Доменико дернулся как будто скептически.
- Он матрос? – спросил Фредерик, - Ты его знаешь?
- Лука его зовут, - ответил Доменико, - Из рыбаков.
Доменико не понял, каким образом Лука, с которым еще вчера они выпивали за одним столом на свадьбе Кармины и вот этого рыцаря, оказался на «Пегасе». И матрос ли он на самом деле. Но по привычке не стал говорить лишнего. Мало ли в Генуе рыбаков по имени Лука?
- Отлично, - кивнул Фредерик, - Старпом, забирай его.
Кто-то из выживших направился к двери в кормовую каюту. Фредерик отогнал его, сопроводив итальянские ругательства международными жестами кинжалом и открыл дверь сам. Жестоко измятые латные перчатки висели у него на поясе. На шлеме и на кирасе появились свежие зарубки.
В каюте прятались двое. Богатый генуэзец в черном бархатном плаще и одетый в грязный балахон человек с умным лицом.
- Этих куда, мессир? – спросил сзади суровый гребец, по говору неаполитанец, - В плаще точно пассажир, а не из команды.
- Пассажира мне, и отвечаешь, чтобы груз пока не трогали, - ответил Фредерик, - Сначала порядок на палубе, потом дележ добычи.
Неаполитанец поклонился и присоединился к товарищам на палубе. Выжившие победители вовсю занимались наведением порядка. То есть, добивали побежденных, снимали с тел оружие, доспехи и сколько-нибудь ценные вещи и сбрасывали тела за борт.
- Ты кто? – спросил Фредерик третьего пленного.
- Корабельный врач. К вашим услугам.
- Бери инструмент и работай. Врачей обижать грех.
- Тодт, принимай доктора! – крикнул Фредерик в дверь.
- Принял. Но на раны в животе кипящее масло не лить! – отозвался Тодт.
- Боже упаси! – перекрестился доктор.
Корабль без парусов и весел тихо сносило в открытое море. Дорада уже задремал на руле в ожидании команды, куда править.
Озадачившись поиском матросов, старпом пересчитал выживших.
Оставшихся на палубе солдат и матросов «Пегаса» к этому времени гребцы уже успели добить полностью.
Кроме русского, из гребцов в более-менее здоровом состоянии остались: два грека, двое разных на вид негров, семеро понимающих по-арабски мусульман с разных берегов, два генуэзских вора и трое других сухопутных преступников, говорящих по-итальянски. Мусульмане и итальянцы все откровенно пиратского вида, греки и негры могли бы сойти за мирное население. Двое швейцарцев. Из перечисленных все сколько-то раненые, но до завтра доживут. В принципе, они все не возражали поднять что угодно, за исключением весел и парусов. Восьмерых тяжелораненых Джованни опрашивать не стал. Не жильцы. Гребцы посчитали так же, отобрали у доктора и добили и этих раненых и скинули тела в море.
Наблюдая за тем, как победители собирают трофеи, Джованни вспомнил то обстоятельство, которое на стадии «планирования» все забыли. На тунисских и османских галерах такое же этническое разнообразие, но там рядом с черными рабами прикованы к скамьям несправедливо обиженные добрые христиане, солдаты и матросы военных и торговых флотов. Хоть сразу на паруса, с молитвой и благодарностью. На венецианских галерах гребут не рабы в цепях, а честно оплачиваемые члены экипажа. А на генуэзских галерах к скамьям прикованы или пленные нехристи, или любезно предоставленные сухопутными властями душегубы и беззаконники. Или тот контингент со скамей на захваченных мусульманских судах, который по мнению победителя не является добрыми католиками, в связи с чем не заслуживает свободы. Или негры с рынков рабов.
Мусульмане и итальянцы сразу сбились в две тихо ненавидящие друг друга банды и уже вовсю ругались из-за добычи и из-за того, кто кого и как добил.
Греки вроде бы болтали и бездельничали, шарахаясь от обоих банд, но оба уже переоделись в трофейное и обзавелись поясами с оружием и кошельками.
Швейцарцы, похоже, исповедались Тодту.
Двое черных сидели на палубе и ели глазами Тодта, дожидаясь, когда он закончит со своими. Один из них держал в руках посох-древко.
Русский ходил по палубе и копался в трофеях, спокойно вынимая оружие и одежду даже и из рук обеих банд. «Как лев среди гиен», - подумал Джованни. По осанке русский походил на Фредерика или даже Максимилиана. Не как человек, который привык гнуть спину, и не как человек, который привык сгибать хотя бы шею.
Камбуз на галере это вовсе не помещение под палубой. Какой может быть под палубой открытый огонь? Да и на палубе печки и костры не очень уместны. Волны, качка и все такое. Тем не менее, совсем без горячей пищи экипаж не оставался. Особенно на стоянке в порту. Пока погода позволяет, кок с божьей помощью готовит горячее. Как начнет качать, кок нарежет отмоченной солонины и хлеба. И раздаст по яблочку. Средиземноморский каботаж все-таки не переход через океан и не полярная экспедиция. Большую часть года каких-нибудь фруктов или овощей можно купить в каждом порту, и запаса на неделю обычно хватает до следующего очага цивилизации.
Железный поддон, засыпанный песком. На нем дрова, над дровами котел. Конечно, не огромный котел на весь экипаж сразу, а поменьше, чтобы человек на тридцать-сорок раздать и снова заполнить чем Бог послал.
Увлекшись добиванием раненых, гребцы забыли про голод, но надолго про пустое брюхо не забудешь. Выжившие столпились у котла с потухшим огнем. Суровый араб зачерпнул ложкой варево, попробовал. В этот день Бог послал перекашу-недосуп из гороха на мясном бульоне.
- Эй, хорош из котла хлебать! – возмутился один из итальянцев, - В миску сложи и жри!
- А? – переспросил араб с набитым ртом.
- Нехристь, чтоб те лопнуть! В миску положи, говорю!
- Иншалла! – араб, по-видимому, недавно попал на «Пегас» и еще не понимал языка христиан.
Старший грек подошел к котлу с мисками и черпаком и щедро положил всем пищи, зачерпывая побольше гущи и сливая лишний бульон о край котла. Тут столько сварено, что всем хватит и еще останется.
Младший грек в это время откопал где-то мешок со свежим хлебом, этим утром испеченным в Генуе, и щедро нарезал толстых ломтей. Подходи и бери сколько хочешь.
Разобравшись с матросом и доктором, Фредерик взял за локоть пассажира-генуэзца и отвел в сторону.
Тарди с первого взгляда понял, что имеет дело не с генуэзцем и не с савойским рыцарем. Светлые волосы и голубые глаза. Короткие штаны с разрезами по этой варварской северной моде.
По первым словам Фредерика Тарди распознал тот же акцент, что и у Максимилиана де Круа, который вернулся в Геную с непонятными целями. Значит, этот паренек – тот самый Фредерик, который только что женился на сестричке Кармине. Получается, у королевского золота была дополнительная, невидимая, линия защиты. Де Вьенн всех перехитрил. Разыграл ссору, дуэль, заключение и побег. Сам уехал из Генуи, притворившись, что поверил в украденное де Тромпером золото. И ему на смену появляется этот де Круа, который якобы с де Вьенном поссорился и не при делах. Интересно, Антонио Кокки, у которого отлеживался после дуэли де Вьенн, тоже работал на французов? Скорее всего. Не случайно же он оказался в нужное время в нужном месте.
Тогда кораблик с курьером вместо всей королевской рати имеет некоторое разумное объяснение. Молодой рыцарь слишком верил в магическую силу «именем короля» и не просчитал вариант, где капитан «Пегаса» - сообщник похитителей золота.
- Могу я быть Вам чем-то полезен? – спросил Тарди.
- Вы сопровождали груз? – почти утвердительно сказал Фредерик.
- Да.
- Я его принимаю. Согласно сопроводительным документам. И хочу пересчитать до последнего ящика и бочонка.
Тарди честно показал Фредерику ящики и бочонки. И свою бумагу, где он отмечал их все у Абрама и на погрузке в трюм. И незаколоченный бочонок, из которого Лука рассчитался с возчиками.
Поскольку Тарди вез не свои, а краденые деньги, он успел, пока Фредерик проводил инвентаризацию, составить новый план. Не так уж важно, с кем делиться добычей. С Лисом или с этим симпатичным и неиспорченным молодым человеком.
- Мессир, у меня к Вам есть предложение удивительной щедрости, - начал Тарди.
- Предлагаете долю в добыче, которая сейчас уже моя, а Вам по праву никогда и не принадлежала? – спросил Фредерик.
- Предлагаю не долю, а всю добычу. И не королю, а лично Вам, - Тарди никак не мог представить, что оруженосец – пират и вор. Очевидно, он служит Его Величеству или королеве-матери, а задачу получил от кого-то постарше.
- На что Вы намекаете?
- Просто заберите все себе. Курс на Ливорно, а дальше я договорюсь за скромное вознаграждение. Золото ляжет в надежное место и обеспечит Вам и Вашим потомкам пожизненную ренту. Скромный оруженосец исчезнет, как будто утонет вместе с «Пегасом». На его месте появится молодой аристократ из уважаемой сиенской семьи...
- Очень интересно, - Фредерик развернулся и пошел из трюма обратно в каюту. Тарди поспешил за ним.
Фредерик открыл окно, которое в то время еще не стало иллюминатором, и повернулся к собеседнику.
- Я никогда, ни за какое золото не откажусь от своего честного имени и не предам свою семью, - жестко сказал Фредерик, - Может быть, я не заплачу кредиторам или шлюхам. Может быть, обману наемников. Может быть, ослушаюсь короля или императора, или даже поменяю одного на другого. Начну личную войну с епископом или с городом. Возглавлю крестьянский бунт. Совершу множество разных грехов. Но я никогда не буду убегать и прятаться! Если мне вдруг захочется забрать себе чье-то золото, я заберу его и положу у себя в замке, а кто не согласен, пусть придет и возьмет!
- Не будьте как… - начал Тарди и запнулся, пытаясь подобрать достаточно убедительное сравнение для человека немного другой культуры.
- Как дядя Гёц? – усмехнулся Фредерик, - Все так говорят. А я говорю, что буду!
С этим словами Фредерик ударил Тарди кинжалом в сердце, подхватил падающее тело и вытолкнул в окно.
Глава 23. 11 декабря. Кто может остановить Рыцаря Королевы.
В предыдущих сериях: