, страдали все способности души Христа, поскольку все способности души Христа были укоренены в ее сущность, которая, будучи актом тела, страдает, когда страдает тело.