[492]. Экономические проблемы стали одной из причин исламской революции 1979 г.
Захват американских дипломатов в заложники и последующий разрыв дипломатических отношений между США и Ираном в ноябре 1979 г. маркировали начало американо-иранской холодной войны. В поисках нового стратегического партнера и субгегемона Ближнего Востока США обратились к Саудовской Аравии, хотя в 1970-е гг. королевство было очень плохо подготовлено к тому, чтобы быть сильным союзником США и играть самостоятельную роль на Ближнем Востоке. Если до 1979 г. американцы вели в регионе многовекторную политику и могли использовать в своих целях как персидский великодержавный национализм (Иран), так и ваххабитский исламский консерватизм (Саудовская Аравия), то после прихода к власти в Иране исламских революционеров в распоряжении США остался только последний.
Исламская революция в Иране серьезно изменила геополитическую ситуацию в регионе. До 1980 г. Ближний Восток так или иначе был поделен на сферы влияния между США и СССР. В американскую сферу влияния входили Израиль, Турция, Иран, КСА, другие монархии Персидского залива. К советскому блоку тяготели Сирия, Ирак, НДРЙ (Южный Йемен). Буферное положение занимали Ливан, Иордания, ЙАР (Северный Йемен), территории, населенные курдами[493]. В позиции Египта отмечались значительные колебания. В правление президента Гамаля Абдель Насера (1954–1970) Египет был стратегическим партнером Советского Союза. После «войны Судного Дня» 1973 г. новое правительство Анвара Садата взяло курс на примирение с Израилем, так как египетско-израильская конфронтация слишком дорого обходилась египетской экономике. Посредничество в переговорах между Каиром и Тель-Авивом осуществляла американская дипломатия в лице госсекретаря США Генри Киссинджера. После подписания в феврале 1979 г. Кэмп-Дэвидского мирного соглашения Египет становится привилегированным военно-политическим партнером США и получателем американской военной помощи на сумму 1,5 миллиарда долларов в год[494]. После революции в Иране в регионе начал формироваться самостоятельный полюс, не находившийся ни под американским, ни под советским влиянием.
Необходимо отметить, что к началу 1980-х гг. США на Ближнем Востоке имели значительные преимущества перед Советским Союзом. Американцы могли выступать в качестве посредника между арабами и израильтянами, поддерживая хорошие отношения с обеими сторонами конфликта. В то же время Москва не имела отношений с Тель-Авивом и находилась с ним в конфронтации. США воспользовались в 1970-е гг. этой ситуацией, обозначив «тупик», в который загнали себя арабы, находившиеся в альянсе с СССР. На это была направлена в 1973–1977 гг. интенсивная дипломатическая деятельность Генри Киссинджера, выступавшего посредником в мирном урегулировании между Израилем, с одной стороны, и Египтом, а также (безуспешно) Сирией – с другой[495]. Советское руководство не воспользовалось моментом исламской революции в Иране и не смогло наладить отношения с новым противником США. Этому способствовали как объективные (военное вторжение СССР в Афганистан, репрессии исламского правительства против иранских коммунистов), так и субъективные факторы. К последним относилась деятельность некоторых близких к власти востоковедов, усиленно создававших негативный имидж ИРИ у Политбюро ЦК КПСС.
В период холодной войны контроль над нефтяными потоками, антикоммунизм и защита Израиля составляли смысл американской политики на Ближнем Востоке[496]. В то же время в 1980-1990-е гг. региональная динамика существенно меняется, и перед Вашингтоном в регионе появляются новые вызовы. Во-первых, стремление некоторых ближневосточных государств прекратить американскую гегемонию и внести многополярность в региональную ситуацию. К таким государствам относился и относится по сию пору прежде всего Иран, проводивший антиамериканский и антилиберальный курс, а также Ирак, проявлявший самостоятельные геополитические амбиции, выразившиеся в захвате Кувейта в июле 1990 г. Начиная с 1993 г. американская внешняя политика в регионе ставила своей целью двойное сдерживание Ирана и Ирака, воспринимавшихся в Вашингтоне в качестве «государств-изгоев» (rogue states).
Во-вторых, новым политическим фактором в регионе стал рост курдского национализма, выразившегося в активизации национально-освободительного движения курдов в Ираке после 1980 г. и мерах режима Саддама Хусейна по его военному подавлению, которые привели к трагедии в Халабдже в 1988 г. После введения бесполетной зоны на севере Ирака в 1992 г. Иракский Курдистан фактически перешел под контроль местных партий ДПК (Демократическая партия Курдистана) и ПСК (Патриотический Союз Курдистана), создавших здесь курдское квазигосударство под американской эгидой. Подъем курдского национализма затронул и Турцию, на территории которой с 1984 г. началась партизанская война под руководством Рабочей партии Курдистана (РПК).
В-третьих, в ряде арабских государств Ближнего Востока начался процесс, названный американским исследователем Вали Реза Насром «шиитским возрождением»[497]. В ряде стран (Ливан, Ирак, Бахрейн) обозначился политический и пассионарный подъем шиитских общин. Одним из драйверов такого подъема, несомненно, была исламская революция 1979 г. в Иране. В Ливане шиитский подъем выразился в создании движения «Хизбалла», сыгравшего в 1980-е гг. основную роль в освобождении этой страны от израильской оккупации. На Бахрейне началась борьба шиитов, составляющих большинство населения этого островного государства, за свои гражданские и политические права. В Ираке шиитское политическое движение привело к восстанию 1991 г., направленному на свержение режима Саддама Хусейна. Оно было жестоко подавлено иракским правительством, но заложило основы для суннитско-шиитского конфликта, который вспыхнет уже в XXI в.
Четвертым вызовом для американской политики стал подъем политического ислама и рост террористической угрозы. Политический ислам (исламизм) получал все большее распространение на территории основных американских союзников – Египта и Саудовской Аравии. Это политическое движение характеризовалось двумя основными чертами: стремлением к реисламизации общества и желанием уничтожить либо ослабить американскую гегемонию в регионе. В 1990-е гг. теракты затронули инфраструктуру американского военного присутствия в регионе. К ним относятся теракты в Адене (Йемен) в 1992 г., в Эр-Рияде (КСА) в 1995 г. и в Хобаре (КСА) в 1996 г. Антиамериканские настроения начинают создавать серьезную угрозу для военного присутствия США в регионе. Между тем США к этому времени успели развернуть сеть военных баз в Саудовской Аравии, Кувейте, ОАЭ, на Бахрейне, в Турции. Американские пункты военной поддержки функционировали в Йемене и в Иордании. С этого времени антиисламизм занимает место антикоммунизма в триаде основных целей США на Ближнем Востоке[498].
Отношения США с шиитским Ираном после захвата в заложники сотрудников американского посольства в ноябре 1979 г. приобрели откровенно конфронтационный характер. 7 апреля 1980 г. американская администрация объявила о разрыве дипломатических отношений с Ираном. В американских банках были заморожены иранские государственные активы на сумму 12 миллиардов долларов. Эта мера была осуществлена согласно исполнительному указу 12170, выписанному президентом США Джеймсом Картером. В 1984 г., в разгар ирано-иракской войны, Конгрессом США были введены санкции против Ирана за поддержку терроризма. Они предусматривали запрет на экспорт американских вооружений и продукции двойного назначения в Иран, а также любое военно-техническое сотрудничество с этим государством. Учитывая то, что большая часть вооружений иранской армии была американского происхождения, эта мера была крайне болезненна для Тегерана. Одновременно США оказывали содействие режиму Саддама Хусейна в Ираке, хотя еще недавно, в 1970-е гг., отношения между Вашингтоном и Багдадом характеризовались повышенной степенью напряженности. 20декабря 1983 г. спецпредставитель США на Ближнем Востоке, будущий министр обороны Дональд Рамсфельд встретился в Багдаде с Саддамом Хусейном и передал ему личное послание президента Рейгана. В ходе переговоров речь шла о восстановлении дипломатических отношений между двумя странами, прерванных по инициативе Ирака в 1967 г. Рамсфельд подчеркнул, что у США и Ирака общие враги – Иран и Сирия, поддерживаемая Советским Союзом[499]. В этом же году администрация Рейгана демонстративно исключила Ирак из списков «террористических режимов». 5 июня 1984 г. саудовские истребители при помощи американских самолетов, оснащенных системой АВАКС, сбили два иранских военных самолета. В этом же году США восстановили дипломатические отношения с Ираком[500]. Ирак закупал в США технику двойного назначения. Например, министерству земледелия Ирака фирмой «Тестрон» были проданы тяжелые грузовики и вертолеты «Белл»[501].
В то же время в 1984–1985 гг. США и Израиль осуществляли тайные поставки вооружений в Иран. С американской стороны их курировал сотрудник ЦРУ, полковник Оливер Норт. Эти поставки были залегендированы как помощь Ирану за содействие в освобождении американских заложников, захваченных шиитской революционной группировкой «Хизбалла» в Ливане. В рамках этой спецоперации в Иран поставлялись запчасти для американских самолетов F-4 и F-16, боевые вертолеты Cobra и ряд других видов вооружений[502]. Однако помимо благородной цели освобождения людей, ставших заложниками террористов, такая политика преследовала еще одну цель: затянуть ирано-иракский конфликт, обескровить обе стороны и не дать ни одной из них выйти победителем из данного противоборства. Ослабление вооруженных сил Ирака было на тот момент в интересах Израиля, так как Ирак в то время был единственным арабским государством, способным в военном отношении противостоять Израилю