Спица протыкает руку. На нее подвешивается двухпудовая гиря. Потом спица выдергивается. Ни капли крови.
Аплодисменты…
Стрельба с закрытыми глазами по движущейся мишени. Все в десятку!
Аплодисменты…
Публика, конечно, была в шоке. Она балдела. И все равно воспринимала происходящее как бесплатное шоу. Никто не верил, что этому можно научиться. Не могло всего этого быть на самом деле. Ну, в крайнем случае, понаехали люди-феномены. Бывает, и в кипятке купаются, и в лед вмораживаются, и годами ничего не едят и даже не пьют. «Говорят, что раньше мог йог, ни черта не бравши в рот год»… Тут был какой-то подвох. Фокус. А фокусы на то и фокусы, что с секретом.
– У, бля, – с уважением произнес Вован. – Круто, погоны. Это тебе не ежиков лохматить.
Из слушателей один только Влад смог оценить все это по достоинству. Он четко сек динамику движений, когда чугунные лбы кололи деревяшки и бетонные плиты. Биение силы, игра мышц, которые перекатывались как ртуть. Все это наводило на воспоминания о вдавленной ударом грудной клетке президента питерского фонда «Прогресс».
Теперь у Влада рассеялись остатки сомнений. Демонстрация убедила его, что он действительно попал на фабрику суперубийц. И слушатели еще не знали, что их участь предрешена. Они станут такими же машинами, потеряв право на собственное Я. И их согласия на это никто не собирается спрашивать.
Теперь, когда товар показан лицом, обратного пути отсюда никому нет!..
Солнце было ласковым – оно не жарило, а дарило приятное тепло. В такую летнюю погоду просиживать штаны в аудиториях тягостно. На перерывах все слушатели вываливали на улицу и устраивались на лавочках перед главным корпусом.
Разговоры в основном сводились ко вчерашней демонстрации в спортзале. Это представление взбудоражило всех, кроме Работяги, которого не могло пробить ничего в этом мире, кроме, пожалуй, упавшего на темечко строительного крана. Народ был огорошен.
– Да, вчерашний день пропал не зря, – съязвил сегодня особенно хмурый Вован, развалившийся в своей коронной развязной позе на лавочке. Он старался по привычке быть в центре внимания и давал комментарии к происходящему, как правило циничные и похабные. – Показали нам, братва, что не йоги горшки обжигают…
Дискуссии вертелись вокруг главного – все, что было, это надувательство или действительно результат фантастических методик «здорового духа»? Пока побеждал скептицизм – общественное мнение полагало, что все-таки надувательство. «Дурят нашего брата»… Но в глубине души большинство присутствующих надеялись, что все-таки им суждено в скором времени крушить кулаками бетонные плиты и полоскать рот расплавленным свинцом.
– Э, Интеллигент, – решил Вован поднять свое настроение за счет привычной мишени. – Ты не шибко заучился здесь? Гляди, так Ихтиандром станешь. Будешь, как лысый тот, в аквариуме жить и с треской трахаться.
Послышались одобрительные смешки. Подколки Вована веселили всех, кроме тех, к кому они относились.
– Да лучше в аквариум головой. Лишь бы тебя не видеть! – огрызнулся Интеллигент, мирно куривший в сторонке.
– Зоофил – это когда по животным. А ты у нас отныне рыбофил, – осклабился Вован. – Кильколюб, в общем… Консервы – «Интеллигент в томате». Три рубля банка. У кого желудок крепкий, тот…
– Это несносно! – взорвался Интеллигент. – Сколько будет продолжаться это издевательство?!
– Чего-то кто-то проквакал? – удивился Вован. – Что, заморышам в нашей стране право голоса дали?
– Да ты сам… Да ты… Да ты вообще болван тюремный! – ругаться залихватски, с чувством, Интеллигенту было не дано.
– Так. Это бунт. – Вован резко вскочил и с размаху двинул Интеллигенту ладонью в грудь. Тот отлетел и приземлился в клумбе для цветов. Вован шагнул вперед, примерившись еще наподдать для науки по ребрам ногой. На лице его было счастливое выражение. Отпинать кого-то – для него самый испытанный способ повысить жизненный тонус. Судя по злобной гримасе, перекосивший лицо Интеллигента, тот тоже созрел для драки и начал приподниматься, сжимая кулаки. Исход этого побоища нетрудно было предсказать. Хотя Интеллигент и выглядел подвижным, гибким, спортивным, но против такой гориллы, как Вован, вряд ли выстоит хотя бы раунд.
Между ними стал Влад и воскликнул:
– Э, мужики, поаккуратнее.
– Мужики лопатой машут. – Вован притормозил, огляделся, зэковская осторожность взяла свое. Кинул угрожающе Интеллигенту: – Ты еще за терки гнилые ответишь…
– Я сообщу администрации, – пытался сохранить остатки достоинства Интеллигент.
– Ты особо не духарись… Учти, академик, на ошибках мучаются. Я тебя и на воле найду…
По сложившейся традиции больше в конфликт никто не вмешивался. Остальные «выбранные» сидели и наблюдали – кто с любопытством, кто с опаской. Каждый за себя…
– Ну хва, Вован. Чего ты на парня наехал? – миролюбиво произнес Влад.
– А ты куда прешь без спроса, погоны? – недобро посмотрел на него Вован. – Чего, тоже на меня баллон решил покатить?..
– Ну вы как долбаки, – ввернул авторитетно любимое словцо Работяга. – Утухните быстро. Я два раза не повторяю…
Произнес увесисто так. Сразу подействовало.
Остаток дня Вован ходил мрачнее тучи. Потерял аппетит. На ужине угрюмо поковырял вилкой в картошке, бросая тяжелые взгляды в сторону бледного Интеллигента. Уголовника эта стычка задела, кажется, еще больше, чем его перетрусившего противника. Вован считал, что ему брошен вызов, и теперь вынашивал планы страшной мести.
– Нет, ты глянь на эту псину! – после ужина Вован метался по номеру, время от времени прикладывая стену своим пудовым кулаком. – Гниденыш гниденышем, а туда же – права качать… Я бы на зоне его опустил. Он бы под шконкойу меня весь срок жил. Ничего, кроме учебника, в жизни не видел, а все туда же, хайло расстегивать!
Он плюхнулся в кресло, уставился в потолок. Влад внимательно наблюдал за своим соседом, у которого явно было гипервозбуждение нервной системы. В последние дни особенно ясно становилось, что с нервами у слушателей творится что-то неладное. И с самоконтролем, оценкой ситуации – тоже. Влад пока держался, но тоже ощущал давление… И все сильнее становился этот чертов земляничный запах. Он раздражал, туманил мозги.
– Только у Вована память длинная! – бушевал уголовник. – Неделя нам здесь осталась. Тут не разгуляешься – вертухаев в пиджаках полна хата. А в городе я его достану…
– Да брось ты, – сказал Влад примирительно.
– Вот шлепок коровий!.. Я, конечно, зла не помню. Приходится записывать… И список на него длинный…
– Зря себе нервы портишь.
– Ничего не зря… А знаешь, он мне теперь должен. – Вован поймал удачную мысль и повеселел. – За обиду должен… На сколько его нагрузить?
– Зачем?
– Чтобы неповадно было. Штуки на полторы гринов… Минимум. Чтобы хайло разевать неповадно было… А ты чего? – вдруг вспомнил Вован и злобно уставился на Влада. – Ты, можно сказать, корешок мой. И ты чью сторону принял-то? Ты, чмо помойное!
– Вова, – произнес Влад ледяным тоном, – заткнись.
– Чего? – Глаза Вована наливались кровью.
– Расшифровать? Закрой пасть. Завари хайло. Откуси язык и засунь его в жопу. Тебе мало?
– Так… Я что-то не понял, фраерок… Это ты мне?
– А кому же еще, Вовочка, – произнес почти ласково Влад, рассматривая уголовника, как нашкодившего ребенка.
Вован резко сорвался с кресла. Он двигался быстро, мощно. И навис над Владом, сидящим на кровати, прислонившись к подушке.
– И повторить можешь? И за базар ответить?
– Слушай, кончай пылить, – отмахнулся Влад. – Старшая группа детского сада. Как ребенок… Ложись спать.
– Тебя здесь разложить? – Вован аж задохнулся от ярости и потянулся к лежащему на столе ножу, которым только что резал яблоки. Подбросил его в руке. Нож замелькал между его пальцами – блатные фокусы, высоко ценящиеся на зоне. – Ну чего, фейс тебе пером разрисовать?
Влад невозмутимо оглядел номер. И спокойно произнес:
– Неохота тут мебель портить.
– Что, выйти подышать предлагаешь? Да ты обоссышься. Знаю вас, фраеров. Только языком молоть…
– Хорошо. – Влад неторопливо поднялся и полез в шкафчик. В каждом номере имелся чемоданчик с аптечкой. Вытащил его. Открыл. Бегло ознакомился с содержимым.
– Это чего за телодвижения? – со злой ухмылкой поинтересовался Вован, продолжавший играть ножом.
– Ты ведь правша, – утвердительно произнес Влад.
– Чего? – Вована слегка обескуражили деловые приготовления соседа по номеру.
– Ты убогий с рождения. Мне тебя жалко. Поэтому я тебе оставлю левую клешню. Сломаю правую, чтобы меньше ею махал. И челюсть выбью, чтобы твой поганый язык не болтался так свободно…
– Ты чего? – Вована пробрало, каким деловым тоном были расписаны его грядущие увечья.
Но сдаваться он, понятно, не собирался. Подкинул в руке нож и, делано хохотнув, сымитировал выпад. Влад резко сошелся с ним и вдавил пальцем точку у позвоночника. Нож выпал из парализованной руки. Вован сел прямо на пол.
Влад поднял нож. Метнул его. Лезвие глубоко вошло в деревянный ящик, рукоятка завибрировала.
– Теперь некоторые пояснения, Вовчик, – произнес назидательно Влад, присаживаясь на колено рядом с поверженным противником. – Судьба у меня была нелегкая… Я не только инженером работал, но и инструктором по рукопашке специального подразделения по охране ядерных объектов. Был факт в биографии. Могу убивать руками. Ногами. Зубами. В смысле крутизны, о которой ты так печешься, ты мне не соперник. Как гусеницу раздавлю. Я тебе дал побыковать, пока ты меня не трогал… Теперь у нас новая жизнь. Из нас двоих пахан – это я. И если мне что-то не понравится – я тебя накажу… Выбирай, или я тебя увечу сейчас – думаю, администрация будет не в претензии. Или ты начинаешь вести себя смирно. Послушно. Тактично.
– А не боишься, что я тебе ночью глотку порву? – прохрипел Вован, пытаясь вернуть контроль над своим онемевшим телом.