Проблема в том, что при глобальном расширении возможностей становится практически невозможно сосредоточиться на чём-то одном. Даже на простую беседу с Данилой и его обучение у меня уходили все ментальные ресурсы. Остальные оболочки в это время простаивали, не получая внимания.
А всё из-за того, что чрезмерно разросшаяся ментальная сеть страдала от одного фундаментального дефекта — расфокусировки внимания.
Да, я мог обрабатывать огромное количество данных и выполнять сотни параллельных операций. Но управляя своим собственным телом, я всё чаще терял контакт с собой, своими мыслями, своим «Я». А мне очень не хотелось терять связь с реальностью.
Такой дефект рано или поздно настигает всех псиоников. И Данила не исключение. Пока что ему просто везло. Он был ещё недостаточно силён, чтобы потеряться в собственной ментальной сети. Он всё ещё мог сосредотачиваться — на себе, на цели, на задаче. Он чувствовал себя собой.
И это — главное преимущество, которое он пока что сохраняет.
И я собираюсь тоже вернуться к этому состоянию. Иначе дальнейшее развитие будет стоить для меня слишком дорого.
С такими мыслями я закончил работу над новым клоном, оболочкой Сенсея. И подготовился к перестройке ментальной сети. Пришло время начать первый тест.
— Очнись, Сенсей, — сказал я самому себе, активируя нужные протоколы и пробуждая в пустой оболочке копию моего сознания.
Глава 17
— Ну, здравствуй, оригинал, — потянувшись и хрустнув шеей, сказал Сенсей. — Все задачи ясны. Сам знаешь — сделаем в лучшем виде. Стандартные протоколы настроены, память проверим в процессе. Кооперации с доступным Птичником достаточно… на первое время. А дальше сам разберусь. Или подожду, пока Основатель начнёт расширять общую сеть.
— Да, всё так. Можешь начинать, — довольно кивнул я… себе.
— По итогам каждого дня, в течение первого месяца, жду подробный отчёт и самодиагностику.
— Мог бы и не говорить, — усмехнулся Сенсей. — Не забывай, сознание у нас хоть уже и не совсем общее, но в целом одинаковое. Я думаю так же, как и ты. И знаю, что делать.
— Любая новая система требует проверок и доработок — и ты не исключение, — ответил я с полуулыбкой. — Это ты тоже должен понимать.
— Да-да, — хмыкнул клон, направляясь к выходу. — Пойду проверю, как там Данила. Самое время посмотреть, что он запомнил… и как продвигается его обучение.
— Давай, — махнул я рукой. — А у меня ещё полно работы.
Я опустился в кресло и погрузился в состояние, близкое к медитации. Буквально отрываясь от текущих дел и переключаясь на калибровку сознания следующего тела.
На очереди был Основатель — второй полноценный клон, на создание которого у меня ушло около двадцати дней.
В отличие от Сенсея, чьи протоколы были упрощёнными и не требовали ничего сверхъестественного, Основатель должен был заниматься основной деятельностью в этом мире. Никаких просчётов в настройке его личности я допустить не мог.
Наконец, когда всё было завершено, я прогнал тестовую версию сознания через ментальную сеть, проверил стыковку всех параметров и передал управление над телом новому клону — с активированной личностью Основателя.
Сам же переключил своё внимание на следующее тело — на изначального Сун Хун Чая, который в данный момент находился у себя дома в Токио.
Здесь калибровка сознания заняла у меня ещё почти три недели. После чего я перешёл к следующему этапу — созданию субличностей Агентов.
С Агентами всё оказалось одновременно проще и сложнее.
Проще — потому что их роли были строго ограничены.
Сложнее — потому что требовалось точно рассчитать нагрузку на ментальную сеть, ограничить коды доступа каждого из них, не нарушая при этом общей функциональности всей системы.
Полноценно система заработала спустя три месяца после начала.
Медленно, как старый двигатель, с трудом набирающий обороты, но уже уверенно. Каждый винтик встал на своё место. Каждый клон принял задачу. Каждый узел сети — ожил.
Сенсей начал действовать первым, сразу после первого запуска. Попрощавшись со мной в тренировочный зал, где Данила с сосредоточенным лицом отрабатывал базовые телекинетические манипуляции — перемещая подвешенные в воздухе металлические сферы. Он ещё не чувствовал перегруза, но уже начал уставать. Хорошо. Сейчас самое время вмешаться.
Сенсей заговорил с ним сдержанно, но уверенно, расставляя приоритеты.
— Ты неплохо справляешься с формой, — сказал он. — Но теперь научись ощущать импульс. Не силу, не объект, а направление воли.
Он щёлкнул пальцами, и одна из сфер внезапно замерла в воздухе, вращаясь на месте.
— Попробуй не толкать, а вести. Плавно. Без рывков.
Тот кивнул, пытаясь повторить. Сенсей молча наблюдал, собирая телеметрию и формируя отчёт. Через два часа его ментальная проекция уже составляла утренний анализ для меня. Всё строго по графику. Ознакомившись со всеми данными я остался полностью доволен увиденным.
Тем временем Основатель завершил первичную настройку Птичника в моём изначальном мире. Далее он начал создание новых оболочек под агентурную сеть.
Основатель лично проверял коды доступа и ментальные калибровки, адаптировал под местные параметры. Ошибок быть не должно. Эта сеть должна будет выдерживать не только передачу данных, но и вмешательство Птичника — с возможностью экстренного отключения или перезаписи сознания в случае провала эксперимента.
А в это время Гусь находился в офисе в центре Токио, в помещении, которое я когда-то лично проектировал, ещё будучи обычным человеком.
Вокруг него — толпа: аналитики, юристы, пиарщики, проектные координаторы. Он сидел в кресле на тридцатом этаже, глядя в прозрачную голограмму с диаграммами роста капитализации. «Токийский Гусь» рос.
Быстрее, чем я рассчитывал. Делегирование собственных сознаний уже начало приносить прибыль.
Он подписал три соглашения за утро. Одно — на поставку банков биоданных, второе — с новым поставщиком логических ядер, третье — о покупке доли в стартапе, который специализировался на разработке нейросетей.
Промежутки между сделками он тратил на прямую ментальную связь с отделом разработки новых проектов, которую курировали Агенты
— Модульные оболочки для внедрения? — уточнял он. — Да, запуск через три недели. Поддержка Птичника обязательна. Полная совместимость с агентурной платформой Основателя.
Кооперация между моими оболочками постепенно набирала обороты. Моего прямого вмешательства в их дела больше не требовалось.
Я же… наблюдал. Проверял узлы. Ощущал импульсы.
Сеть работала, как часы. Сенсей учил. Основатель строил. Гусь зарабатывал.
А я… Я наконец-то мог насладиться заслуженным отдыхом и предоставить всё остальным.
Полностью уходить от дел я, разумеется, не собирался — и продолжал контролировать ситуацию в ключевые моменты. Включался в работу и принимал непосредственное участие как в делах компании, так и во всех остальных вопросах.
Но больше всего времени я проводил с Данилой — вместе с Сенсеем, контролируя его обучение.
Идея передать эстафету новому поколению казалась мне наиболее перспективной на тот момент. Особенно радовал стремительно раскрывающийся потенциал моего племянника. Он усваивал материал в разы быстрее, чем я ожидал, исходя из его прежних успехов в изучении ментала.
Если раньше он был, скажем честно, весьма средним псиоником — хотя и всё же заметно выше среднего уровня по сравнению с большинством наших местных одарённых, — то теперь, под моим руководством, из него получался отличный маг.
Под моим прямым кураторством Данила освоил все базовые знания и навыки по магии всего за год с момента начала тренировок.
Ещё год ушёл на овладение дополнительными техниками — теми, которые я изначально планировал передать только спустя время.
Он научился создавать собственные запасные тела, аналогично моей системе, и, разумеется, приступил к созданию своего собственного аналога Птичника.
Ниша птиц уже была занята мной и Основателем, и делиться с племянником я, откровенно говоря, не собирался. Так что ему пришлось искать свой путь.
Что, надо признать, оказалось куда полезнее, чем тупо копировать мои методы.
В отличие от меня, Данила решил сосредоточиться не на пернатых, а на насекомых.
Выбор был своеобразный. С одной стороны, он имел весомые преимущества. При определённых условиях — особенно в тёплое время года, в подходящем климате и нужной локации — Данила мог сформировать сеть из миллионов особей.
Да, их когнитивные способности оставляли желать лучшего, а если быть точнее — практически отсутствовали, но в общей массе эта инсектная сеть ничуть не уступала Птичнику.
Иногда даже превосходила — по плотности, объёму охвата и энергетическому фону.
Всё это напоминало ситуацию с разведывательными дронами.
Одна продвинутая камера могла давать качественное изображение, но множество микрокамер с фасеточной логикой, по отдельности — бесполезные, в совокупности — обеспечивали куда более детализированную и объёмную картинку.
Так и здесь.
В идеальных условиях его ментальная сеть превосходила по мощности даже мой Птичник в его пиковой форме.
Но, как и в случае с многослойной фасеточной оптикой, у неё была одна серьёзная проблема — гибкость.
Если я мог подбирать разных птиц под конкретные задачи — от хищных до перелётных, от городских до степных — то у Данилы такого люфта почти не было.
Насекомые, конечно, превосходили птиц по видовому разнообразию, но их применение ограничивалось климатом и сезоном.
Выносливые, холодоустойчивые виды вроде арктических комаров встречались редко.
А на них надёжную ментальную сеть не построишь — особенно в городах, где плотность популяции мизерна.