Вдруг послышался чей-то голос:
– Это название бессмысленно.
Оглянувшись, увидел сквозь книжные стеллажи проблеск каштановых волос.
Я вцепился пальцами в замаскированный сейф, замерев. Она видела, что я положил туда?
Опустив руку, выглянул из-за стеллажа и увидел Эмери, прислонившуюся к дальней стене. Девушка смотрела вниз, ее волосы и очки закрывали лицо.
– Тебя не было на уроке, – сказал я.
Ее грудь сотрясалась, и, кажется, я заметил, как дрожали ее губы.
В следующую секунду она прочистила горло.
– Да ну? – огрызнулась Эм. – Вау, ты гений. Может, для следующего фокуса разведешь огонь и нарисуешь в грязи истории о странных дырах в небе, которые пропускают свет?
Чего? Дыры в небе?
О, звезды. Она назвала меня пещерным человеком?
Маленькая дрянь. То есть я сделал за нее задание по литературе. Эмери хотя бы представляла, как тяжело мне дались попытки изъясняться от лица злой девочки-подростка с нулевым чувством юмора?
По ее щеке скатилась слеза, и она быстро смахнула ее.
Я скользнул взглядом по ее телу, рассматривая поношенные и потрескавшиеся серые «Чаксы», юбку, коротковатую сантиметров на пять, с зеленым и темно-синим рисунком тартана, устаревшим два года назад. На сияющей оливковой коже ее красивых ног встречались редкие синяки и царапины, которые мне отчасти нравились. Потому что она, вероятно, получила их, пока строила беседку и была великолепна в чем-то, чего большинство из нас никогда не сможет сделать.
Край рубашки и манжеты свисали из-под ее темно-синего кардигана, а лишняя пуговица сверху расстегнулась. Галстук отсутствовал. Прядь волос застряла под воротником и лежала на груди.
Эмми пришла сюда и пряталась, вместо того чтобы отправиться на урок?
– Что случилось? – поинтересовался я.
Она лишь покачала головой, прошептав:
– Просто оставь меня в покое. Пожалуйста.
Пожалуйста? Боже, она, судя по всему, была в отчаянии, раз постаралась быть вежливой.
– Мы начали новую книгу, – сообщил ей.
Девушка молчала, покусывая губу.
– Нам на выбор предложили «Портрет Дориана Грея», «Гроздья гнева» или «Миссис Дэллоуэй».
Услышав ее тихое ворчание, подавил улыбку.
– Я выбрал за тебя.
Осторожно оттолкнувшись от стены, Эмми двинулась по проходу, таща сумку, а я последовал за ней с другой стороны книжного шкафа.
– У меня в скоросшивателе лежит твоя копия. Не хочешь забрать?
Она не ответила.
– Не хочешь узнать, какая из книг тебе досталась?
Эмери не остановилась, однако шла очень медленно. Как будто была не в себе.
– Я сделал хороший выбор.
– В этой подборке нет ничего хорошего, поэтому просто отдай мне «Гроздья гнева». Ведь хуже есть куда, и этот вариант станет достойным завершением дня.
Серьезно? Черт, как она угадала, какую книгу я выбрал?
Проклятье.
Я знал, что они все не понравятся ей. В первую неделю занятий Эмери разразилась тирадой о недостатке разнообразия и актуальных тем в нашем списке для чтения и о том, что классика стала классикой только потому, что в прошлом не издавались романы, написанные для более широкой аудитории. Вся система прогнила, и пусть мужчины будут прокляты, и т. д.
Просто я хотел, чтобы она улыбнулась. Одно дело, если бы я делал ее несчастной, но у меня возникло чувство, что это не так.
– Эм, посмотри на меня.
Она остановилась с таким видом, словно тяжесть всего мира покоилась на ее плечах. Что, черт побери, случилось?
Если спрошу, она мне не расскажет.
– Эм? – пробормотал я.
Просто посмотри на меня.
Только она не обернулась. Физически Эмми была здесь, а мысленно – за сотни километров. У меня в груди болезненно заныло.
– Твое учебное пособие я тоже захватил. – Достал из кармана сложенный буклет и протянул между книгами. – Вот.
Ей потребовалось время, чтобы наконец взять его. Когда она это сделала, я поймал ее за руку.
Резко вздохнув, девушка попыталась отстраниться.
– Посмотри на меня, – прошептал я.
Она перестала сопротивляться, но по-прежнему отказывалась встретиться со мной взглядом.
Что с ней не так? По мнению друзей, с ней всегда было что-то не так, но сейчас Эмми выглядела… поверженной. Как разбитая ваза, едва державшаяся на клею.
Эмери Скотт никогда так не выглядела.
Она посмотрела вниз, вероятно, на наши руки. Я не стал крепче сжимать или ласкать ее пальцы. Просто держал.
– Посмотри на меня, – повторил шепотом.
Сдавленно всхлипнув, Эм отвернулась, чтобы я не видел ее лица.
– Не надо, – потребовала она. – Пожалуйста, не будь милым. Я…
Не находя слов, девушка лишь покачала головой.
Моя кровь вскипела от ярости. Я хотел узнать, что произошло. Кто причинил ей боль? При виде ее слез мне будто нож в живот вонзили.
Только она не хотела со мной разговаривать. Пока.
Возможно, никогда не захочет.
– Тук-тук, – сказал я.
Эм вздохнула, промолчав.
Да, я вел себя раздражающе. На ее месте врезал бы себе.
– Давай. Тук-тук?
Проигнорировав меня, она покачала головой и вытерла глаза.
– Тук-тук, – повторил более твердым тоном.
– Войдите, – огрызнулась Эмери, пресекая мою шутку.
Я замер на мгновение. Как у нее всегда это получалось?
Вопреки распространенному мнению, меня нечасто обводили вокруг пальца.
Однако это было умно. Расхохотавшись, через мгновение заметил, что на ее губах заиграла слабая улыбка, которую она пыталась скрыть.
Я отпустил ее, обогнул книжный стеллаж, подошел к ней, глядя сверху вниз на ее склоненную голову.
– Посмотри на меня, – повторил я.
Эм медленно покачала головой.
– Эмери…
Уставившись в пол, она отступила на шаг, но я обхватил ладонями лицо девушки, притянул ее к себе и провел большими пальцами под глазами. Хоть я и утер слезы, их стало еще больше.
Мне больше всего на свете хотелось изменить ее мир, чтобы она больше никогда не чувствовала себя так. Проклятье.
Эмми пыталась отстраниться, а я не мог ее отпустить. Обвив ее руками, крепко обнял. Она судорожно всхлипнула и напряглась. Рыдания сотрясали ее тело, но я держал ее, не давая упасть, чтобы ей не приходилось беспокоиться хотя бы об этом.
Это было невыносимо. Эм должна перестать плакать.
Наконец, руки девушки расслабились и безвольно повисли, ее сопротивление сошло на нет. Она прижалась щекой к моей груди и прильнула ближе, позволяя себя обнять.
Люди проходили мимо, но мне было плевать, что они увидят, лишь бы не останавливались.
Я гладил ее волосы. Мои пальцы гудели от того, что я наконец прикасался к ней.
Такой острый язык и вредный характер для человека, который на самом деле был очень мягким.
Уткнувшись в ее волосы, я вдыхал их аромат. Голова шла кругом. Меня окутало теплом.
– Идем, – сказал ей, взяв за руку, и подхватил ее сумку. – Мы сваливаем отсюда.
Я потянул Эмери за собой, не дожидаясь ответа.
Она уперлась, внезапно насторожившись.
– Мы не можем.
– Спорим?
Оставив свое барахло на столе – оно все равно никуда не денется, – вывел ее из библиотеки в коридор. Она нервно дышала и оглядывалась в поисках учителей или камер наблюдения. Однако больше не протестовала.
Я направился к своему пикапу и, бросив ее сумку на грузовую платформу, открыл пассажирскую дверь.
Она наконец встретилась со мной взглядом и выглядела такой уставшей при этом. Боже, мне лишь при свете дня удалось увидеть круги у нее под глазами… Когда Эм спала в последний раз?
Она открыла рот, будто собиралась возразить, но потом залезла в салон. Я захлопнул дверь, обогнул капот и сел на водительское место.
Отчасти я даже хотел, чтобы она сопротивлялась. Эмери Скотт позволила мне забрать ее с территории школы в учебное время и не допытывалась, куда мы поедем.
Мне не нравилось мертвенное выражение на ее лице. Что, мать твою, произошло?
Заведя машину, я достал телефон и набрал номер, затем выехал со стоянки, направившись в сторону центра.
Она рассеянно потянулась к ремню безопасности и застегнула его.
На другом конце линии ответил Роджер Калпеппер:
– Алло?
– Привет, это Уилл. Можешь открыть двери?
– Сейчас девять утра.
– Просто открой кинотеатр, – повторил я. – Потом можешь спать дальше.
Я сбросил вызов, не дав ему шанса возразить, и перевел взгляд на Эм, которая смотрела в окно. Она уже не плакала, лишь расслабленно откинулась на сиденье, грустная, но спокойная.
Глядя на дорогу, ведущую в город, я не сдержал улыбку. Прости, Ди. Теперь это ее место.
Роджер открыл кинотеатр для нас. Я припарковался в переулке, чтобы никто не заметил мой пикап. Эмми не стала задавать никаких вопросов, когда я оставил ее в одном из залов, а сам ушел за закусками.
Калпеппер управлял кинотеатром. Он провел здесь всю ночь из-за фестиваля. Мне было неловко будить его, но с тех пор, как в мае прошлого года я устроил здесь импровизированную вечеринку в честь своего дня рождения, родители забрали у меня ключи от здания.
Роджер расслабился, увидев, что со мной всего одна девушка. Он включил фильм, приглушил свет, а я приготовил попкорн. Когда мужчина ушел, я запер двери и понес охапку еды в третий зал.
– Голодна? – спросил я, поставив ее напиток в подстаканник.
Она подняла глаза, все еще красные, нервно поерзала на сиденье и оглянулась на двери, вероятно, опасаясь, что нас поймают.
– Все будет хорошо. – Я положил закуски на столик, сел и взял попкорн. – У меня есть знакомый, который работает в административном офисе. Уже позвонил ему и сказал, чтобы он отметил тебя присутствующей на всех сегодняшних уроках.
Кроме того, я заставил Эмери отключить мобильник в машине, так как знал, что брат мог следить за ней. Мои родители время от времени угрожали мне тем же.
Набив рот попкорном, предложил ей, пока перед нами мелькали титры фильма, однако она лишь уставилась на меня.