На ум приходили всевозможные отговорки. Какой тон голоса подойдет лучше всего? А может, мне нужно помолчать? Иногда, если я давала ему выговориться, крик помогал Мартину выпустить пар.
Он поднял руку, и я вздрогнула, но потом увидела, что брат потянулся к заднему сиденью за чем-то.
Положив рядом со мной белый пакет, он достал из подстаканника содовую с уже вставленной трубочкой.
– Ешь. Скоро обед.
Несмотря на облегчение, я знала – это ничего не значит. Ему нравилось играть со мной.
– Эдвард МакКланахан. – Мартин жестом указал вперед. – Они перезахоронят его тело, Эм.
Я разглядела маленький экскаватор. Раскопки уже начались, однако сейчас из-за дождя рабочих не было. Лишь куча грязи и синий брезент над ямой.
– Семья хочет, чтобы он лежал целый и невредимый в их новом склепе. Они надеются, что город забудет о мертвой девушке. По всей вероятности, так оно и будет. С глаз долой – из сердца вон.
Сцепив руки на коленях, я слушала вполуха.
– Каждый год эти высокомерные мелкие неудачники совершают паломничество сюда, словно идут в гребаную церковь, – продолжил он, – но в следующем году тут будет уже не Эдвард. Я купил эту могилу сегодня. Для гран-мэр.
Для моей бабушки. Не его. Она всегда была ему безразлична. Он не считал ее своей. Делал то, что должен, для видимости, и в конце концов купил женщине, которая еще даже не умерла, могилу, где уже кто-то лежал.
Могилу на католическом кладбище. Такое вообще разрешено?
Я бы не позволила. Этому не бывать. Я…
– Ешь! – рявкнул брат.
Дернувшись от неожиданности, достала из пакета гамбургер и отвернулась к окну. Откусив кусочек, прожевала его около сотни раз, прежде чем смогла проглотить.
– Я заключил неплохую сделку. Так как участок уже был в эксплуатации, разумеется. Надгробие тоже останется. Его переделают. Они начнут работать над ее именем на следующей неделе.
Мой подбородок задрожал; я почувствовала поднимавшуюся к горлу желчь.
– Минус одно позорище, – прошептал Мартин. – Остается еще одно.
Я сидела, не шевелясь. Едва надкушенный бургер лежал на коленях.
– У меня есть планы, Эмери.
Он отстегнул ремень безопасности, и я закрыла глаза.
– Ты бы отлично в них вписалась, если бы осталась в школе и перестала доставлять мне неудобства.
Его рука хлестнула меня по лицу. Ударившись головой о стекло, я не сдержала слабый крик. Опаляющая боль распространились по щеке и черепу.
Нет… Мое тело начало дрожать.
Как бы я ни старалась улавливать знаки, как бы ни готовилась, это всегда было намного труднее, чем я думала.
– Я не просил об этом! – заорал Мартин, схватил меня за воротник и снова толкнул к двери. – Не хотел этого! Почему ты не можешь мне помочь? Почему не можешь быть лучше?
Открыла рот, собираясь закричать, но крепко стиснула зубы, когда он нанес очередной удар.
– Черт побери! – выкрикнул брат, сжимая мой воротник с такой силой, что кожа шеи горела.
– Просто… – Он втянул воздух, и я увидела слезы, наполнившие его глаза. – Просто будь нормальной, мать твою! Зачем ты так делаешь, а? Почему?
– Мартин, остановись… – выдавила я.
Повернувшись, открыла дверь, только он ухватился за ручку и снова ее захлопнул. Схватив за руку, брат дал мне пощечину.
Я зажмурилась, закричав:
– Только не по лицу!
Но Мартин не слушал – он больше не мог думать или беспокоиться о том, кто увидит или узнает. Он потерял рассудок.
Дождь грохотал по крыше, заглушая звуки его ударов и проклятия, а я впилась ногтями в сиденье. Вкус крови наполнил рот.
В памяти промелькнул пикап Уилла. Его запах, то, как я ощущала его рядом с собой.
Через несколько секунд я утратила способность о чем-либо думать. Ничего не могла вспомнить.
Ни зеленых глаз. Ни красивой улыбки. Ни объятий теплых рук.
Мои очки упали на пол, а потом… что-то капнуло мне в глаз.
Спустя несколько мгновений я уже не помнила его лица.
Устремив взгляд сквозь лобовое стекло, за мельтешащие дворники, с трудом заставляла себя дышать.
Мартин сидел на своем месте, затягиваясь сигаретой.
Кровь стекала с моей брови, во рту щипало из-за ран.
– Завтра Ночь Дьявола, – сказал он, пока мы стояли на светофоре по дороге домой. – Маленькие дьяволята воображают себя опасными, но никто не представляет большей угрозы, чем человек, готовый сделать то, на что остальные не решатся.
Глянув в сторону, увидела ружье в чехле. Рыдания застряли в груди.
Я могла бы взять его. Все было бы кончено.
Я смогу спать по ночам.
– Это мой город, Эм. – Мартин не смотрел на меня; от блаженного измождения его голос звучал спокойнее. – Когда-нибудь так и будет. Все это покажется сном по сравнению с тем кошмаром, который ждет каждого, кто встанет на моем пути.
Я могла бы спать вечно.
Перед глазами все плыло из-за слез, которые никак не хотели останавливаться.
Наблюдая за дождем, я ощущала усталость. И грусть.
Если он не умрет, то умру я, и это должно произойти сегодня. Изнутри рвался крик. Я больше не могла терпеть.
Пальцы сжались в кулаки, каждый мускул в теле напрягся, ноги начали двигаться раньше, чем я приняла решение. Распахнув дверь, выскочила под ливень. Мартин рявкнул мое имя, приказал вернуться, но я продолжала бежать.
Я была на грани, и мне не хотелось останавливаться.
Разбрызгивая лужи, мчалась по тротуару и газону, обратно к собору.
Волосы липли к лицу. Назад не оглядывалась, потому что знала – он не бросит машину, чтобы пуститься в погоню. Мартин мог подумать, что я зашла в церковь, но не найдет меня.
Ворвавшись в собор, замедлила шаг, чтобы не привлекать внимания, пробралась через неф к лестнице. Миновав галерею, скрылась за дверью, поднялась в комнату Карфакс и закрыла за собой дверь.
В безопасности.
Скрытая от посторонних глаз.
Я подошла к сундукам у окон, нашла платье и вытащила его.
Эмми Скотт устала и грустила.
Зато Ревери Кросс собиралась на Осенний бал.
Глава 17
Уилл
Наши дни
В паху болезненно ныло. Я перевернулся в постели. Мой член выпирал под простыней. Протянув руку вниз, сжал его в кулаке, начал медленно поглаживать твердую плоть.
Твою мать.
Почему эта девчонка всегда оказывала на меня такое воздействие? Я уже был готов сдаться и пойти умолять ее. Знал ведь, что она не придет ко мне в комнату вечером, после того как оставил ее в гостиной. Я это знал.
Но надеялся, что ошибался.
Боже, я хотел ее. Мог бы списать это на то, что у меня давно не было женщины, но нет… Все дело в Эмери Софии Скотт и ее притягательной улыбке.
Каждая ее хмурая гримаса сполна оплачивалась одной улыбкой.
То есть так я думал раньше.
Утренний свет, струившийся через маленькое чердачное окно, согревал мою грудь. Кожу покалывало, а член набухал все сильнее.
Испустив хриплый стон, закрыл глаза, смочил ладонь языком и продолжил тереть себя быстрее, с большим напором.
Все в Эмми меня возбуждало. Не было такого, чтобы я не мечтал ее трахнуть. Она стала моей навязчивой идеей с самого начала.
Но почему?
Эм угрюмая, нетерпимая, склонна к резким суждениям… Пусть я знал, откуда взялись ее недоверие и черствость, но она отказывалась смягчиться по отношению ко мне даже спустя столько лет. Если Эмери до сих пор не прониклась симпатией ко мне, уже никогда не проникнется.
Любовь к замкнутой девушке, как я понял, – это Пиррова победа. Редкие моменты счастья доставались слишком дорогой ценой.
Однако она все равно всегда присутствовала в моих мечтах: прекрасная и обнаженная, она позволяла мне трахать ее, целовать ее губы до потери памяти, растворяться в ее запахе.
Снова и снова я гладил полностью эрегированный член, сочившийся для нее. Образы Эм, зарывшейся в мои простыни, такой мягкой и сладкой, заполнили мысли.
Ну и ладно. К черту.
Я пытался забыть ее с другими. Встречался с женщинами, совершенно не похожими на Эмери, лишь бы выкинуть ее из головы, но в конечном итоге причинял себе еще больше боли.
Чувствуя, что кончаю, напряг живот и представил себя внутри нее. Как вхожу в Эмми с силой и заставляю стонать.
Возможно, если получится поиметь ее, то я смогу уйти – словно щелкнет выключатель и она утратит свою значимость.
– Трахни меня, детка, – прохрипел, дергая член все быстрее. – Давай, раздвинь ноги.
В своей фантазии я прижимал девушку к матрасу собственным весом, уткнувшись носом ей в волосы. Она целовала меня, улыбалась, пока я резко проникал в нее и, боже, она этого хотела. Мягкая кожа ее подтянутого живота липла от пота, а я продолжал двигаться над ней.
Напрягшись, содрогнулся и сбросил с себя простыню. Сперма пролилась на руку. Клянусь, я почти ощущал тепло тугой киски Эм на своем члене. Я точно знал, какова она на ощупь.
Судорожно хватая воздух ртом и выдыхая, распластался на кровати. Волна оргазма нахлынула на меня; я надсадно застонал.
Черт.
Наконец, открыл глаза.
Пиррова победа. И вот уже я был уверен, что готов заплатить любую цену за возможность обнять ее. Меня это немного пугало.
Поднявшись с кровати, взял салфетку, привел себя в порядок, бросил ее в шахту для грязного белья, затем стянул полотенце, висевшее на стуле, и обернул его вокруг талии.
Рори всегда приходил в парную раньше, чем просыпались остальные. Мне нужно побыть с ним один на один, и это должно произойти сегодня.
Я спустился на второй этаж, в коридоре возле комнаты Эмми почти остановился, испытывая искушение убедиться, все ли с ней в порядке, но прошел мимо и, сбежав по последнему лестничному пролету, пересек холл.
В доме было тихо. Свернув налево, преодолел темный коридор, ведущий к бассейну, и распахнул матовую дверь парной.
Верный своей рутине, словно серийный убийца, Рори Гиардон сидел на кафельной скамейке, прислонившись спиной к стене. Вокруг него клубился пар.