О! Сколько героического и благородного совершил граф Вася Монте-Кристо, лежа на сене-соломе в своем замке! Скольким бедным и немощным он помог! Скольких спас от неминуемой смерти, рискуя собственной жизнью!.. Со сколькими поделился бесчисленными сокровищами!..
Он себе представлял, как удивятся пораженные одноклассники. А курносая красавица Надька Пилипчук, которая только высокомерно пфукает, глядя на него, жалко и льстиво заулыбалась бы: «Ах, извините, граф, извините!.. Я же не знала, я же не знала, что вы такой герой!.. Я согласна сидеть с вами за одной партой! Вы же хотели!»
А он только: «Ха! Ха! Ха!.. Я теперь буду сидеть за одной партой с баронессою Волькенштейн!»
Какие это были прекрасные мечты-фантазии!
И вот нежданно-негаданно…
Как-то Вася поехал в райцентр за батарейками для фонарика. Графу Монте-Кристо без фонарика ну никак нельзя!.. Купил батарейки. Долго ждал обратного автобуса. И когда приехал домой, после обеда, они уже хозяйничали в его «замке»…
Их было трое — пожилой дядечка в очках, молодая женщина и мальчишка лет десяти — такой же как Вася. Все они были в спортивных костюмах и задорно работали: вырубали, расчищали заросли, сгребали вырубленное в кучу. Ложе графа Монте-Кристо было разобрано, вынесено и сложено под сараем. Бесчисленные графские сокровища (то есть драгоценности — драгоценные камни из обломков кирпича, золотые украшения из шурупов, гаек и железячек), а так же графское оружие (шпага из орешника и деревянные пистолеты) были безжалостно заброшены под ложе.
У Васи екнуло сердце и похолодели ноги, когда он все это увидел — такое оскорбление! Кровь ударила в голову. Он отпрянул за куст, чтобы его не заметили. А потом попятился и в обход, огородами, подался домой.
— А у нас новые соседи, — сказала бабушка. — Продал-таки Батя, председатель наш, развалюху бабы Христины. Не продавал, не продавал, но в конце концов продал.
— Вот же, ей-богу! — вырвалось у Васи.
Баба Христя наследников не имела, и вся ее собственность перешла на баланс колхоза и сельсовета, председатель сельсовета Григорий Савович Боровой, которого люди еще с давних времен называли Батя, десять лет упрямо отказывал всем желающим купить развалюху.
Поговаривали, будто бы придерживал для какого-то районного или даже областного начальства, под дачу (красивое было место). Но времена изменились, начальство перекочевало в разные совместные предприятия, брокерские конторы, частные фирмы, развалюхи их не интересовали. Они строили себе дворцы-коттеджи, а подворье бабы Христи было небольшое — десять соток.
— На начальство они вроде бы не похожи, — сказала бабушка. — Хоть и городские. Под дачу таки купили. Пшениченьку теперь сеять нельзя.
Весь день Вася наблюдал за новыми соседями. Издалека, из-за забора… Мальчик был черноволосый, голубоглазый и стройный. Красивенький мальчик. Надька Пилипчук на такого бы пфукнуть не посмела. И это сделало обиду еще горче.
«Ну, я тебе покажу, чучело городское! — шептал Вася. — Вот подожди-подожди!»
Все аж кипело внутри у Васи. Он сразу возненавидел этого Игорька.
Новые соседи провозились до самого вечера. И уехали, когда уже стемнело.
Прощаясь, сказали бабушке, что приедут через несколько дней, в субботу. Привезут раскладушки, постель и тогда, может, уже и переночуют.
Утром Вася пошел на чужую теперь территорию замка графа Монте-Кристо. Сердце сжималось щемяще и болезненно. Вася долго и неприкаянно ходил по стерне. И будто впервые увидел какой красивый вид открывается отсюда, из огорода бабы Христи. Подворье было на пригорке. Внизу в долине вилась речка, а на той стороне поднимались красочные пригорки с рощами и перелесками. Недаром положило глаз на эту местность прежнее начальство.
И теперь эта вся красота принадлежит не графу Монте-Кристо, а чужим людям, каким-то дачникам городским, этому красавчику Игорьку, который безжалостно выкинул на помойку сокровища и оружие. Нет! Терпеть это невозможно! Надо что-то делать. Отомстить надо!.. Самое простое, конечно, подстеречь Игорька где-то в кустах и надавать по морде. Вы не смотрите, что Вася где-то в кустах и надавать по морде. Вы не смотрите, что Вася такой щуплый и неказистый. Он жилистый и верткий. В драке может дать фору и тому, кто на пол головы выше, чем он. Это в классе все знают. Здоровяк Гришка Заремба и сейчас носит на подбородке шрам от Васиного удара пеналом.
Вздумал, видите ли, поиздеваться над Васей. И Володьки Очеретного Вася не испугался, хотя тот и на полгода старше. Заставил свою шапку, которую Володька забросил в лужу, при всех доставать и сушить. Теперь Васю никто и пальцем не трогает. Ну его, психованного!..
«Конечно, можно надавать Игорьку, — размышлял Вася. — Не побежит же этот Игорек, слезы по щекам размазывая, к мамочке жаловаться. А мамочка — к бабушке. А бабушка, хотя и добрая, не сможет от родителей скрыть. А родители начнут воспитывать на глазах у соседей. И потом все время этот Игорек будет маячить перед глазами. Никуда же не денешься от него, не спрячешься — сосед! Не жизнь будет, а мука. Нет! По морде давать нельзя! Сплошная морока будет! Надо придумать что-то поумнее. Чтобы была тайна! Чтобы никто не знал, что это он придумал, сделал. Например, выкопать в саду яму и замаскировать ветками. Наступит Игорек и — бац! Ха-ха-ха!..» А если не Игорек, а мама наступит или дедушка. И ногу сломают… Нет! Не гордится! Граф Монте-Кристо никогда бы так не поступил. Но и обиды граф Монте-Кристо не прощал никогда. Всем своим врагам отплатил. Думай, Вася, думай!.. Заурчал, приближаясь, мотор автомашины. К бабушкиным воротам подъехал рафик председателя колхоза. За рулем сидел Батя — Григорий Савович. Он всегда ездил сам, без шофера.
Бабушка, опершись на тяпку, смотрела на него из-под ладони.
— Добрый день! — поздоровался Батя.
— Здравствуйте, коль не шутите! — ответила бабушка.
— Пшеницу, вижу, скосили.
— Да уже. Андрей Гапочка, слава тебе Господи, помог.
— Это я ему сказал.
— Спасибо!
— Да какое же спасибо, если не будете сеять. Ну, я вам на берегу нарежу. Не волнуйтесь!
— Да я разве что говорю…
— Я понимаю, вам удобно тут, по соседству. Но… — Григорий Савович вздохнул. — Надо было людям на встречу пойти… Чернобыльцы они… Дед киевский. А дочка с мужем и с мальчиком в Чернобыле жили. Мальчик за месяц до катастрофы родился. Муж на АЭС работал. И во время аварии именно на вахте был. В позапрошлом году умер…
— О Господи! Царство небесное! — бабушка перекрестился.
— Да и у хлопчика формула крови нехорошая… А сейчас, сами знаете, какие времена… Весной совсем плохо им было, не жировали. Вот я и решил им эту развалюху… Подремонтируют немного и… На новую они деньги не соберут. А сейчас, извините, и горожане к земле тянутся. Да и то… Только земля и может спасти… Вы их тут не обижайте!
— Да зачем бы мы их обижали!..
— Они люди хорошие. Деда их я знаю. Журналист он, газетчик. Когда-то и про наш колхоз писал… Ну, бывайте здоровы!..
— Будьте здоровы! Будьте здоровы! — закивала бабушка.
И Григорий Савович уехал.
Бабушка взглянула через дорогу на Васю, который стоял у развалюхи, и сокрушенно покачала головой — слышал, мол, какое горе… Потом повернулась и побрела в хлев, где нетерпеливо хрюкал подсвинок.
У Васи лицо пылало, словно ему влепили пощечину. Формула крови!.. Какие страшные слова! Смертельным холодом веет от них. Как и от слов — «АЭС», «авария», «Чернобыль»… их Заливайки были в чистой зоне. И вот там, за лесом, по ту сторону речки, построили новое село — для чернобыльцев — переселенцев с загрязненных территорий. Когда едешь в райцентр, были видны одинаковые кирпичные домики под шифером с одинаковыми сараями, туалетами, с голыми, почти без деревьев дворами, что выстроились ровными рядами у леса. Хоть и было все новое и добротное, но так почему-то сжималось сердце от неуютности, словно это не дома были, а новобранцы, которые скучают по родному дому…
Формула крови… А он хотел… И за что, спрашивается?.. Ну, и придурок ты, Вася!.. Не зря ребята говорят — «психованный»! «Весной они не жировали». Может, и голодали даже… На дачу эту, на огород рассчитывают, чтобы прокормиться… Да когда это будет!.. В том году, не раньше… Ничего уже не посадишь, не посеешь — не соберешь…
— Бабушка! — закричал он.
— Что тебе! — подняла глаза бабушка.
— Можно, я банку с салом возьму в погребе?
— Зачем?.. А-а… Ну, возьми. Конечно же!
— Только вы уж никому!.. Пусть будет тайна!
— Пусть! — улыбнулась бабушка. — А то еще не возьмут. Постесняются. Ты еще и помидоров возьми. И огурцов. И компотов… Я уже и сама думала…
Вася побежал в погреб…
Двери развалюхи были не закрыты. Да и что закрывать, там один только ветер гуляет.
Прибрано, подметено. Один лишь сундук стоит в углу. Крышка цела. Успели уже и отремонтировать.
В сундук все не влезло, Вася поставил банки с компотами на пол и прикрыл рядном. А к рядку приколол булавкой листик бумаги. На нем было написано: «Игорьку — гуманитарная помощь. От гр. М.-К.» Это была настоящая, невыдуманная тайна графа Монте-Кристо. Что не говорите, приятно делать добро!
А впрочем, новые соседи в долгу не остались. В воскресенье из Киева приехали Васины родители-железнодорожники. Познакомились с новыми соседями. И дедушка-журналист, узнав, что отец Васин спас когда-то поезд от неминуемой катастрофы, начал его детально расспрашивать и написал про него очерк в своей газете, где, между прочим, заметил, что герой-железнодорожник живет в ужасных жизненных условиях и даже собственного сына неделями не видит, потому что тот с ними жить не может. А потом разослал свой очерк по всем инстанциям, нажал на все кнопки, как он сказал, и — гласность — великая сила! — пристыженное железнодорожное начальство, которое кормило обещаниями Васиных родителей много лет, наконец обещания эти выполнило. И дали им отдельную двухкомнатную квартиру. Вася наконец объединился с родителями переехал в Киев. И стал учиться с Игорьком в одном классе.