— Хорошо, я согласен взяться за это дело, но вы должны оформить мне доверенность на право ведения коммерческих операций по сбыту вашей кофейной продукции.
Экс-президенту Фигересу нравилось в Теодоро то, что к решению деловых вопросов он подходил не с кондачка, а на полном серьезе, предварительно подумав.
— Мы между собой договорились, что после нашего отъезда из Италии здесь останется на несколько дней Франсиско Орлич и его супруга Марита, — заметил Фигерес. — Вот вы вместе и займетесь оформлением такой доверенности…
Сделав небольшую паузу, он перевел разговор в другую плоскость — политическую:
— На предстоящих в Коста-Рике выборах президента я намерен выдвинуть свою кандидатуру. Для победы на них необходима идеологически выверенная и нацеленная на разные слои населения предвыборная программа. На ее разработку задействована небольшая группа преданных мне людей во главе с Одубером и Орличем. Но не все у них получается так, как мне хотелось бы… Моя предвыборная программа базируется на лозунге «Против империализма и против коммунизма». В ней я хотел бы видеть благожелательную критику внешнеполитического курса Вашингтона, который усиленно стремится экономически подчинить нашу страну интересам США. И в то же время надо как-то тонко показать, что с американцами нам надо умело сосуществовать, — подчеркнул Фигерес. — В связи с тем что Советский Союз разрушил монополию США на атомное оружие, американцы пуще всего боятся коммунистов. Мы, костариканцы, должны воспользоваться этим страхом США и заставить их подороже платить нам за антикоммунизм. Я, конечно, понимаю, что на голом антикоммунизме и антисоветских лозунгах сделать политическую карьеру будет трудно…
— Борьба с коммунистами, — прервал его Теодоро Кастро, — и лозунги, которые будут направлены против них, — не самая главная задача в вашей предвыборной компании, тем более в такой маленькой стране, как наша Коста-Рика. Это, между прочим, не будет работать на вас как на кандидата в президенты. Если вы хотите достойно бороться за президентское кресло, то вы должны на предстоящих предвыборных собраниях, уличных митингах и демонстрациях доводить до народа пути улучшения его жизни, делать все возможное и невозможное, чтобы склонить людей на свою сторону, чтобы они потом проголосовали за вас, сеньор Хосе Фигерес. Вы должны уже сейчас обратить внимание на все слои населения. Например, коренным индейцам вы должны всенародно объявить, что с приходом к власти они за поклонение своим древним божествам не будут подвергаться преследованию со стороны государства, что все их храмы останутся за ними и будут всегда поддерживаться в надлежащем порядке. Вот тогда вас поддержат на президентских выборах…
Экс-президент кивнул. За столом установилась серьезная тишина. Настолько серьезная, что было слышно, как Теодоро наливал в рюмку вино, затем, сделав большой глоток и крякнув от удовольствия, воскликнул:
— Отличное вино «Кьянти»!
— Я, конечно, согласен, что наш народ страдает от расстроенной экономики и мы должны помочь ему, — задумчиво произнес экс-президент. — Для него мы — единственная надежда, без нас у него не будет будущего! Все больше я убеждаюсь, что нам, богатым, надо избегать излишеств, которые делают нас только слабее в глазах общественности. Что я могу еще сказать в своей предвыборной программе? Я готов пойти на определенные социальные реформы, чтобы выпустить пар из котла и тем самым ослабить классовую напряженность в стране. На мой взгляд, эта напряженность только порождает новых коммунистов и их сторонников…
Теодоро не нравилось то, что говорил Фигерес, но лицо его сохраняло непроницаемое выражение. За время месячного пребывания в Италии этих хитрых, склонных к риску и авантюрам костариканских политиков, с которыми Теодоро постоянно находился рядом в качестве переводчика, он убедился, что эти люди способны на ложь, преступления, двурушничество — на все ради своих политических интересов.
— Конечно, всего того, что я наговорил здесь, за столом, недостаточно для составления предвыборной программы, — продолжал скептически экс-президент. — Но дополнительной информацией о расстановке политических сил в стране, о настроениях в обществе, о положении интеллигенции и тому подобное тебе расскажет Франсиско Орлич. Он, как я уже говорил, останется на несколько дней в Риме для этой цели. Я обращаюсь именно к тебе, сеньор Кастро, потому что надеюсь, что ты не откажешь в любезности помочь мне набросать в письменном виде мою предвыборную программу, а также подготовить вместе с моим другом Франсиско предвыборное воззвание к народу Коста-Рики.
Теодоро, почесав затылок, сказал:
— В таком случае придется мне отложить организацию нашей совместной фирмы «Карибэ». Да и некогда будет мне вести переговоры и заключать сделки на продажу вашего кофе. Давайте сразу определимся, что для вас приоритетнее? Моя помощь в подготовке предвыборной программы или…
Послы Фасио, Одубер и плантатор Орлич недовольно переглянулись: задержка с продажей крупных партий кофе была не в их интересах.
— Но мы не торопим тебя, сеньор Кастро, с подготовкой моих программных документов, — забеспокоился Фигерес, который тоже понимал, что и сам он мог в таком случае материально пострадать от имевшегося у него большого избытка «золотого зерна», вызванного небывало высокими урожаями в Коста-Рике и других странах — экспортерах кофе. — Пожалуйста, занимайся пока коммерческими делами, а месяцев через пять переключись на составление моей предвыборной программы и воззвания к костариканским избирателям.
Теодоро усмехнулся и попытался уклониться от навязываемого ему поручения:
— Это довольно сложно, когда делаешь одно дело, а над тобой висит другое. И потом, я говорил уже вам, что я — не политик, а коммерсант, главная обязанность которого делать деньги, а не заниматься грязным делом, каким является политика.
Орлич и Одубер в который уже раз удивленно переглянулись.
— А как тогда понимать твою по совместительству работу в уругвайском консульстве? Это же тоже чистая политика?! — Голос экс-президента несколько утратил прежнюю мягкость.
— Чистой политики не бывает, от нее всегда попахивает дерьмом, — пробормотал Теодоро. — Дай какая это работа! — махнул он раздраженно рукой. — Я бываю там два-три раза в неделю по одному часу. И должность у меня там маленькая и низкооплачиваемая…
— Какая?
— Секретарь-консультант уругвайского консульства.
— Прекрасно, — обрадовался вдруг экс-президент и, посмотрев на посла Фасио, сказал: — С моей легкой руки ты можешь стать дипломатом более высокого ранга. При условии, если ты согласишься мне помочь. Я лично порекомендую тебя на высокую должность в нашей миссии в Риме. По возвращении в Сан-Хосе я обязательно переговорю о тебе с министром иностранных дел Марио Эчанди[118]…
Но Теодоро уже не слушал, что говорил экс-президент. Не ожидавший такого поворота дел Теодоро задумался: «А как на это посмотрит Центр, если я и в этом случае без его санкции дам согласие?..» Понимая, что выход на дипломатическую арену от «родной страны» сулит еще большие возможности для получения разведывательной информации открытым, легальным способом, он для видимости тяжело вздохнул и сказал:
— Я осознаю свой долг перед Родиной и, свидетельствуя свое уважение к будущему президенту моей страны, заявляю, что согласен оказать помощь в составлении предвыборной программы.
Не скрывая радости, Фигерес спросил:
— Сколько времени понадобится на ее составление?
— Месяца два, не меньше, — ответил Теодор.
Экс-президент перевел взгляд на своего политсоветника
Одубера:
— Это нас устраивает?
— Несомненно, — ответил Даниэль.
— Тогда у меня все. — Фигерес встал, повернулся к Теодоро и, обеими руками сжав его руку, сказал: — Еще раз благодарю тебя за хорошо организованную поездку по Италии. Я и Генриетта приглашаем вас с Луизой к нам в Сан-Хосе. Мы тоже провезем вас по всей нашей маленькой стране и покажем такие красивые места, каких вы никогда и нигде не видели.
Теодоро Кастро буквально воссиял, словно его новая звезда взошла на небосклоне.
— Спасибо за приглашение, сеньор Фигерес, — поспешно ответил он.
После отъезда из Италии Хосе Фигереса и посла Даниэля Одубера Теодоро предложил Фрасиско Орличу и его жене Марите переехать из отеля «Рафаэль» в его личный особняк, чтобы более продуктивно использовать время для составления проекта предвыборной прграммы[119] и воззвания кандидата в президенты к костариканскому народу. До переселения гостей из отеля Теодоро успел сообщить в Центр о том, что в Италии с неофициальным визитом находилась группа влиятельных костариканских политиков, которых он, как переводчик, по поручению профессора Тиччи и консула Пачелли сопровождал по Апеннинскому полуострову.
Далее он сообщал:
«…Мне и Луизе удалось установитъ дружеские отношения с семьями бывшего президента Хосе Фигереса и его бывшего министра Франсиско Орлина. Оба являются богатыми плантаторами, и по их настойчивой просьбе я дал согласие создать экспортно-импортную фирму «Карибэ» по продаже их кофе и закупке в Европе различного оборудования и промышленной продукции для Коста-Рики.
Сегодня мое положение куда крепче, чем было к концу прошлого года. Но это не значит, что мне теперь нечего опасаться. По мере расширения моих связей увеличивается и фактор непредвиденности. Однако, что поделаешь, если все это входит в правила разведывательной игры и является теперь неотделимой частью моей жизни и рабо?пы.
Подробный отчет о поездке по Италии и добытой информации за последние три месяца вышлю дипломатической почтой в ближайшее время.
Макс.
24.04.51 г.»
В направленном несколько позже отчете в Москву разведчик сообщал, что побывавшие в Италии лидеры партии Национального освобождения Коста-Рики Фигерес, Одубер и Орлич пообещали ему должность первого секретаря дипломатической миссии в Риме. Что лично он не проявлял к этому особого интереса, однако дал свое согласие, и что такое назначение может состояться уже в ближайшее время.