кто должен добыть график прибытия в порт Буэнос-Айрес судов под погрузку и дни их отплытия;
кто составит схему расположения портовых складов, где может храниться завезенное из Боливии, Уругвая и Чили стратегическое сырье и продовольствие для фашистской Германии;
кто может узнать номера барж, задействованных для транспортировки грузов до иностранных судов, стоящих на рейде;
кто будет доставлять взрывные устройства в морской порт;
кто примет их в порту и каким образом будет проносить через контрольные пункты охраны непосредственно на океанские суда.
— Что касается закладки мин перед самым выходом судов в океан, то это будут осуществлять Вержбицкий, Флориндо, Фурдас и Яремчук. Периодически к ним будут подключаться грузчики барж Николай Евтухович и «Гриша», — заверил Аугусто Бланко. — Связь с ними в порту поручим поддерживать Борисюку и Вержбицкому. Подбором дополнительных помещений под наши склады и доставкой туда взрывных устройств займется самый смелый и самый находчивый Марчелло.
Со стула поднялся широкоплечий итальянец лет пятидесяти и, улыбаясь, проговорил:
— Лучше меня эту работу действительно никто не сделает. В районе морского порта меня все знают, как облупленного. И у меня уже есть на примете, где и какой сарай можно использовать под наши склады…
Иосиф был хорошо знаком с этим итальянцем по своей предыдущей коминтерновской деятельности в Аргентине. Марчелло был идеальным подпольщиком. Балагур и шутник, он умел закреплять нужные отношения с людьми и включать их в орбиту своих полезных связей.
— У меня нет сомнений в вашей полной пригодности на этом важном участке операции, — подчеркнул Григулевич. — Но вы как механик нужны нам и при изготовлении бомб и зажигательных мин, то есть непосредственно в механических мастерских.
— Ничего страшного, — махнул рукой Марчелло. — Я буду успевать и там и тут.
— Хорошо, я не возражаю, — согласился Иосиф. — Все свободны. Руководителей боевых групп прошу остаться для разработки плана серийных операций.
Остались Аугусто Бланко, Доминго и Вержбицкий.
— Главную цель мы уже наметили. Под эту цель определена и задача — переход к диверсионным акциям непосредственно на океанских судах и баржах, задействованных для доставки грузов до пароходов, стоящих на рейде, — начал с напоминания конфидициальный разговор Иосиф Григулевич. — Теперь мы должны выстроить конкретные, обязательные для исполнения действия, в которые будут вовлечены исполнители. Как вы представляете себе практическую реализацию поставленной задачи? Если у вас есть какие-то предложения, прошу излагать их…
Григулевич в принципе представлял, где и какие сложные проблемы могут возникнуть, но боялся что-то упустить и потому был открыт к уточнениям. Он вообще придерживался довольно тщательной, придирчивой проработки всех вопросов, прекрасно понимая, что в таком деле, как и в разведке, даже мелочь иногда решает все.
Во время обсуждения решения поставленной задачи было высказано только два предложения:
— поскольку на некоторые баржи, не разгруженные днем из-за недостатка подъемных кранов, требовалась на ночь охрана из числа желающих дополнительно подзаработать портовых рабочих, рекомендовать Якову и Яремчуку (агенты Григулевича) оставаться сторожами на ночную смену и под покровом ночи делать закладки взрывных устройств;
— но не на своих баржах, а на других, которые не охранялись и находились с грузом на приколе.
Оба этих предложения Григулевичем были приняты. Первыми с минной начинкой отправились в океан два судна — португальское «Куамбане» и шведское «Эрма Гортон». На вторые сутки в точно расчетное время на этих судах в глубине грузовых трюмов начался сильный пожар. Морякам пришлось прибегать к заполнению трюмов водой: пожар таким образом иногда удавалось погасить, но селитра и все остальные грузы приходили в полную негодность.
Но самой страшной катастрофой оказались рейсы для португальских судов «Лузи», «Люсеро» и «Мело»: со всем личным составом от мощного взрыва спаренных мин большой мощности они в районе берегов Бразилии мгновенно ушли на дно. То же самое произошло в пути следования испанских судов «Кабо» и «Монте Амбето» и аргентинского «Рио Терсеро».
Участившиеся случаи взрывов и пожаров на складах, баржах и океанских лайнерах со стратегическим сырьем побудили морскую полицию порта Буэнос-Айреса ужесточить контрольно-пропускной режим. Было увеличено количество охранников и контролеров. Досмотру стали подвергать всех, кто работал в порту; неблагонадежных и подозрительных увольняли, но никто из участников операции «D» в эту категорию лиц, к счастью, не попал. Чтобы еще больше усилить контроль, у входа в грузовые трюмы капитаны пароходов начали ставить свою охрану. Но и это не спасло иностранные суда от пожаров и взрывов. По сообщениям аргентинских газет «Ла Пренса» и «Насьон» и национального радио, только «в течение одного месяца на океанских лайнерах «Герма», «Риа-Куатро» и «Силоруме» вдали от берегов Южной Америки произошли сильные взрывы и пожары, в результате которых были уничтожены десятки тысяч тонн различных грузов для фашистской Германии».
Григулевич был доволен почти стопроцентной результативностью диверсионных актов. О своем вкладе в борьбу с германским фашизмом он сообщал в Центр:
«Москва. Центр.
Сов. секретно лично т. Виктору[43]
В соответствии с требованиями Центра мною в срочном порядке была сформирована в количестве двадцати человек разведывательно-диверсионная сеть для решения поставленных вами задач на особый период войны. Был открыт, можно сказать, самый удаленный от Европы фронт Великой Отечественной войны, и сражается на нем интернациональный спецотряд, в который входят испанцы, итальянцы, аргентинцы, кубинцы, греки, белорусы и украинцы — эмигранты.
Считаю, что свои задачи — задачи Центра — мы выполняем ответственно. Итоги нашей диверсионной деятельности таковы: нами только в Аргентине было использовано 116 зажигательных мин и снарядов, уничтожено 14 трансатлантических грузовых судов со стратегическим сырьем и продовольствием для Германии общим тоннажем около 300 тысяч.
Однако это еще не полный перечень уничтоженных нами грузов. Аналогичные диверсии совершались в Чили, Боливии и Уругвае, где действуют созданные мною небольшие агентурные группы боевиков из двух — пяти человек. Из-за несовершенства системы связи с ними учесть проведенные ими диверсионные операции не представилось возможным.
Для достоверности и убедительности цифровых данных разведчик-нелегал направил в Москву вырезки из аргентинских газет, в которых указывалось, какое количество грузовых барж и океанских лайнеров было сожжено и потоплено в самом порту и в пути следования в Европу, сколько сотен тысяч тонн различных грузов было уничтожено.
На основании поступивших от Макса данных в Москве была подготовлена на имя наркома Берии записка, которую ему доложил начальник внешней разведки Павел Фитин. Прочитав записку, нарком недоверчиво посмотрел на Фитина.
— Не мог так много сделать Макс со своим интеротрядом! Это никак не соответствует моему представлению о возможностях его небольшой команды без финансовых и технических ресурсов. Скорее всего, к этому причастны наши подводные лодки или лодки союзников.
— Нет, Лаврентий Павлович, это все организовал наш нелегал Макс и его диверсионные группы. Мы проверяли это через Генштаб и Разведуправление Красной армии. Оттуда нам сообщили, что в водах южной Атлантики в последние три месяца подводных лодок не было. Ни наших, ни иностранных. В подтверждение своих данных Макс прислал нам публикации в аргентинских газетах. Вот, пожалуйста, посмотрите. — Фитин, подавая наркому вырезки из газет, продолжал: — Я считаю, что он сделал все возможное и не возможное, что необходимо было сделать в сложных и трудных условиях далекой заграницы. Я расцениваю это как подвиг!
Берия взял газетные вырезки и начал читать. Прочитав их, сказал:
— В таком случае сделайте об этом покороче записку на имя товарища Сталина. И подготовьте представление на Макса к награждению орденом Красного Знамени. Если вождь сочтет возможным наградить кого-то еще из наиболее отличившихся его помощников по операции «D», я сообщу вам об этом…
В связи с непрекращающимися диверсиями на складах, грузовых баржах и океанских лайнерах было снова увеличено число охранников и контролеров. Они подвергали теперь обыскам всех без исключения, что значительно осложнило доставку на территорию порта и на иностранные суда взрывных устройств. Чтобы как-то найти выход из создавшегося положения, Григулевич решил посоветоваться с изготовителями термитных снарядов. Для этого он пригласил к себе Бланко, Вержбицкого, Доминго и Оскара и предложил им изменить форму конструкции взрывного устройства, закамуфлировать его под какой-нибудь хозяйственный предмет или пищевой продукт с той целью, чтобы можно было легко и без подозрений пронести их в порт и на иностранные суда.
— Пока у нас есть в запасе около трехсот термитных бомб, — первым откликнулся на предложение Хосе Ротти инженер Доминго. — Но мы, конечно, будем заниматься разработкой новой конструкции, для этого нам потребуется не одна неделя. И опять немалые деньги…
— Деньги будут, — подчеркнул Иосиф, перебив Доминго. — Какие есть у вас соображения по изменению формы взрывного устройства?
— Лично у меня их нет, — отозвался Доминго. — Я не думал еще об этом. Но готов подумать, взвесить все и доложить вам завтра.
— Завтра будет уже поздно, — не согласился Григулевич. — Да и собираться нам повторно по соображениям конспирации нежелательно. Так что давайте все обсудим сейчас и примем какое-то решение. — Он вопросительно посмотрел на каждого из присутствующих.
Все молчали. Возникла длительная пауза.