юбливают и демонстративно продолжают бриться начисто. Подданные императора же, как брились в подражание Максимилиану Первому, так и бреются в подражание молодому Карлу Пятому Испанскому.
Покойный Маркус запрещал Марте смотреть в глаза мужчинам. Говорил, что это слишком вызывающе и неприлично. Как трясти сиськами и крутить задницей. Говорил, что у нее слишком красивые глаза, которые у любого мужчины, кроме мужа, вызывают нездоровое возбуждение. А у мужа здоровое. Впрочем, мужчины не то, чтобы умышленно избегали смотреть ей в глаза, а их взгляды постоянно как-то сами по себе спускались ниже.
- Какие отношения у нас с тобой? – спросила Марта, - Деловые или дружеские?
- С того момента, как мы сражались плечом к плечу, наши деловые отношения поднялись на ступеньку и превратились в дружеские, - ответил Кокки.
- То есть, дружеские отношения крепче, чем деловые?
- Конечно!
- Нам следует как-то консумировать этот факт? – намекнула Марта.
- Если бы каждую сделку надо было консумировать как брак, Генуя бы превратилась в сплошной притон, - Кокки пошутил, но не подыграл.
- Ага. Сделки от тысячи дукатов консумировались бы в присутствии нотария, а от десяти тысяч в присутствии члена городского совета.
Кокки рассмеялся и продолжил свою мысль.
- Дружеские отношения крепче деловых только между мужчинами. Если говорить о деловых отношениях с дамами, то они могут держаться десятилетиями. Хотя дружеские отношения с ними же выходят на тонкую грань, где с одной стороны они могут подняться до романтических, а с другой -обрушиться и не вернуться даже к деловым.
- И куда мы выберем подтолкнуть их? – еще более явно намекнула Марта.
Кокки задумался над ответом. Марта даже собралась было обидеться на случай, если он скажет, что она не в его вкусе. Или придумает какую-нибудь глупость, чтобы не сказать прямо.
- В сторону романтических, - хрипло ответил Кокки.
- Ты сомневался? – недовольно спросила Марта, - Или никогда раньше не думал об этом?
- В прошлый твой визит мне почему-то показалось, что твое сердце занято. А сейчас ты приехала как вдова в трауре.
- Господи! Это просто легенда. И мое сердце сейчас свободно как никогда.
- Тогда идем наверх.
Когда гостеприимный хозяин с дамой поднимался к себе в спальню, никто не махал шляпами вслед и не отпускал глупых шуточек как выпившие южане непременно сделали бы, когда кто-то из своих недвусмысленно встает и уходит с женщиной в разгар застолья. Это серьезный такой показатель уважения.
Марта оглянулась и поняла, что в этой спальне не было ни дверей, ни даже стен. Это просто открытый балкон, надстроенный над фехтовальным залом. Сюда можно свободно пройти по лестнице, а с одной стороны вместо стены перила и занавеска.
- Ты стесняешься? – спросил Кокки, - Никто не зайдет.
Марта вспомнила походную жизнь и ночи с Маркусом в шатре или под тентом фургона, где от посторонних их отделял один слой ткани с дырками и занавеска вместо двери с замком.
Внизу уже послышались женские голоса и бодрые звуки трубы и барабана.
- Снимай уже это дурацкое платье, эти вязаные чулки и все остальное, - Кокки уже сидел на краю постели и развязывал дублет.
- Тут холодно. Прямо все-все снимать?
- Можешь оставить шляпку.
Музыканты заиграли «Зеленые рукава», и компания за столом подхватила жизнерадостным хором.
Утром Марта и Антонио задержались в постели под теплым одеялом. Учение сами закончили застолье, рассчитались со всеми за все и разошлись, не забыв никого под столом. Солнце успело несколько раз перепрятаться за тучу повыше, когда любовники спустились вниз.
Щедрые южане заказали еды и выпивки с запасом, и они неспешно позавтракали. Потом пришел Петер Грубер. Его любезно пригласили за стол.
- Петер, ты можешь взять тысячу сто дукатов из тех средств, которые я перевела сюда на расходы, и раздать хорошим людям по списку Антонио? – попросила Марта.
- Могу. Лично или посыльными?
- Просто посыльными. И еще четыреста я сейчас добавлю монетой, - сказал Кокки, протягивая список. По сто дукатов семьям погибших, остальное поровну между выжившими. Сказать, что я стою дороже, чем меня оценил Лис Маттео.
- Хорошо. Сегодня же распоряжусь. Но я зашел не за этим.
- А за чем? – спросила Марта.
- Не знаю, огорчу, я вас или нет, - начал Петер, - Но все обязательства все еще в силе.
- Что случилось? – спросил Кокки.
- Один патриот Генуи сообщает, что Лис Маттео не удержал золото даже сутки. Золото погрузили на галиот, который должен был забрать Лиса в Портофино. Лис попался в руки французам в Портофино, рассказал про галиот, не выдержал пыток и умер. По последним данным, галиот был захвачен, выброшен на мель и разбит. Золото теперь в руках не у Лиса, а у неизвестно кого, и Рыцарь Королевы намерен его вернуть. Утром он с большим отрядом выехал в Аренцано, чтобы взять след от обломков галиота.
- Нам снова нужны люди, - сказала Марта, - Вдвоем ничего не сделать.
- Вчера у вас не было недостатка в людях, - ответил Петер.
- Сегодня есть, - грустно сказал Кокки, - Кто ранен, кто убит. Трое живы-здоровы, но они не лучшие кандидаты для такого дела. Тем же, кто не пришел, я не уверен, что могу доверять. Не знаю, не слышали они или не захотели.
- Наемники?
- Не хотел бы я нанимать тех, кто только вчера хотел меня зарезать, нападая сотней на одного.
Кокки прошелся от стены к стене.
- И так я сильно рискую. Мы с братвой договорились, что я отойду от дел. Имелось в виду, что я не буду далее заниматься установлением справедливости, но подразумевалось, что я тем более не буду заниматься убийствами и грабежами.
- Французские оккупанты вне местных раскладов, - возразил Петер.
- Мне нужен ты, - Кокки остановился и ткнул пальцем в Петера, - И еще один-двое надежных парней. Фехтовальщиков и стрелков.
- У тебя есть план? – спросила Марта.
- Да. Ты сказал «галиот»?
- Галиот, - подтвердил Петер, - Генуэзский «Пегас».
- Кто-то захватил корабль и высадился у Аренцано? Именно высадился на сушу, а не перегрузил золото на свое корыто?
- Если перегрузил и ушел морем, то его уже и след простыл. Поэтому Рыцарь Королевы хочет надеяться, что высадился на суше, и его еще можно догнать. Меня бы отлично устроило, если бы неизвестный вор ушел морем, но версию с сушей обязательно следует отработать.
Кокки кивнул.
- Вдесятером захватить галиот нельзя, - сказал он, - И в двадцать человек нельзя. Если они идут по суше, то у них обоз или из повозок, или из вьючных лошадей. И охрана верхом. Пара десятков отчаянных парней. Их тех, кто выжил после абордажа. Корабельных солдат, пиратов или вроде того. Без боя они не сдадутся. И с боем не сдадутся, потому что выжившие пойдут в лучшем случае на виселицу, если не на четвертование или в кипящее масло или другую жестокую казнь. У Рыцаря Королевы, скорее всего, отряд больше. И сам он стоит половины отряда. Но, даю руку на отсечение, их встретят достойные противники.
Пока фехтмейстер рассказывал план, он снова начал ходить от стены к стене.
- Кто бы ни победил, получится пиррова победа. А мы атакуем выживших сразу после боя или устроим засаду на марше. Я возьму арбалет, Марта аркебузу и остальные кто во что горазд. Первым залпом уберем четверых, в том числе обязательно рыцаря. Потом кавалеры идут в атаку, дама прикрывает огнем.
- А если у победителя останется слишком много сил? – спросил Петер.
- Тогда делаем четыре выстрела в рыцаря или атамана, отступаем и ждем. Сложно поделить три тысячи фунтов золота, чтобы никого в процессе не зарезать. В самом нереальном случае, если это не банда, а братство и люди чести, и не передерутся между собой, они все равно оставят часть людей, чтобы охранять золото и побегут за нами не все сразу.
- А если их все равно придется против нас слишком много?
- Поэтому нам обязательно нужен ты. Чтобы засвидетельствовал, что мы сделали что могли, но их было слишком много. Или чтобы поменял планы по ситуации. Это твое право как заказчика, а не мое, как исполнителя.
- Справедливо. Сколько еще надо людей?
- Хватит еще одного. Если есть больше, давай больше. У тебя есть?
- У меня никого. Берем первого, кто согласится?
- Да. Но кому попало не предлагаем.
Кокки снова прошелся туда-сюда. Теперь он мысленно составлял список, к кому стоит обращаться. Марта устроилась поудобнее и задумалась о своем, о женском. Петер на всякий случай выложил на стол карту и прижал ее по углам посудой.
В дверь постучали.
- Входите, не заперто! – крикнул Кокки.
Вошел Симон, ученик алхимика.
- Рад Вас видеть в добром здравии, учитель, - Симон почтительно поклонился, - Я за расчетом по раненым.
- Взаимно, - Кокки ответил легким наклоном головы, - Как там у них?
- Пятеро раненых средней тяжести. Доехали до университета в добром здравии, с Божьей помощью могут и встать на ноги. Еще троим сделал перевязку и отпустил по домам.
- Благодарю. Марта, дай ему восемь дукатов.
Марта заметно удивилась, но полезла в кошелек и отсчитала восемь хороших, новых, идеально круглых и сверкающих дукатов. Как только что из чеканки.
- Это многовато, учитель, - засмущался Симон.
- У нас есть к тебе небольшое предложение.
- Я работаю на Магистра.
- Предложение о разовой работе на несколько дней. Разве тебе не случалось оставлять Магистра одного на неделю-другую?
Симон пожал плечами. У него бывали и свои дела, да и по делам Магистра он ездил от Марселя до Рима.
- Надо отобрать кучу золота у людей, которые его украли, - Кокки принял молчание за отсутствие отказа, - Это грабители, и у них нет права на это золото ни по законам человеческим, ни по законам Господним.
- Это несколько не мой профиль, - вежливо ответил Симон.
- Но ты бы в принципе мог принять участие, - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Петер.