Ученики потеряли двоих, отступили совсем близко к стене склада, но все еще держались полукругом. Кроме бедного Джироламо, пострадал еще и Никколо, который отползал к стене, зажимая рану в животе. На его месте уже держал оборону кто-то другой, да и противников прибавилось, хотя ширина улицы не давала вступить в бой слишком многим одновременно.
- Эгегей! – раздался дикий крик со стороны моря, и в толпе появился просвет.
Кокки оглянулся, и по засаленному и закопченному мечу над головами понял, что к нему от второй линии проталкивался здоровяк Чезаре, который давным-давно ушел на покой и вложил сбережения в таверну у ворот Монтеросо. Этот старомодный двуручный меч обычно висел там над камином.
- Проткни его, Чезаре! – крикнул кто-то с той стороны. «Корсиканец», - по акценту отметил Кокки, - «Они не знают, на чьей стороне будет Чезаре».
Дурак с палкой уже откатился в сторону, держа левой рукой висящую на лоскутке правую кисть и обливая окрестности кровью из обрубленного предплечья.
- Марко, прикрой! – Кокки заставил троих несогласованно напавших разбойников отступить и поменялся местами с Марко, легко зарубив парня, с которым Марко до сих пор не справился.
- Молодец, Марко, ноги ставь шире! – Марко вернулся на прежнее место слева от учителя и столкнулся с парнем своего возраста, явно прихожанином какой-то фехтовальной школы.
Разбойники справа уступили место Чезаре, тот развернулся и положил сразу троих тремя ударами. «Скорость у него уже не очень», - отметил учитель, - «Получилось только за счет неожиданности».
Кокки выскочил из-за широкой спины трактирщика и дополнил пейзаж еще двумя телами на мостовой. Оглянулся.
- Эннио, береги руку! Марко, нога прямая! Сгибай колени! – вот как можно атаковать через свою же не согнутую ногу как через забор?
Ученики пока прикрывают, а с Чезаре можно и перекинуться парой фраз, пока враги перегруппировываются.
- Какого черта?
- За тебя дают тысячу дукатов! – Чезаре изрядно запыхался.
- Кто кому?
- Лис Маттео всем!
Сзади появились еще двое учеников и сменили уставшего, но не раненого Эннио. Слева учителя атаковал Луиджи Брассо, сильный боец. Но со страшного похмелья. Точно, они же все еще оставались пить на свадьбе сестрички Кармины.
Лис работает на французов? Этот может. Но если Лис платит тысячу, то где весь остальной народ от «Мавра»? Они ведь должны были узнать и прибежать первыми. Или Лис потому и платит тысячу, что он влез в большую войну и у него уже не хватает своих людей?
- Извини, друг, - выдохнул Чезаре.
Трактирщик выиграл для друга еще пару мгновений, а потом повалился набок как мертвый, даже не зажимая рану между ребер. Чем выиграл еще немного времени, пока следующий разбойник прикидывал, как перескочить через эту тушу.
Похмельный Луиджи Брассо позорно увернулся от удара мечом, качнув голову и спину назад. Кокки уколол в живот. Брассо отбил, но поздно. Не успел парировать атаку в лицо и остался без глаза, но вышел из боя живым.
- Марко, колено на врага! – когда же он научится ногами работать.
Через труп Чезаре переступил человек с двуручным мечом никак не меньше, чем у трактирщика, только новым и острым. Кокки воткнул свой меч в какое-то лежащее тело, перекатился по земле под вражеским ударом и поднял меч Чезаре. Толпа вокруг отхлынула, прижавшись к стенам.
- Куда! Ты! Лезешь! Петух! Гамбургский! – выругался Кокки, отбивая пять ударов подряд. Откуда в этой толпе ландскнехт и марков брат с их характерной стойкой?
Еще два удара. Нет, это не петух, это существенно более суровая птица. Закопченый двуручник уже треснул и погнулся.
Ландскнехт отступил, чтобы перевести дыхание. Фехтмейстер тут же воспользовался относительной неподвижностью врага, сделал выпад и разрубил незваному гостю правую кисть на рукояти меча. Немец заорал не столько от боли, сколько мгновенно осознавая конец карьеры фехтовальщика без трех пальцев на правой руке. Отскочил назад, запнулся о труп Чезаре и упал вверх тормашками.
Кокки бросил двуручник и выдернул из трупа свой верный меч. Они когда-нибудь закончатся? Еще двое от «Мавра» и оба тоже с похмелья. Похоже, вся армия Лиса вчера поздравляла Кармину. А где, кстати, он сам? Как все это прекратить, не убив Лиса?
- Эннио, руку разгибай полностью! Не достаешь!
Будь эти двое трезвыми, они бы могли потеснить Кокки до самых ворот, а остальные на их плечах смять защиту и разогнать учеников. Но по пьяни они только создавали впечатление сильных бойцов. Зато дали Кокки передохнуть, отступить и перегруппировать учеников, выставив вперед отдохнувших. Сборная школы фехтования разменяла еще двоих учеников на еще пятерых разбойников, и теперь рубеж обороны усилился разделявшими противников телами на мостовой.
Еще один!
Потеснив двоих похмельных, на фехтмейстера выскочил по-настоящему опасный противник в шляпе, надвинутой на глаза.
Укол в голову! Кокки отбил, и из глубин памяти всплыло, что после именно такого укола будет удар справа незаметным поворотом запястья.
Отбил! В последний момент! Из глубин памяти всплыло «Петруччи». Следующим будет парирование кинжалом и удар сверху.
Противник действительно подцепил клинок Кокки своим кинжалом, но Кокки уже знал, что он так сделает, и заранее поворачивался, пропуская мимо себя неумолимо опускающийся меч.
«Младший» - подсказала не столько память, сколько логика. Старшие Петруччи провели бы серию ударов быстрее, чем кто-то успел бы увернуться.
Кокки взглянул в лицо противнику и убедился, что на тысячу дукатов польстился даже один из младших Петруччи. Хотя не такой уж он и младший, лет на тридцать выглядит, скоро средним будут звать.
Не будут!
Сзади громыхнуло, пуля попала Петруччи в лицо, выбив кусок затылка и обрызгав кого-то кусками мозгов.
- Разойдись! – послышалось от ворот с немецким акцентом.
Ученики, державшие оборону прямо перед воротами, в которые упиралась улица, не столько услышали окрик, сколько увидели, как от них отпрянули враги.
Бах-бах-бах-бах!
Марта за это время зарядила сорокаствольник, подсыпала пороха и открыла огонь. Перед тем, как полностью раздвинуть створки ворот, она выглянула в щель между ними с аркебузой, чтобы убедиться, что еще не поздно, и толпа не хлынет в ворота со всех сторон. Петруччи она застрелила из аркебузы, а потом выкатила на позицию адский орган и ткнула фитилем в верхнюю пороховую дорожку.
Никто из разбойников не ожидал такой плотности огня. Сколько стрелков может стоять в воротах? Четыре-пять. Если в два ряда, то десять-двенадцать. После первых выстрелов ворота заволокло дымом, и никто не понял, что за странная штука плюет свинцом. Те, кому повезло оказаться по сторонам от ворот, тем более ничего не поняли. Как будто на складе что-то загорелось и взрывается. Не может же там отряд стрелков сидеть, который стреляет не залпами, а строго один за другим.
На двадцать третьем выстреле цепочка прервалась. Огонь не дошел до следующего ствола.
- Парни! – крикнула Марта, выкатывая тележку и поворачивая ее налево. Справа Кокки сам как-нибудь разберется.
Парни отступили с линии огня, и Марта разрядила оставшиеся стволы по не успевшим убежать врагам.
- Эй-эй-эй! – враги справа отступили на приличное расстояние.
- Надо уходить, - сказал Кокки, - Скоро еще прибегут.
- С дороги! – снизу послышался топот копыт, и к складу поднялись семеро всадников в полудоспехах.
Бандиты растерялись. На конную поддержку никто из них не рассчитывал, если появилась кавалерия, значит это не к ним на помощь.
- Учитель! – поприветствовал из седла молодой Спинола, - Мы с отцом приглашаем Вас отобедать.
- Благодарю, - поклонился Кокки, - Но я с дамой.
- Приглашаем Вас с дамой, - улыбнулся Спинола.
- Там две телеги, надо увезти раненых, - сказал откуда-то взявшийся Петер Грубер.
- Куда? – спросил Кокки.
- В университет. Некоторые из этих благородных юношей студенты, а университет своих не выдает.
Не требовалось пояснять, что люди, сражавшиеся бок-о-бок со «своими», тоже как бы «свои».
- Давайте, парни! – скомандовал Кокки, - Я в долгу перед всеми вами, и я всегда плачу по своим долгам. Мертвых тоже надо забрать.
- Доктор? – спросил кто-то.
- Минутку…
Симон поднялся от очередного пациента. Одеваясь, он подумал, как нехорошо получится в обоих случаях, что он впишется за одну сторону, что за другую. Поэтому Симон решил вообще меч не брать, а оказывать помощь всем, кто в ней нуждается. Вместо нормального костюма накинул запятнанный балахон, взял сумку, с которой обычно ходил лечить раненых, и побежал вместе со всеми.
- Садитесь в телегу, тут пятеро, и у папы кровь не останавливается, - сказал Эннио.
- Здесь тоже лежат раненые, - ответил Симон, накладывая повязку какому-то разбойнику.
- Парни! – Эннио снова достал меч.
Пока трое учеников и учитель грузили в телеги своих мертвых, еще трое обошли поле брани, добивая раненых врагов, которые не успели убежать или уползти.
- Все видели, что Вы помогали раненым с обеих сторон, - подчеркнуто громко сказал Эннио, переводя взгляд с Симона на стоявшего в группе вооруженных людей мужчину с рукой на перевязи.
- К Симону вопросов нет, - ответил тот.
- Поднявший меч от меча погибнет, - сказал Кокки, - Все взрослые люди, всех предупреждали, что я стою тысячу дукатов. И я, черт возьми, того стою!
- Ты не один, - ответил другой разбойник.
- Немногого стоит тот, кого в беде оставят одного, - сказал Спинола, оглядывая поле брани из седла.
- Не поспоришь, - кивнул разбойник, – Но этим дело не закончится.
- Закончится, - ответил Кокки, - Спросите Лиса, и он ответит, что предложение было действительно только сегодня.
- Уверен? Откуда тебе знать?
- Вы спросите. Чтобы завтра не оказалось, что вы сдохли ни за грош.
- Не больно и хотелось, - сказал другой разбойник, уже немного раненый.