- Меня зовут Пьетро, - представился встречавший гостью куратор операции от Фуггеров.
Пьетро носил скромный наряд мелкого конторского служащего, но определенно мелким служащим не был. Ботинки сидели на ногах как нарисованные, узкие штаны не отвисали пузырями на коленях, плащ не висел мешком как с чужого плеча, волосы были не обстрижены и не обкорнаны, а причесаны и уложены. И лицо побрито вот прямо с утра пораньше. И осанка чуть ли не рыцарская без намека на какую-нибудь профессиональную сутулость простолюдинов. Но не местный. Руку на отсечение, не итальянец.
- Пьетро? – фыркнула Марта, - Ты скорее Петер или даже Пьер, а может и Питер.
«Пьетро» улыбнулся.
- Петер и есть, в честь отца. Здесь принято произносить имена на местный манер. Люди думают, что важно, в честь какого святого ты носишь имя.
Марта взглянула на руки Петера. Эти руки ни за серп, ни за молот не брались, а вот за перо – регулярно.
- Ты что, писарь?
- Официально да. Младший писарь в генуэзском филиале Фуггеров.
- А на самом деле?
- Писарь с мечом, – Петер гордо провел рукой по поясу, отодвинув просторный плащ. На поясе висел хороший меч с заметно потертой рукоятью.
- С чего начнем?
- С гостиницы и старых знакомых.
Петер снял для дорогой гостьи комнату над овощной лавкой напротив Фуггеров. Комната как комната, с потолка не течет и то хорошо.
- Мы вообще не беспокоимся насчет секретности, легенды и всего такого? – спросила Марта.
- Это и есть легенда, - ответил Петер, - Вдова купца принимает наследство, хранящееся в приличном финансовом учреждении. Мне сказали, Вы знакомы с генуэзским наследственным правом.
Марта вспомнила Франца и заплакала. Петер смутился.
- Я бы не хотел лишний раз напоминать, но не делать же из Вас мать семейства, торговку или девицу на выданье.
- А еще я теперь плачу каждый раз, как смотрюсь в зеркало, - ответила Марта.
- Так и не смотритесь, чего Вы там не видели? – ответил Петер, - Пойдемте, навестим нашего общего друга.
- Содерини?
- Его самого.
- Борец с французской оккупацией работает на имперских захватчиков?
- Конечно. Борцы за свободу всегда готовы хоть дьявола призвать, лишь бы потеснить сегодняшних оккупантов.
- Потеснить?
- Не исключено, что силы, призванные для борьбы с оккупантами, будут сидеть рядом с ними на шее у патриотов.
Долго идти не пришлось, Генуя внутри старых стен весьма невелика.
- Мастерская на другой улице, - напомнила Марта.
- Я стараюсь, чтобы нас с ним пореже видели вместе. Мне не по карману изображать из себя постоянного покупателя. Последний раз мы виделись утром после Ваших военных действий. Тогда народ валом повалил за оружием, и я пришел от Фуггеров, поговорить о кредите на развитие производства.
Петер завел Марту во двор, достал замысловатый ключ и открыл дверь, как оказалось, ведущую в подвал. За дверью в нише нашелся подсвечник, огниво и трут.
- Ого! – За поворотом Марта не выдержала. Под низким сводчатым потолком длинного коридора расположился склад оружия человек на сто, а то и на двести. Ближе к выходу откровенно дешевые алебарды. За ними арбалеты, хранившиеся по правилам, без тетивы. Связки болтов. Пустая стойка для аркебуз, на которой светлым отпечатались следы от долго стоявшего оружия. Тронутые ржавчиной мечи. Бочонки с порохом. На верхнем лежит лист бумаги с надписью «Свечи не ставить».
Дальше от тайного входа и ближе к мастерской началось царство заготовок. Сохнущая древесина, как досками, так и готовыми ложами. Сохнущие ложи после пропитки маслом. Рукояти для мечей. Клинки. Стволы.
У лестницы наверх стоял сундук на колесиках. Стоял криво и поперек прохода.
- Что это? – спросила Марта.
- Сундук на колесиках, - ответил Петер.
- Зачем он тут?
Петер попробовал открыть крышку. Крышка не открылась. Он пошарил руками по бокам сундука и щелкнул замочками.
- Готово!
Стенки и крышка сундука сложились вниз. На Марту уставились сорок коротких стволов в пяти рядах по восемь. Запальные отверстия соединялись глубокими открытыми желобками. Каждый ряд стволов стрелял от своего фитиля, закрепленного справа. Весь агрегат можно было поворачивать на колесиках, держась за ручки.
- Почему мастер не взял эту штуку с собой? – удивилась Марта.
Петер приподнял сундук с одного края.
- Не смог поднять по лестнице. Он его собрал в мастерской и как-то спустил. А вот поднять в одиночку уже не осилил. Похоже, торопился, а то бы что-нибудь придумал.
Петер поднялся, посмотрел в щелочку и вздрогнул.
- Пованивает тут. И никого нет внутри.
Он аккуратно открыл дверь и вошел с мечом в руке. Марта отметила, что у меча не только потертая рукоять, но и клинок с зазубринами, хотя и недавно заточенный.
В мастерской никого. На верстаках инструменты и заготовки.
В лавке никого. Через неплотно закрытые ставни пробивается солнечный свет.
На каменном полу пятна. Как от крови. На входной двери кровавое пятно, и в середине пятна след от застрявшей в доске пули.
На стенах лавки пусто. Никакого оружия. Совсем никакого.
В прилавке открыт выдвижной ящик. Денег нет.
Петер подцепил дно ящика и вытащил счетную книгу. Последние записи сделаны утром четвертого декабря. Генуэзцы массово покупали оружие. Потому и в стойках с простыми аркебузами в подвале столько пустых мест.
В соседнем ящике надкушенный кусок хлеба и покрывшийся плесенью кусок сыра.
- Сдается мне, наш друг покинул это место не по своей воле и сам того не ожидая, - сказал Петер, - В жизни не видел у него объедков по углам.
- Многовато крови для одного человека, - сказала Марта.
- Первый у двери, второй и третий напротив прилавка, и вот эти пятна в нижней части двери и у порога как-то далековато от всех троих, - посчитал Пьетро.
- Кто это? Французы?
- Нет, - уверенно ответил Петер, - Это не французы и не люди дожа. Те, кто стоит на страже закона и порядка, взяли бы счетную книгу. Бунт, заговор, да хоть оккупация, но балансы должны сходиться.
Петер повертел в руках счетную книгу. В поясную сумочку она не влезала. Положил на прилавок.
- Возьму с собой. Пусть книгодержатели разберутся, кто кому теперь сколько должен, и что осталось наследникам.
- Утром четвертого? – переспросила Марта, - Быстро они. А на меня у Кокки напали четвертого днем. Это те же самые?
- У Кокки? – удивился Петер, - Он же отошел от дел. И многие дела свечку поставили, когда он от них отошел.
- За мое дело он взялся.
- Дорого обошлось, если не секрет?
- Двести шестьдесят два дуката.
- Сколько? – Петер замер с широко открытыми глазами, - Он тоже участвовал у таможни?
- Много. Нет, он спас меня от Лиса Маттео.
- Н-да, - Петер вдохнул и выдохнул.
- Кстати, кто такой Лис Маттео?
- Наемник-браво. Из приличных. Не из тех, что грабят лавки, и не из тех, что берут с лавочников деньги за то, чтобы них не грабить. Его нанимают для сопровождения людей и грузов по суше, или телохранителем на короткое время, или убийцей, если надо убить кого-то, кто ходит с охраной.
- Ты его знаешь?
- Ну как… - Петер пожал плечами, - Пару лет назад он брал контракт у нас. Охранял самого Антона Фуггера. Неделю ходили за ним вчетвером, - сам Лис и трое с ним: весельчак, высокий и ангелочек. Никто не напал, герр Антон уехал, мы расплатились.
- Лис мог бы это сделать?
- Да. Содерини платил Портовым. Мог не платить. У него есть клиенты, которых просто попросить, и Портовые отстанут. Тот же Лис, или Кокки. Или Тарди. Да у него даже Адорно арбалеты покупал. Но он платил, чтобы быть как все. Чтобы соседи не считали, что он особенный. Портовые его уважали, брали совсем мало, просто для порядка.
- Для порядка? Они бы взяли счетную книгу, если бы убили оружейника?
- Конечно. Они всегда берут счетные книги в таких случаях. Балансы должны сходиться.
- А Лис?
- Лис бы не взял. Вообще, он должен был объясниться с Портовыми, и уже от Портовых пришел бы человек за книгой.
- То есть, это не Лис?
- Или Лис, но он скрывает свое участие. Нельзя просто взять и убить такого, как Содерини. Я поговорю с людьми.
- Кстати, о людях. Мы с тобой вдвоем ничего не сделаем, даже если узнаем, где этот обоз с серебром.
- Конечно. И атаковать обоз силами писарей представительства Фуггеров мы не планировали. Когда я сегодня утром узнал, что надо будет сделать, я подумал, что Содерини поможет нам нанести еще один удар по французским оккупантам. С его помощью мы бы вышли на «Патриотов» и сдали им этот обоз. Набежало бы человек сто с оружием, отбили бы у охраны хоть один ящик и раскололи его об мостовую. Дальше дело доделает толпа, которую никому не сдержать.
- Мы можем выйти на «Патриотов» без Содерини?
- Нет. То есть, можем, но нас сразу сдадут властям. Мы не генуэзцы, и, если за нас не поручится уважаемый человек, нам не будут доверять.
- Кокки достаточно уважаемый?
- Я же говорил, что он отошел от дел. И дорого берет, - не задумываясь, ответил Петер. Потом задумался и добавил, - Да и к властям лояльно относится.
В школе фехтования Кокки возобновились занятия. Учитель немного прихрамывал, поэтому подавал команды, сидя за столом. Напротив него на этот раз сидел человек в очках. Слухи о том, что Антонио Кокки спас больного французского рыцаря от Лиса Маттео, растеклись по Генуе, и дела, от которых Кокки когда-то отошел, сбегались к нему, чтобы выразить свое почтение и убедиться, что он не вернется.
Марта и Петер подождали, пока занятие закончится, уйдет гость в очках и уйдут все ученики, включая неутомимого Спинолу с двумя телохранителями.
- Сеньор Кокки? – поздоровался Петер.
- К Вашим услугам. С кем имею честь? – церемонно ответил Кокки, бросив беглый взгляд на лицо посетителя, потом внимательный на подвес и рукоять меча, потом снова на лицо.
По этим взглядам и по последовавшей за ними очень уважительной приветственной фразе Марта поняла, что Петер на самом деле не столько писарь с мечом, сколько меч с писарем.