Сванская соль
Это грузинская приправа. Ее происхождение, как можно догадаться, – Сванетия. Готовится она на основе морской соли.
Морскую соль смешивают с кориандром, уцхо-сунели, имеретинским шафраном (желтым цветком или бархатцами), молотым красным перцем, семенами укропа, чесноком и тмином. Соль и травы добавляются в соотношении один к трем.
И адыгейская, и сванская соль подходят и к мясу, и к рыбе, и к салатам. Основная составляющая в них – травы и приправы, а не сама соль. Так что тем, кто верит, что обычная соль – белая смерть, эти варианты подойдут идеально.
Абхазская соль
Пряная, острая, яркая. Помимо основы – поваренной соли – в нее добавляют смесь перцев: сладкого, острого, черного, кинзу, кориандр, уцхо-сунели, паприку горькую и сладкую, чеснок и шамбалу.
Шамбала (пажитник) входит в состав не только абхазской соли, но и хмели-сунели и аджики.
Как-то у нас в гостях была знакомая, приехавшая из Франции. Ей понравилось блюдо, которое я приготовила, и она попросила рецепт. Я продиктовала. Дошла до тархуна.
– Что это? – удивилась знакомая.
– Трава такая. Обязательно надо добавить тархун.
– Не знаю такой специи.
С тархуном все просто – это эстрагон, говоря официально. Но то же непонимание с переводом возникло и с шамбалой. Ведь Шамбала – мифическая страна на Тибете, рай на земле, а не какая-то специя.
На нашем рынке бесполезно искать фасоль – лобио. Все говорят «лобио». Вот краткая памятка-словарь:
паприка – острый красный перец, но бывает и сладким;
тархун – эстрагон;
бадьян – анис;
зира – кумин, ажгон;
базилик – реган;
кунжут – сезам;
орегано – душица;
чабрец – тимьян;
фенхель – аптечный укроп.
Сколько семейных драм, трагедий случается из-за плиты, еды, готовки?
Мой будущий муж, например, долго был убежден, что я вообще не умею готовить. А если и встану к плите, то из-под моего ножа выйдет что-то несъедобное. В принципе, так оно и было. Я привыкла к деревенской еде, готовила кавказские блюда, а будущего мужа хотела поразить европейскими рецептами, которые мне «на нож не ложились». Отчего-то я думала, что чечевица, похлебки, баранина и прочие продукты и блюда, на которых выросла я и которые могла приготовить вкусно, ему не понравятся. И лишь когда вышла замуж и перестала пытаться поразить супруга, а стала готовить как обычно, все встало на свои места. Он до сих пор ест только то, что приготовила я. Даже на работу собирала ему многочисленные контейнеры, поскольку на запах еды стекались коллеги и съедали лобио, сациви, пироги и все то, что я готовила уже не только для мужа, а человек для десяти.
Моя подруга рассталась с почти женихом после того, как он попросил ее быстренько пожарить на ужин рыбу. И салатик сделать. И ушел в душ. Подруга, тоже вернувшаяся с работы, стояла ошарашенная. Она сама собиралась в душ, а не к плите. Когда почти жених вышел из душа и спросил, через сколько минут будет ужин, подруга вдруг поняла, что не готова, не хочет, не может. Бежать вот так с работы к плите, готовить, жарить, парить. Ни ради этого мужчины, ни ради любого другого.
Еще одна знакомая искала себе мужчину, похожего на отца. Так часто бывает с девочками. Отец моей знакомой прекрасно готовил и не подпускал жену к плите. Варил щи-борщи, запекал мясо, делал невероятную яичницу на завтрак, позволяя жене сидеть с красивым маникюром. Посуду он тоже предпочитал мыть сам. Ему нравился процесс. Знакомая так и не смогла найти мужчину своей мечты. Никто из ее бойфрендов не вскакивал по утрам, чтобы сварить для нее овсянку, как это всегда делал отец. И никто не переживал по поводу ее свежего маникюра.
А недавно позвонила еще одна приятельница, Наташа. Она старше меня. Ее взрослый сын привез на дачу девушку. Они уже год жили вместе, дело шло к свадьбе. Наташа не особо вникала в личную жизнь сына, поскольку ей и без того было чем заняться – работа, репетиторство. Наташа была учительницей младших классов. Куда больше матримониальных планов сына ее заботили программа и учебники, по которым работали молодые учителя. К ней случайно попала девочка, дочь соседки, первоклашка, и у Наташи волосы на голове встали дыбом – как можно так преподавать русский язык и литературу? Учительнице девочки, как выяснилось, едва исполнился двадцать один год. Пришла со студенческой скамьи, и ей сразу доверили первоклашек. Наташа взяла малышку Сонечку под свою опеку. Объясняла, читала, учила писать в прописях. После чего кормила, поила, играла с девочкой в игры со словами.
Сонечкина мама страдала от того, что дочь сама просится к тете Наташе в гости. Так и объявляла маме: «Поехали на десятый этаж».
– Простите, что мы вам мешаем. Сонечка к вам опять просилась. До слез, – говорила мама первоклашки, застыв на пороге.
– Правильно делала. Ну что? Господи, какие «ча-ща»? Вы же еще на слоги слова не умеете разбивать! – возмущалась Наташа.
Она была только рада приходу Сонечки, возможности накормить девочку и напоить чаем ее уставшую мать. Сын, кажется, звонил и что-то говорил про девушку, но Наташа сказала, что сейчас не до девушек – у нее Сонечка.
На каникулы Наташа всегда уезжала на дачу. Сын, звонивший редко, вдруг попросил разрешения приехать. Настойчиво. И не одному, а с Дашей.
– Какой Дашей? – не поняла Наташа. – Как фамилия?
Она по привычке запоминала детей по фамилиям.
– Мам, Даша, моя девушка. Мы собираемся пожениться, я тебе говорил. Хотел обсудить с тобой дату и все остальное.
– Да, конечно, приезжайте, – ответила Наташа, не придав особого значения визиту. Она всегда всем повторяла, да и искренне верила, что будет счастлива любому выбору сына. Тем более что живет он отдельно. Так что с будущей невесткой ей не придется делить кухню и ванную. С Дашей, избранницей сына, они виделись пару раз и коротко – ходили в театр. Наташа тогда отметила, что барышня особыми достоинствами не отличалась, но вела себя вполне прилично, вежливо. В более близкие отношения стороны по взаимному согласию вступать не собирались.
На даче Даша попросила будущую свекровь сварить ей кофе. Наташа сварила. А потом еще раз. И еще. На четвертой чашке сказала:
– Дашенька, иди сама свари себе все, что хочешь. Кофе, сахар, турка стоят рядом с плитой. Макароны – в ящике. Овощи – в холодильнике.
– Ой, я не могу, – заявила Даша.
– Почему? – светски уточнила будущая свекровь.
– Я боюсь вашей газовой плиты. У нас дома всегда была электрическая. Не знаю, как вашу зажигать, – сказала Даша.
– Берешь спички или электрическую зажигалку, поворачиваешь такую круглую штучку, подносишь спичку к конфорке. Ничего сложного, – ласково сказала будущая свекровь.
– У нас всегда была электрическая плита, а не газовая, – повторила Даша, и в ее голосе появились истерические нотки.
Ужин Наташа готовила одна, хотя рассчитывала на Дашину помощь. Но та сообщила, что чистить картошку ножом она боится, потому что всегда чистила специальной чистилкой, как принято в ее доме. Чеснок она не может порезать, потому что нет давилки для чеснока, а резать ей непривычно и неудобно. И вообще, лук в их семье всегда чистил папа, как, впрочем, и картошку.
Позже, за ужином, Даша продолжала рассказывать, какие порядки и правила приняты в ее семье – от них она не собирается отказываться ни за что.
– В нашей семье никогда не было машины. Никто не водил, – говорила Даша, – и Саша не будет. Зачем? Только в пробках стоять. На бензин еще тратиться.
– Но Саша уже водит машину, – удивилась Наташа, у которой был тридцатилетний стаж вождения. Она любила водить, отдыхала за рулем. Саша ездил не так уж часто: действительно, пробки, но водил прилично. Опять же, Наташа знала, что он по ее просьбе и в шиномонтаж съездит, и продукты до дачи довезет.
– У нас и дачи никогда не было, – ответила Даша.
Наташа промолчала.
– Не понимаю я дачи, – продолжала через паузу Даша. – Почему обязательно нужно ездить на дачу?
– Необязательно, – ответила Наташа.
– Вот и я Саше говорила, зачем ехать к вам на дачу, когда можно и в Москве встретиться? – обрадовалась Даша. – Мы в свадебное путешествие в Турцию планируем поехать.
– Да? Почему не в Европу? – Наташа очень старалась держать себя в руках.
– Я не люблю Европу, – ответила Даша.
– И за что конкретно?? – уточнила Наташа.
– Я там не была. Потому что не люблю, – объявила Даша.
– Да, это веский аргумент в пользу Турции. – Наташа все же поперхнулась чаем.
Позже она даже не могла вспомнить, что больше ее потрясло – глагол «кушать», который употребляла Даша, категоричное объявление про нелюбовь к Европе или порядки, которые будущая невестка собиралась завести в своем доме. Нет, наверное, все же газовая плита, к которой Даша боялась подойти.
Наташа много лет привыкала к электрической плите, потом «разговаривала» на повышенных тонах с модной, индукционной. И лишь на даче, у старой газовой плиты, ей становилось спокойно. Она знала, насколько убавить газ, чтобы получился маленький или средний огонь. Старая плита служила ей верно и безотказно много лет. Никакие новые плиты столько не служат. Новые – капризные. То включаются, то им надо перестроиться, то вообще мигают всеми кнопками не пойми почему. А старая, даже если включалась не с первого раза, потом вспыхивала синим ярким огнем. Будто в знак извинения – прости, хозяйка, я застоялась без дела.
Утром Наташа не встала к плите готовить завтрак, как собиралась. Сварила себе кофе, выпила и пошла гулять. Вернулась часа через три. В доме стояла напряженная тишина.
– Что-то случилось? – спросила Наташа.
– Мам, а еды никакой нет? – поинтересовался Сашка.
– Нет. Я не готовила. Гуляла.
– Я говорила, что не могу готовить на газовой плите! Надо было в ресторане встречаться! Я же не виновата, что сюда даже пиццу не везут! – Даша не собиралась держать себя в руках.