— А как быть с четвероногими охранниками? — поинтересовался Леопольдо Арреналь.
— Я же говорил вам, что специально выдрессированные самим Троцким собаки способны разорвать любого постороннего человека. Вот их-то вы и можете уничтожать, применяя оружие. Учитывая, что через некоторое время после завершения операции полиция начнет поиск напавших на виллу, напоминаю вам еще раз, что в случае последующего ареста кого-нибудь из нас никто не должен ни в чем признаваться. И уж тем более выдавать наших друзей. А теперь, если кто-то из вас сомневается в успехе дела, то может покинуть нас… Есть такие? — Сикейрос окинул взглядом молчавшую толпу и, подождав еще секунд пять, сказал: — Ваше молчание я расцениваю как согласие участвовать в операции. — И, посмотрев на часы, скомандовал: — А теперь все по машинам!
Без четверти четыре боевики Сикейроса прибыли на место. Оставив транспорт за квартал от резиденции Троцкого, они пешком направились к вилле. При подходе к ней от общей группы отделилось шесть боевиков во главе с капитаном Санчесом Эрнандесом. В темноте они бесшумно подкрадывались к охранникам, вырывали оружие, затыкали кляпом рот и связывали каждого веревками. Через сорок секунд, — именно столько времени отводилось на то, чтобы обезоружить и положить на землю всю наружную охрану, — капитан Эрнандес лучом фонарика подал сигнал Сикейросу.
Увидев свет от фонаря, Сикейрос махнул рукой и, увлекая за собой боевиков, устремился к воротам. Нападавшие на полусогнутых ногах, пригнувшись, словно исполняя какой-то зловещий танец ацтеков, побежали вслед за своим командиром. У входной двери в патио[18] Сикейрос надавил на кнопку звонка. И сразу же из-за двери отозвался негромкий юношеский голос:
— Кто там?
— Это Пабло из Барселоны, — также негромко ответил словами пароля Сикейрос.
— Ну, если это Пабло из Барселоны, тогда заходите, — отозвался агент «Амур», отворяя ворота.
Как только они распахнулись, в них стремительно ворвалась группа боевиков, возглавляемая Леопольдо Арреналем. Забрехавшие собаки оказались привязанными к своим конурам. Застигнутые врасплох сонные охранники не успели даже вскрикнуть и взяться за оружие. Связав их и закрыв в отдельную комнату, боевики отключили звуковую сигнализацию, электричество, перерезали телефонные провода и подали Сикейросу сигнал к началу штурма дома-крепости. Нападавшим боевикам до мельчайших подробностей было известно расположение комнат в особняке, хотя никто из них прежде в нем не бывал. План резиденции Троцкого был добыт через ранее внедренную в секретариат койоканского затворника агентессу Патрию[19]. Схема расположения комнат была потом подтверждена другим агентом советской разведки — Раймондом[20].
В дом, окруженный деревьями с причудливо перемежавшимися пышными декоративными агавами и кактусами, первыми ворвались Давид Сикейрос и Антонио Пухоль, а за ними и остальная группа боевиков. Началась беспорядочная пальба из автоматов и ручного пулемета Томпсона. Послышался звон разбитого стекла, шум падающих со стен кусков бетона и страшный детский вскрик: «Деда, деда, деда!».
Троцкий испуганно запричитал:
— Они похитили Севу… Они похитили его… Они похитили…
Жена, понимая, что если и дальше лежать в постели, то ей и мужу не остаться в живых, столкнула всхлипывающего Троцкого на пол и вместе с ним забилась в угол под кровать. Тем временем Давид Сикейрос и Леопольдо Арреналь вбежали в спальню со стороны детской и открыли огонь. Они стреляли, не целясь, отчаянно и яростно. С противоположной стороны к ним присоединился Антонио Пухоль с ручным пулеметом. От перекрестного огня стреляные гильзы дождем сыпались на пол. Спальня мгновенно наполнилась пороховой гарью, внутрикомнатная перегородка, продырявленная автоматными и пулеметными очередями, искривилась и накренилась. Казалось, что внутри дома, не говоря уже о спальне, пули все смели на своем пути, не оставив его обитателям шанса на выживание. Боевики постоянно перебегали с места на место, и тем самым создавалось впечатление, что нападавших на виллу было намного больше, чем на самом деле. Страх парализовал охранников внутри дома, они все попрятались, прикрываясь выступами стен, или полегли на пол.
Через пять минут по сигналу Сикейроса свинцовая вакханалия прекратилась, и в окна полетели зажигательные снаряды и взрывные устройства, но ни те, ни другие не сработали.
Решив, что все, кто находился в спальне, теперь спят вечным сном, Сикейрос отдал команду к отходу. На фоне начинавшегося мутного рассвета человеческие фигурки устремились к стоявшим напротив железных ворот старому «форду» и новенькому «доджу».
Как только все уселись, машины выехали за пределы виллы, где к ним присоединились еще два автомобиля с группой капитана Санчеса Эрнандеса. Боевиков, живших в Мехико, развезли по домам, остальных отправили на ту же базу в деревне Санта-Роса.
Утром 25 мая 1940 года радио Мексики сообщило потрясающую новость: «Два часа назад группа неизвестных лиц в полицейской и армейской форме совершила в Койоакане на улице Вены вооруженное нападение на виллу Троцкого. Ранее наше правительство предоставило этому человеку политическое убежище. Нападавшие разоружили охрану виллы и обстреляли спальню, выпустив по ней более трехсот пулъ. Однако никто из находившихся в доме не пострадал[21]. Троцкий, его жена и внук остались живы. В настоящее время полиция ведет расследование»[22].
Услышав это радиосообщение, Григулевич похолодел: «Такого не может быть?!» У него учащенно забилось сердце, перехватило дыхание, виски сжало, словно щипцами. Недоумение и раздражение — все слилось. «Я же сделал все возможное для успешного проведения операции: подобрал надежных людей, хорошего руководителя операции. И на тебе! Все псу под хвост! Что же теперь будет, когда узнает Берия? — спросил самого себя Иосиф. — И зачем я согласился не участвовать в этой операции! Если бы я принял на себя руководство, то все было бы по-другому. А теперь мне несдобровать…»
Навязчивая черная мысль об отмщении Берией не давала Григулевичу покоя, его все больше тревожило: «Как же могло так получиться: выпущено более трехсот пуль, и ни одна не попала в цель? Может быть, при покупке вместо боевых патронов продали холостые? Но это же можно будет проверить, если у кого-то из боевиков остался хоть один патрон…»
Григулевич решил встретиться с Сикейросом. По дороге в мастерскую художника Иосиф купил свежий номер газеты «Эль Популяр» и первым делом обратил внимание на колонку новостей. Из нее он узнал об исчезновении с койоаканской виллы охранника Троцкого Роберта Шелдона Харта. «Что это?.. Предательство агента «Амура» или целенаправленная дезинформация? — Григулевич все больше погружался в раздумья о причинах неудачного покушения. — Можно было бы оправдать эту неудачу, если бы в операции участвовали неподготовленные люди, а то ведь были отважные и решительные бойцы во главе с комбригом Сикейросом. Да и само нападение было не импровизированным, а заранее подготовленной акцией, отработанной на базе Санта-Роса. Что же все-таки произошло там?..»
В мастерской Давида Сикейроса он застал сидевших за столом с окаменевшими лицами Леопольдо Арреналя и Антонио Пухоля. На столе стояли стаканы и наполовину опорожненный графин текилы.
— Присаживайся, Мануэль, — мрачно произнес Сикейрос. Он плеснул из графина в стакан и, протягивая его гостю, сказал: — Выпей с нами, так легче переносить неприятности.
— Это ужасно, товарищи, что вы провалили такое дело! — произнес Иосиф, усаживаясь напротив Сикейроса.
— Самое страшное нас может ждать впереди, — перебил Антонио Пухоль, и слабая улыбка искривила его губы. — После этой неудачи ребята из Санта-Росы могут теперь запить и где-нибудь проговориться о покушении на Троцкого…
Григулевич был ошеломлен — такое ему просто не могло прийти в голову. После небольшой паузы он спросил:
— Я не понимаю, как могло случиться, что вы стреляли по спальне, выпустили, как сообщалось утром по радио, более трехсот пуль, и ни одна из них не попала в спящих? Куда же вы стреляли? В потолок, что ли?
Крупное продолговатое лицо Сикейроса нервно дернулось. Не глядя на Иосифа, он отхлебнул из стакана текилы и только после этого, старательно подбирая слова, заговорил:
— Там творилось что-то несусветное. Под градом пуль постель Троцкого должна была превратиться в кровавое месиво. Но как он остался жив, нам совершенно непонятно. Какой-то злой рок! Ну не мог он и его жена остаться невредимыми!
Григулевич, совершенно подавленный, остекленело уставился в невидимую перед собой точку, потом отрешенно спросил:
— Но вы хоть проверили, были ли супруги Троцкие в постели?
— Нет, ничего мы не проверяли, — ответил Арреналь.
— Это и была ваша главная ошибка, — заметил Иосиф. — Скорее всего, Троцкого в спальне не было. Его мог предупредить перед началом операции тот же Шелдон Харт. Возможно, он и в самом деле предатель?
— Мы обсуждали эту версию, — продолжил его мысль Сикейрос. — Наверное, так оно и было: Харт предал нас и уехал вместе с нами, исчез с виллы на угнанном «додже», чтобы мы его не заподозрили. Но если Шелдон Харт был подсадной уткой, то кто же внедрил его в наши ряды?
Лицо Григулевича менялось на глазах присутствующих: оно делалось то гневным, то печальным и выражало соответствующую гамму чувств — то смятение, то отчаяние, то ярость.
Иосиф представил себе, что будет со всеми ними, если агент «Амур» действительно окажется предателем[23] и именно он выдал их полиции.
Тяжелое, напряженное молчание длилось несколько секунд, потом Григулевич расстроенно заговорил: