Может быть, он даже и любовник Ее Высочества? Запросто. Возможно даже, это он ее соблазнил, а не она приказала.
Для второго взгляда Тони нашел точку зрения, которая была бы не снизу вверх. Как врач на пациента. Пациент идеально здоров, но сильно чем-то обеспокоен. Бессонница, круги под глазами, обгрызенные ногти. И очень критическое отношение к окружающему миру.
Стороны обменялись формальными приветствиями, после чего Андре де Ментон перешел к неформальной части.
- Итак, кого же мне прислал наш любимый Рене? – поинтересовался он с саркастической улыбкой, - Моего туповатого кузена, своего любимого палача, какого-то непонятного модника с венецианским произношением и полсотни петухов во главе с индюком.
Насчет «туповатого кузена» Луи промолчал. «Палача» Мальваузен проглотил и не моргнул.
- Кто ты такой? – де Ментон ткнул пальцем в Бонакорси.
- Антонио Бонакорси, дипломи…
Мальваузен ударил его кулаком в бок.
- Цирюльник с купленным дипломом, - поправил Мальваузен.
- И чем он заслужил такую честь?
- Я работал в Генуе Ваша милость, - почтительно ответил Бонакорси.
- Что ты делал? Бороды брил?
- Я нашел одну даму и помог ей вывезти в Марсель сорок тысяч дукатов в монете.
- Умеешь искать дам и вывозить золото в Марсель? – рыцарь сделал паузу.
- Я хорошо знаю Геную и не связан с Вашими врагами, - вставил Тони.
- Может быть, пригодишься, - закончил рыцарь.
Уколов всех по разу, он повернулся к Тарди.
- Показывайте наше временное прибежище, господин советник.
- Идемте, господа, здесь недалеко, - ответил Тарди.
Тарди привел всех к складу, которых находился в торговом районе выше церкви Сан-Джованни-ди-Пре, за пределами стены Барбароссы, но внутри городских стен XIV века. Не на первой линии вдоль входивший в город Постумиевой дороги и даже не на второй, но всего на третьей. По соседству располагались дома аналогичной архитектуры. Складское помещение или лавка на первом этаже и жилые комнаты на втором–третьем. Ширины основных улиц в окрестностях хватало, чтобы разъехаться пароконным телегам, а по неосновным улицам уже не каждая телега смогла бы проехать, даже заставляя пешеходов прижиматься к стенам. На первой линии располагались склады для товаров, которые таскают туда-сюда постоянно и помногу. На второй все остальные для морской торговли.
В целом помещение годилось для краткосрочного хранения ценных вещей. Если бы не одно обстоятельство. Принадлежало оно некоему Абраму, самому настоящему еврею иудейского вероисповедания, даже формально некрещеному.
Абрам церемонно поприветствовал гостей и быстренько скрылся с глаз, увидев, что старший рыцарь явственно злится.
- Почему еврей? Какой еще еврей? – Андре де Ментон потребовал объяснений у Тарди.
- Потому что у вашего золота земля будет гореть под ногами, - ответил Тарди, - Франсуаза де Фуа все еще дама сердца Его Величества, Оде де Фуа все еще маршал Франции, Шарль де Бурбон все еще коннетабль и вице-король Милана.
- Францией правит Ее Высочество.
- Но Его Величество может забрать себе всю полноту власти, просто щелкнув пальцами. Все права и полномочия королевы-матери держатся только на сыновнем уважении и ни на чем больше. Франциск — это король-рыцарь, и, если он передумает насчет миланского золота, то вырвет его хоть из пасти льва, а тем более, из маминого кошелька. Да для этого особой храбрости и не надо. Я, конечно, понимаю, что мы в их возрасте такими не были, но сильно ли смущаются наши дети, залезая в наши кошельки?
- Короли не меняют своих решений, - не очень твердо ответил рыцарь.
- Да? Вам не рассказывали на ночь историю Барди и Перуцци? Король Англии, до некоторого времени добросовестный партнер, взял и отказался платить по своим обязательствам перед флорентинцами. Рухнуло всё. Вообще всё.
- Допустим. Но при чем тут евреи?
- При том, что если дож не советует генуэзцам быть причастными к вашему грузу, то они и не будут. А если дож предлагает поработать с Вами еврею, то еврей, хоть и понимает, что ему такого счастья не надо, но отказаться не может. Вы спрашиваете, при чем тут евреи? При том, что их не жалко. Последним, кто держал в руках Ваше золото в Генуе, будет еврей. Если у вас и у королевы-матери золото отнять не смогут, пусть спрашивают с евреев. Мы их, если что, без сожаления в очередной раз пограбим и изгоним. Они, как всегда, изгонятся по бумагам и останутся по факту. Все довольны, все при деле.
- Но этот нехристь нас не обманет?
Тарди хищно ухмыльнулся.
- Маленький человек отвечает не более, чем своей жизнью. Уважаемые люди рискуют всем своим родом. А евреи – всем народом. Если Абрам ограбит Вас, то он ограбит не только Вас, а короля и королеву Франции.
- И их еще и из Франции изгонят?
Генуэзец развел руками.
- Не исключено. Поэтому Абрам примет на хранение монеты и слитки, обменяет слитки на монеты и отгрузит все в порт, ни потеряв по пути ни дуката.
Де Ментон прикусил нижнюю губу. Похоже, он кусал губу постоянно, когда был чем-то обеспокоен, и выглядела несчастная губа неважно.
- Могу я забрать золото в Марсель сразу после выгрузки и пересчета?
- Можете. Помните только, что слитки всегда везут не в Марсель, а в Геную, потому что здесь они стоят дороже. В зависимости от состояния рынка, Вы рискуете остаться без своей комиссии за перевод серебра в золото и даже привезти королеве-матери меньше первоначальных двухсот тысяч.
Де Ментон сжал виски руками.
- У меня уже голова кругом идет от этих финансов. Я отвечаю перед сильнейшей фигурой мировой политики за неописуемое богатство! Оно постоянно находится в каких-то чужих руках, и я могу только верить, что какие-то неизвестные люди, в том числе торгаши, простолюдины и даже, прости Господи, евреи вернут мне его через цепочку посредников в целости и сохранности!
- Что Вы, право же, - успокоил его генуэзец, - Ваше золото это капля в море. В Генуе оборачиваются на порядки большие капиталы. И они оборачиваются именно в Генуе, потому что мы, генуэзцы, не какие-то богомерзкие ростовщики, а честнейшие люди, носители лучших деловых традиций и лучшей деловой культуры.
- Хорошо. А куда подевался королевский финансовый контролер, которым меня пугали на прошлой неделе?
- Он встретил папскую шпионку, которую давно преследовал, - Тарди решил не завираться и придерживаться той же версии событий, что и с де Вьенном, - А за нее вступился его помощник Максимилиан де Круа, который оказался законсервированным агентом. Вы его знаете?
- Я знал кого-то из де Круа, но точно не Максимилиана.
- Оказалось, что Максимилиан еще более старый папский шпион. Они повздорили, и де Круа на поединке сильно ранил де Вьенна в лоб.
- Его поймали?
- Он успел сбежать. Де Вьенн написал в Марсель, в Париж и в Кремону, что де Круа предатель и папский шпион.
- Где он сейчас? Он опасен?
- Говорят, что покинул Геную. Полагаю, в ближайшее время не вернется, его здесь ищут еще и за чернокнижие.
- Тогда точно не вернется. Погодите-ка! Папского шпиона ищут за чернокнижие?
Тарди развел руками. Шпионы вообще странный народ.
- Что Вас удивляет? Вспомните историю про тамплиеров. Они одной рукой клялись Папе, другой Бафомету.
- Я-то помню. Но почему про них помнят генуэзцы?
- Тамплиерытожекредитовали короля Франции. И, что удивительно, Папа им никак не помог. Не говоря уже о Бафомете.
- Неудивительно, - отрезал рыцарь, - Ни церковь, ни… хм… нечисть не должны участвовать, когда речь идет о финансовых отношениях.
Тарди показалось, что рыцарь хотел сказать «ни церковь, ни прочая нечисть», но воздержался исключительно из-за недоверия к собеседнику.
Ни Андре, ни Луи не пожелали жить у еврея, но и далеко отходить от золота не хотелось. Тарди это предусмотрел и снял вполне приличные гостевые комнаты у купца через улицу. Солдаты в этот же дом не влезли, и их разместили еще у нескольких соседей группами человек по восемь-десять.
Андре от нечего делать внимательно проследил как сержант, которого он еще на пристани обозначил как «индюка», заботится о солдатах, которых он охарактеризовал как «петухов». Поговорил с сержантами и некоторыми солдатами. После чего пошел ругаться с кузеном.
- Кто подбирал солдат? – строго спросил он.
- Я лично старался, - ответил Луи, - Отборные же, ты только погляди.
- Отборные по какому признаку?
- Самые успешные. Каждого отдельно выбирал.
- Луи, ты что-нибудь вообще понимаешь в солдатах?
- Да…
- Солдаты живут семьями.
- В содомском грехе? – ужаснулся Луи.
- Дурак. Они ведут общее хозяйство на пять-восемь человек. Жрут из одного котла, держат общую телегу в обозе, скидываются на одну шлюху на всех.
- Нам-то что?
- И сражаются бок к боку, спина к спине, - продолжил рыцарь, - Единым строем, чувствуя друг друга, невзирая на командиров. А ты выдернул солдат из семей, и теперь у них нет половины нужных вещей с собой, а вместе они не строй, а толпа.
- Но они сильные…
- Более важно, что ты выбрал не лучших бойцов, а самых чванливых и заносчивых. Ты знаешь, что у них было уже с десяток дуэлей с того момента, как ты их отобрал, до сегодняшнего дня?
- Так немного же.
- Дурак. А тот индюк, которого ты взял старшим над этим петушатником, до сих пор совершенно не владеет ситуацией.
- Но они его уважают.
- Они его опасаются, потому что он может уделать любого с мечом или без меча.
- Разве не для этого нужен сержант?
- Для чего, по-твоему, нужен сержант?
- Чтобы орал постоянно. И чтобы солдаты было постоянно чем-нибудь заняты.
- Сержант нужен, чтобы солдату было тепло снаружи и внутри. А твои солдаты голодные и холодные. И тыкают друг в друга мечами, чтобы согреться.
- Я давал денег на еду.
- Твой индюк тратит их на себя, а солдатам достаются крохи.
Луи устыдился и замолчал.
- Где я в этой чертовой Генуе найду нормального сержанта-француза?