- Пьетро Фуггер, - представился писарь, - Представляю интересы уважаемой Марии Пескатори.
Марта скромно поклонилась.
- Ты Фуггер? – тут же удивленно переспросила она, - Потомок Якова Богатого?
Петер и Кокки рассмеялись. Марта от удивления забыла, что надо сутулиться. Кокки, который только что смотрел как бы в никуда и сразу везде, сосредоточил взгляд на ней, не забыв посмотреть в глаза. Узнал. Не подал вида.
Петер объяснил.
- В Генуе мелких иностранных служащих, которые не заработали собственной репутации, называют по имени, переделанному на местный лад, а прозвище дают по фамилии владельца конторы. Я Петер Грубер, но многие зовут меня Пьетро Фуггер, а у соседей работает Луиджи Гуаданьи, который на самом деле Людовик Форжерон.
- Рад буду принять вас в моей скромной обители, - фехтмейстер пропустил гостей в зал и закрыл за ними дверь на засов, - Садитесь на стулья у стены, они поудобнее. Вина, хлеба, фруктов?
На столе стояла корзинка со свежим хлебом и яблоками.
- У нас есть предложение, от которого сложно отказаться, - сразу начала Марта.
- Сеньор знает о предыдущем предложении? – спросил Кокки.
Петер кивнул.
- Это будет минимум в десять раз более выгодное, - сказала Марта.
- Насколько большую услугу я могу вам оказать? – задал Кокки свой обычный вопрос.
- Есть некоторая сумма денег в золотой и серебряной монете, которая должна исчезнуть в произвольном направлении, лишь бы не попасть к королю или королеве Франции. И вообще к французам или их союзникам.
- Не идет ли речь о тех деньгах, которые искал некий де Лаваль? – спросил Кокки, - О средствах, выделенных на оборону Милана, которые забрал рыцарь королевы, имя которого до сих пор неизвестно?
- О них, - подтвердила Марта, - Что, вся Генуя знает?
- Конечно, - ответил Кокки, - Вы не представляете, какой шум поднялся. Менялы с площади Банки на уши встали. Каждый был готов перевести эти средства куда угодно через свою контору. Нанимали мальчишек, чтобы те мелом писали на стенах «Рыцарь Королевы – иди к Гильермо на площадь Банки» или «Лучший узанс у Пацци – специальное предложение для крупных сумм».
- Потом все затихло, - сказал Петер, - Рыцарь королевы не пришел ни к кому. И даже Банк ничего никуда не переводил. Просто выдал ему монету, отсчитанную и упакованную для короля. Неделю назад приезжал французский финансовый контролер. Ходил в Банк. Ходил к дожу. Три раза. Люди говорят, что дож устроил встречу с Рыцарем королевы, и финансовый контролер уехал. В Рим.
- Стоп, - Кокки поднял руку, - То есть, Рыцарь королевы все еще в Генуе, и деньги все еще у него?
- Да, - сказала Марта.
- Включая двести тысяч серебром? Это же целый караван!
- Вам до сих пор не приходилось грабить караваны?
Марта не знала, что серебро короля уже превратилось в золото королевы. Фредерик узнал это от Габриэля только на допросе со свечой и рассказал только дяде Максимилиану.
Кокки встал. Походил туда-сюда.
- Вы задали последний вопрос как будто риторический. Но на самом деле не приходилось. Обычно я был на стороне караванов. И какие здесь могут быть караваны? Неужели он так и не пойдет на площадь Банки, а поведет обоз в Марсель сушей? Между Генуей и Марселем нет пути безопаснее морского. Или Вы имеете в виду караван в Савой? Или во Флоренцию, Сиену? Вы знаете, куда он поведет караван, если это не площадь Банки? А если Банки, то чего он ждет уже третью неделю? Армию Колонны?
- Мы тут подумали, - ответила Марта, - И решили, что он где-то тут сидит на деньгах и ждет как раз этот самый караван. Или большой отряд для сопровождения по суше, или какой-то известный ему корабль, чтобы уехать морем. Известно, что рыцарь приехал налегке, у него нет людей для сопровождения больших грузов.
- Тогда чем я могу помочь?
- Надо будет атаковать на улицах Генуи. С привлечением нескольких десятков браво, чтобы остановить караван и связать боем охрану. Серебро оставим на разграбление местному населению. Все золото, которое сможем унести, будет поделено между исполнителями.
- Смело. Так еще никто не делал. Вы понимаете, что такая акция подорвет доверие к Генуе как к безопасному месту торговли золотом и серебром? Всем участникам придется бежать отсюда как можно дальше.
- Когда первый солдат Колонны выйдет из Милана, будет уже неважно, - ответила Марта.
- Он не выйдет раньше, чем изберут Папу, - парировал Кокки.
- Но Вы беретесь? – спросил Петер.
- Я правильно понимаю, что ваша задача – сделать так, чтобы ничего не получили французы, а себе вы ничего не возьмете?
- Мы возьмем равную долю, - ответила Марта, - Делим все поровну на всех участников.
Кокки снова прошелся по залу, заложив руки за спину.
- Знаете, я коренной генуэзец и честный человек. Мне бы в голову не пришло ни за какие деньги грабить кого-то из местных, от старших семей до последнего нищего. Предложи вы ограбить любого генуэзца, любую семью, менялу, банк, капитана, я бы с негодованием отказался. С немного меньшим негодованием я бы отказался грабить и миланцев, и флорентинцев и даже венецианцев. Даже английского или испанского короля я бы грабить не стал, хотя что мне до них. Да и простого француза, будь он рыцарь или купец, грабить бы не стал. Но уесть самого короля Франции напрямую или через королеву-мать очень заманчиво. С его стороны было крайне невежливо брать город приступом, когда мы выбрали народного дожа. Если он думает, что мы его простили, или что ему не нужно наше прощение, он сильно ошибается.
Кокки вернулся к столу.
- Дайте мне яблоко.
Марта взяла из корзинки на столе яблоко и протянула его фехтмейстеру.
- Это величайший соблазн со времен Адама и Евы. Нас проклянут и выгонят из Генуи. Но мы войдем в историю. Я согласен.
Кокки театрально откусил кусок.
- А я, надо полагать, Змий? – спросил Петер.
- Да, - ответил Кокки, - И ты в любом случае проиграешь.
Глава 6. 8 декабря. Как не взять в долю полгорода.
В предыдущих сериях:
Советник Тарди, который только что передал все золото Рыцарю Королевы, впал в немилость у работодателя и официально считается мертвым. С того света его вытащил разбойник Лис Маттео. Тарди предложил Лису украсть золото у французов. Задача очень сложная, но у Тарди явно какие-то козыри в рукаве.
Тарди и Лис утром в четверг сняли комнату неподалеку от Сан-Джованни-ди-Пре. Тарди весь день вообще не выходил на улицу, раздумывая над планом. Лис и Ангелочек изучали местность.
- Объясните, Альфонсо, почему Вас списали именно таким образом? – спросил Лис за ужином, - Зачем весь этот спектакль с Иль Эсперто и все такое?
- Это как раз несложно, - ответил Тарди, - Консильери не может исчезнуть и не может быть убит неизвестно кем. Это бросает тень на Банк и на все особо пакостные дела, которые я курировал. Можно обвинить в моей смерти кого-то из заведомо непричастных, но это довольно рискованно. Они ведь могут поднять шум, доказать непричастность и потребовать извинений, тогда Банк останется в дураках.
- Но они ведь не верили в существование Иль Эсперто?
- В Банке и сейчас не верят. Но многие в Генуе знают, что я действительно считал его серьезным противником. Никто, думаю, не удивился, что тот, с кем я боролся, нанес ответный удар. Банк признает, что был немного неправ, и спишет мою смерть на того, кто не сможет оправдаться, потому что даже имя Иль Эсперто придумал ему я.
- Но разве это не будет принято за слабость? – спросил Лис.
- Поскольку меня больше нет, никто не скажет, что Иль Эсперто еще что-то сделал, даже если он и сделает. Поэтому Банк намекнет, что он исчез, потому что Банк принял меры в ответ на мою смерть. Никто не докажет обратного. Это все слишком просто и очевидно.
- Но зачем вообще понадобилось Вас убивать? – спросил Ангелочек, - Нельзя было просто отправить в отставку?
- Мой наставник, - ответил Тарди, - Сам ушел в отставку, когда почувствовал, что не справляется. И еще немало лет я заходил к нему посоветоваться. Жаль, что я не посмотрел на себя их глазами. По каждому отдельно взятому делу последних недель я, если и не справился наилучшим образом, то все-таки не совсем провалился. С моей точки зрения. А они подумали, что консильери сходит с ума, не владеет ситуацией, не справляется с вообще всеми пакостными делами, но считает себя правым, не потерявшим квалификации и способным к активным действиям. Менее опасен мертвый советник, чем не вполне разумный советник, обиженный увольнением и с шилом в заднице.
- У всех так, - согласился Лис, - У нас был похожий случай.
- Убили? – спросил Тарди.
- Сначала не убили, а потом пришлось повертеться. Но добили, конечно.
- Лучше расскажите мне, как вы сходили посмотреть на французов, - Тарди свернул лирические отступления и перешел к делу.
- Человек семь сидят у Абрама, - начал доклад Лис, - Абрам отправил семью к родственникам и остался один с французами. Рыцари сами у него не живут, потому что брезгуют. У них есть два помощника, тиролец и венецианец. Солдаты, которые сидят у Абрама, меняются два раза, утром и вечером. Рыцарь заглядывает внутрь, проверяет золото. Утром со сменой караула зашел тиролец, ночь сидел венецианец. Кроме смены караула ворота не открываются вообще, ни днем, ни ночью. На окнах закрыты жалюзи, говорят, что заколочены. Крепость.
- Правильно, - подтвердил Тарди, - Так и должно быть.
- Рыцари с прислугой живут в доме на третьей линии, по диагонали через улицу. Джованьоли – добрый католик, и у него есть очень хорошие гостевые комнаты даже с отдельным входом. Десятка три или четыре солдат расквартированы на двух складах напротив Абрама и в том, что справа. D остальном на третьей линии идет обычная работа. Погрузка, разгрузка и все такое. Солдаты свободно ходят по улице. Следят, чтобы не заходили подозрительные. На ночь выставляют часовых на улице. Местные говорят, что часовые честно ходят туда-сюда с фонарем и не спят. Старшим у солдат сержант Гийом. Француз, но по-нашему хорошо понимает. Солдаты его уважают и побаиваются.