При проверке правдоподобности сообщенных Максом сведений о его работе в Аргентине бывший ИККИ от 18/XI-44 года на наш запрос от 2/XI-44 года сообщил:
«…на Григулевича Иосифа, он же Григулевичус Иозак и Хосе Перес Мартин, 1913 г. р., сведениями не располагаем. Имеются материалы на Ковальского Артура, он же Григулевич Хосе. Ковальский жил в Аргентине более двух лет, имел на руках документ польского попечительства, характеризовавшего и рекомендовавшего его как хорошего и полезного для дела человека…» Европейское бюро МОПРа подтвердило этот отзыв и заверило, что к Ковальскому можно относиться с полным доверием. Это было подтверждено еще и отдельной запиской на французском языке.
Работа Макса в ИККИ и МОПРе была продуктивной. Он обладал политическими способностями, имел большие знания, опыт и дерзновения, поэтому легко пробил себе дорогу и постепенно сумел занять ответственные посты. Принимал участие в узком Секретариате Секции Исполкома Коминтерна.
В письме на имя Благоевой (МОПР) руководитель Секретариата стран Центральной и Южной Америки при Икки А. Торрес сообщает о своей встрече в Мадриде с Ковальским, который намекнул ему о своей работе в советском консульстве, кажется, в отделе контрразведки.
Далее в письме указывается, что Ковальский был членом КП Аргентины и уехал из этой страны без разрешения ЦК партии.
При ознакомлении с имеющимся в ИККИ делом на Ковальского была подготовлена справка, в которой говорилось:
«…Находясь в Испании, Макс в 1936 г. был привлечен к работе резидентурой ИНО НКВД СССР и принимал участие в ряде острых литерных мероприятий. После проведения одного из них Макс в конце 1937 г. был переброшен в СССР…»
За время работы в Испании Макс положительно характеризовался бывшими работниками резидентуры Эйтингоном и Василевским. Так, 3/VІII-46 г. Василевский сообщал:
«…С Максом я познакомился в Мадриде в июне 1937 г. Там я его знал по имени Юзик. Это был молодой человек, около 23–30 лет, брюнет, смуглый, похожий на испанца или на южноамериканца. Он хорошо говорил по-испански и по-русски. По-моему, он знал еще английский и французский языки.
Как он попал в Испанию, мне неизвестно.
Для работы в резидентуре его привлек Швед (Орлов). Юзик очень скоро стал принимать участие во всех активных делах резидентуры и, главным образом, использовался по литерным делам. Он пользовался большим доверием у Шведа, а также его ближайших помощников Лимана[194], Талина[195], Крафта[196] и Пьера[197].
В Мадриде и в Валенсии он жил в доме резидентуры, появлялся открыто с нашими работниками, — все это говорит о том, что он был на правах кадрового работника резидентуры…».
О своей деятельности в Испании Макс сообщает, что в августе или сентябре 1936 года он без разрешения ЦК КП Аргентины действительно самовольно выехал в Испанию через Антверпен и Париж, где через своих старых товарищей он получил направление в Тулузу, оттуда по указанию мобилизационного комитета был направлен в Валенсию в распоряжение политбюро испанской компартии. По указанию Хосе Диаса и Кодовильи был направлен в качестве переводчика к представителю советского посольства Орлову.
Об этом в своей автобиографии Макс сообщает так: «в советском посольстве меня принял товарищ, фамилия которого, как я потом узнал, была Беляев[198]. Он мне устроил продолжительный и обстоятельный допрос: кто я, откуда, как попал в Испанию, почему говорю по-русски и по-испански, кого знаю и т. д. Он записал мои показания и попросил зайти на следующий день. На следующий день он представил меня Орлову, который сказал, что с этого дня я буду жить в советском посольстве, где мне дали комнату и куда я перенес в тот же день свой чемоданчик.
В течение следующей недели я ежедневно прочитывал все испанские газеты и к 10 часам утра передавал Беляеву сводку прессы на русском языке в двух экземплярах. Приблизительно неделю спустя Орлов и Беляев мне сказали, что я поеду в Мадрид в общество товарища Кириллова Николая Николаевича, распоряжения которого я должен выполнять в дальнейшем.
Приблизительно в течение месяца я работал в качестве переводчика, завхоза и шифровальщика при Кириллове. Ежедневно я шифровал отредактированную Кирилловым сводку о положении на фронтах и передавал ее по телефону в Валенсию Беляеву. Через месяц или полтора после этого я был вызван вместе с Кирилловым в Валенсию, где Орлов и Беляев мне сообщили, что в дальнейшем я буду выполнять ряд самостоятельных заданий по работе в Мадриде. В частности, мне было поручено установить личные связи с официальными испанскими органами безопасности, находившимися в Мадриде в руках социалистов и использовать их для наших целей. Кириллов вскоре был заменен Томом, а потом вместо Тома прибыл Паша и еще 5–6 наших кадровых работников, которые занимались подрывной работой, организацией партизанских отрядов, связью с нашими военными советниками, изучением доставленных мной материалов и выработкой директив. Что касается работы с Сигуридад, то она стала проводиться почти целиком через меня.
Вскоре я получил назначение на пост инспектора безопасности по расследованию особо важных антигосударственных дел и на основании этого руководил не только арестами, но и допросами шпионов, пятиколонников и прочих испанских преступников.
Передаю вкратце основные дела, которые прошли при моем непосредственном участии:
1. Ликвидация так называемых «домов», находившихся под опекой финского и перуанского посольства и поимки более 3 тысяч пятиколонников. Ликвидация наиболее опасных элементов.
2. Найден находившийся в тюрьме под чужой фамилией Фернандес Куэста, один из трех наследников Примо де Ривьеры. Куэста был привезен мною из тюрьмы Алкала де Энарес в тюрьму Мозеле в Мадриде, где я его допрашивал в течение трех дней. Потом его забрал у меня приехавший из Валенсии министр внутренних дел республиканской Испании Галярса и выменял его на сына Ларго Кабальера и еще двух или трех социалистов. Куэста стал потом одним из заместителей Франко по фаланге, его министром земледелия и послом в Рио-де-Жанейро.
3. Ликвидация ПОУМа (объединенная рабочая марксистская партия — испанские троцкисты). Правительством Негрина был издан приказ об аресте и поимке главарей ПОУМа, закрытии их газет и партии. Приведение приказа было поручено мадридской бригаде, подчинявшейся мне лично. Получив приказ, я посадил бригаду на автомобили и, приехав в Барселону, занял помещение каталонского департамента безопасности, потребовал две роты надежных солдат и в 24 часа арестовал весь ЦК ПОУМа во главе с Андресом Нином. Всего было посажено в ту ночь человек двести. Руководил этой операцией Леонид.
Андрес Нин был передан под охрану мадридской бригаде, а потом по разработанному руководством плану был ликвидирован. Выполнение этой операции руководилось непосредственно Орловым, рядом с которым я находился безотлучно, как бы в качестве его адъютанта.
4. Кроме этих дел мне пришлось ликвидировать пойманных нами врагов из Валенсии, а также провести ряд других дел по директивам Мадридской резидентуры или по непосредственным указаниям Орлова.
Итоги моей работы в Испании никем никогда не подводились и не обсуждались. Докладов по ним никому не писал. Получаемые директивы, указания и инструкции я выполнял аккуратно, сохраняя соответствующую конспирацию».
…В 1938 году Макс был командирован со специальным заданием в Мексику. В марте 1939 г. был вызван нью-йоркской резидентурой в США, а оттуда в январе 1940 г. отправлен в Москву. После двухдневного пребывания в СССР вновь был послан со специальным заданием в Мексику.
Тов. Судоплатов, руководивший мексиканской операцией из Москвы, и Эйтингон, с которым работал Макс в Мексике, характеризуют его также с положительной стороны.
За работу в Мексике Макс награжден орденом «Красной Звезды».
После окончания работы в Мексике был послан Эйтингоном на Кубу для организации переброски людей, участвовавших в мексиканской операции.
В начале Великой Отечественной войны Макс, находясь уже в Аргентине, получил из Москвы указания, согласно которым он должен был, связавшись с руководством компартий южноамериканских государств, организовать диверсионную работу на судах, перевозивших в Испанию предназначенные для Германии грузы, а также вербовать агентуру для переброски ее в Германию и в другие воюющие против нас страны, собирать сведения разведывательного характера по Южной Америке.
Руководствуясь этими указаниями, Макс через ЦК компартий южноамериканских стран завербовал несколько десятков агентов, совместно с которыми начал проводить многочисленные вербовки из среды коммунистов и лиц, близко стоящих к компартиям, для засылки их в Европу и для диверсионной работы в Южной Америке.
Из донесений Макса следует, что он и его помощники с июня 1941 года до конца 1944 года завербовали в разных государствах Южной Америки около 200 человек. Несколько агентов было послано в страны Европы, где, однако, связь с ними в условиях войны установить не удалось, и их переброска туда оказалась безрезультатной.
В декабре 1944 года стало известно, что переписка Макса шифром и тайнописью с нью-йоркской резидентурой была перехвачена английской и американской контрразведками, которые начали разыскивать Макса.
Руководство работой Макса в тот период осуществлялось путем посылки ему кодированных писем по почте. Вследствие несовершенства такой связи, руководство Максом не было достаточным, и этим во многом могут быть объяснены некоторые ошибки Макса.
В конце 1944 года для проверки работы Макса был командирован в Аргентину работник Центра, сделавший выводы о том, что Макс, несмотря на отдельные недочеты в работе, сотрудничал с нами честно и в перспективе может являться весьма полезным человеком, при условии обеспечения его надлежащим руководством. По тем же заключениям, Макс не был хорошо подготовлен к той роли, которую на него од