Первоначальный успех внешнеполитической активности, которую развил новый эмир Катара в регионе, объясняется двумя факторами: экономическим потенциалом Катара, приобретенным за счет энергетических активов, и колоссальным пропагандистским ресурсом (телекомпания «Аль-Джазира»). Основой экономического благополучия Катара являются его огромные энергетические ресурсы, которыми катарская элита, надо отдать ей должное, сумела грамотно распорядиться. Катарские запасы нефти оцениваются в 25,9 миллиардов баррелей. Ежесуточная добыча нефти оценивается в 1 миллион 869 тысяч баррелей (2,1 % от мировой добычи)[187].
Однако гораздо больший доход Катару приносит природный газ. Доказанные запасы газа Катара, по информации British Petroleum Statistical Review, составляют 25,46 триллиона кубометров. По данным показателям Катар занимает третье место в мире после России и Ирана (14–15 % мировых запасов). Большая часть катарского газа сосредоточена на Северном шельфовом месторождении, называемом также «Северным куполом», запасы которого оцениваются в 8-10 триллионов кубометров. В географическом плане Северное месторождение является продолжением иранского газового месторождения «Южный Парс». Кроме того, значительные запасы природного газа (как в чистом виде, так и смешанного с нефтью) имеются на месторождении Духан, а также месторождениях Идд аль-Шаджи, Бул-Ханин, Эль-Риян, Мудан Махзам. В 2010 г. добыча природного газа в Катаре, по данным компании BP, составила 76,6 миллиардов кубометров[188].
В последние годы наблюдается активная прогрессирующая динамика добычи природного газа в Катаре. По оценкам Международного энергетического агентства, добыча газа в Катаре будет ежегодно увеличиваться на 8 %. Если в настоящее время Катар добывает 25 % всего природного газа на Ближнем Востоке, то к 2030 г. его доля должна вырасти до 30 %. В столице Катара Дохе расположена штаб-квартира Федерации стран-экспортеров газа (ФСЭГ). 11 июня 2018 г. министр нефти Катара Мухаммед аль-Сада объявил о планах своего правительства увеличить экспорт СПГ с 70 до 100 миллионов тонн в год[189].
На катарском рынке природного газа преобладает сегмент сжиженного природного газа (СПГ). Правительство страны связывает экономическое развитие именно с проектами по СПГ, так как этот рынок в последнее время является наиболее привлекательным для иностранных инвесторов. Основными импортерами катарского сжиженного газа являются Япония, Южная Корея, Китай, США, Мексика, Индия, Бельгия, Испания. Бурный экономический рост и выгоды от продажи энергоносителей привели к тому, что ВВП на душу населения в Катаре в 2010 г. составил, по оценкам МВФ, 76 109 долларов[190].
Естественно, что такими доходами необходимо хорошо распорядиться. Понимая исчерпаемость природных ресурсов, правящая семья старается осуществлять выгодные инвестиции за рубежом. Согласно информации французского журнала Canard enchaine, эмир Катара и его супруга вложили немалые капиталы в приобретение элитной недвижимости в Париже. Представители правящей семьи Катара финансируют велогонки Tour de France и владеют известным футбольным клубом PSG. В их собственности находится медийная компания Lagardere, контролирующая ряд влиятельных французских газет и журналов. КУИ активно вкладывает капиталы во французские компании, связанные с инфраструктурой и строительством. К ним относятся фирмы Veolia de Suez и Vinci. В крупной французской строительной компании EADS катарцы имеют 6 % акций. Что касается элитной недвижимости, то эмиру Катара принадлежит в Париже дворец площадью 4 тысячи квадратных метров в Марн-ля-Кокетт, отель Hevreux, практически вся недвижимость на Вандомской площади, включая отели Majestique и Royal Monceau. Эмиру принадлежит даже исторический особняк XVII в. Hotel Lambert на острове Сен-Луи, построенный знаменитым французским архитектором Луи Лево. По мнению французских журналистов, именно солидным присутствием катарских финансов в экономике Франции во многом объясняется крепкая дружба эмира с бывшим французским президентом Николя Саркози, проявившаяся в их удивительно слаженных действиях в Ливии[191]. В декабре 2016 г. консорциум в составе компании Glencore и Qatar Investment Authority приобрел 19,5 % акций российского гиганта «Роснефть»[192]. Таким образом, доходы от инвестиций в зарубежную экономику составляют значительную часть катарского бюджета, что позволило американскому исследователю Аллену Фромгерцу назвать Катар государством-рантье[193].
В ходе революционных политических процессов, начавшихся на Ближнем Востоке в 2011 г. и получивших название «арабской весны», Катар выступил в качестве одного из главных промоутеров демократии в странах региона, поддержав борьбу против «диктаторских режимов» в Ливии и в Сирии. В то же время в самом Катаре внутренняя, внешняя и экономическая политика определяется очень узким кругом лицом. При этом даже не все представители правящей семьи аль-Тани (таковых насчитывается 1500 человек) вовлечены в политическую деятельность и могут безбоязненно высказывать свое мнение по тем или иным вопросам. В правление эмира Хамада бен Халифы (1995–2013) в этот круг входили сам эмир, его жена шейха Моза, шейх Хамад бен Джасем (министр иностранных дел в 1992–2013 гг. и премьер-министр в 2007–2013 гг.), а также бывший вице-премьер и министр промышленности и энергетики Абдалла аль-Атыйя[194]. Большая «заслуга» в легитимации власти Хамада принадлежала бывшему премьер-министру, министру иностранных дел Хамаду бен Джасему, родственнику эмира по боковой линии аль-Тани (бен Джасем не может претендовать на власть, так как не принадлежит к основной линии правящей династии), который тогда был главой МИД. До этого высокого поста он дошел невероятно быстро, сделав карьеру, начинавшуюся на посту скромного чиновника Министерства по делам муниципального развития. При этом высшего образования не имеет, хотя в то же время носит звание почетного доктора ряда престижных зарубежных университетов. По мнению осведомленных источников, его главным качеством было умение оперировать неучтенными деньгами, получаемыми при помощи сделок за счет средств государственного Катарского управления инвестиций, во главе которого он стоит[195]. Только за приобретение лондонского универмага «Хэрродз», как утверждают катарские бизнесмены, Хамад бен Джасем заплатил 4 миллиарда долларов из средств государственного Катарского управления инвестиций, 15 % которых составили «откаты», большая часть которых пошла эмиру, а часть – самому премьер-министру. Таких сделок было немало, включая приобретение доли «Сантандер» (бразильского филиала одноименного испанского банка) на очередные 4 миллиарда долларов, мифические вложения в тонущую греческую экономику на миллиарды долларов, скупка элитной недвижимости в Лондоне и Париже[196].
Напряженные и даже конфликтные отношения сложились в 20002013 гг. между Хамадом бен Джасемом и другим видным представителем катарской элиты – бывшим вице-премьером и министром промышленности и энергетики Абдаллой аль-Атыйя. Абдалла аль-Атыйя, образованный и начитанный интеллектуал, стал отцом «катарского экономического чуда», а именно программы СПГ, ставшей после 2007 г. основным источником катарского дохода. В 2011 г. аль-Атыйя стал руководителем администрации эмира в ранге вице-премьера[197].
Клан аль-Атыйя весьма влиятелен в Катаре. В него помимо Абдаллы входят министр иностранных дел и начальник Генерального штаба. Основной заслугой Абдаллы аль-Атыйя является то, что он не «пустил» Хамада бен Джасема в сектор энергетики, хотя последний пытался установить свой контроль и над ним. Если бы это случилось, реальным хозяином Катара был бы не эмир, а премьер Хамад бен Джасем. Даже когда аль-Атыйя ушел с поста министра энергетики и промышленности, он посадил вместо себя преданного ему технократа Мухаммеда Сада. Последний находится в натянутых отношениях с Хамадом бен Джасемом и его командой из КУИ, прежде всего с управляющим «Катар Холдинг» (подразделение КУИ, отвечающее за прямые инвестиции, то есть располагающее 70 % богатств суверенного фонда эмирата) Ахмедом Сейидом, для которого, как и для его шефа Х. бен Джасема, главным мотиватором деятельности является коррупция[198]. После отречения от власти эмира Хамада бен Халифы в июле 2013 г. и прихода к власти его сына Тамима бен Хамада, новый эмир привел с собой свою команду, однако Хамад бен Джасем и Абдалла аль-Атыйя сохранили многие позиции.
Другой отличительной чертой катарской политики является ее зависимость от внешнеполитического курса Вашингтона. Если Саудовская Аравия является естественным государственным образованием, обладающим собственными национальными интересами, но связанным с США отношениями стратегического партнерства, то Катар в значительной степени является американским проектом. Американский исследователь Параг Ханна справедливо отмечает напряженность в отношениях между Саудовской Аравией и ее партнерами по Совету сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). При этом он сравнивает настороженность, проявляемую к саудовской политике малыми эмиратами (Катар, Кувейт), с опасениями по поводу собственного суверенитета, испытываемого элитами ряда государств СНГ по отношению к России[199]. В 1913 г. основатель саудовского государства король Абдель Азиз сделал попытку аннексировать Катар, включив его в состав провинции Ахса. Аннексия не имела успеха только потому, что за катарцев вступилась Великобритания, вынудившая в 1915 г. саудовцев признать сопредельный эмират. Несмотря на то, что в 1965 г. между двумя государствами был подписан договор о демаркации границ, в 1992 г. саудовские войска заняли катарский пограничный пункт Аль-Хафус. В 1995 г., когда