На секции DC во время «Комик-кона» в Сан-Диего было объявлено (а в нашей индустрии это все равно что написать на Луне буквами в сто миль высотой), что я возвращаюсь в лоно DC Comics, подписываю очень выгодный эксклюзивный контракт и назначаюсь «ответственным за переделки» и перезагрузку дремлющих концептов издательства. Мои блокноты произвели на Дэна впечатление, потому он и вставил эту последнюю оговорку. Едва новость прозвучала, один из присутствующих пинг-понговым шариком, брошенным в толпу бангкокского ночного клуба, подпрыгнул со стула и ринулся из зала – нести свою весть на стенд «Марвел».
Мы с Кристан сказали себе, что как-нибудь убежим от этого объявления войны и не оглянемся. Оглянуться я рискнул один раз и тотчас познал безысходность Орфея: к нам по коридору на всех парах мчался Джо Кесада. Мы сбавили шаг, готовясь в любой момент ощутить на плече тяжелую руку.
Я переживал. Джо мне очень нравился, я так ему и сказал, а в распаде нашей краткой дружбы с Marvel Comics я винил его начальника. Я переживал – но меня перло. Дамба вот-вот прорвется. Не терпелось оставить позади лихорадочную мыльную оперу Людей Икс. Не терпелось показать, что можно сделать с горсткой почти непродаваемых архивных персонажей DC, в том числе с некоторыми третьесортными персонажами самого Короля Кирби – Стражем, например, или Кларионом, Мальчиком-ведьмаком. Чтобы задача получилась еще увлекательнее, я нарочно работал с новыми и неизвестными художниками. Одними из первых я написал вот какие слова – произнесенные обреченным рассказчиком цикла историй «Семь солдат» (семь взаимосвязанных мини-серий, каждая в четырех частях), и это стало краеугольным камнем моего возвращения в DC:
Я ПОКА НЕ ХОЧУ ГОВОРИТЬ ЕМУ, ЧТО ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ ВЫСОТЫ, КОТОРЫЕ НЫНЧЕ НЕДОСТАТОЧНО ВЫСОКИ. ЧТО ДОМА, С КОТОРЫХ Я ПРЫГАЮ, СТАЛИ СЛИШКОМ НИЗКИЕ. ПОТОМУ ЧТО ИЗ ЭТОЙ НРАВСТВЕННО НЕОДНОЗНАЧНОЙ ИСТОРИИ С ГОРОДСКОЙ ПАРТИЗАНЩИНОЙ Я ИЗВЛЕК ВСЕ, ЧТО МОЖНО БЫЛО. А ТЕПЕРЬ – ТЕПЕРЬ, ЧТОБ МЕНЯ ЧЕРТИ ВЗЯЛИ, Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ДРУГИЕ ПЛАНЕТЫ И ИЗМЕРЕНИЯ, ХОЧУ ДРАТЬСЯ С ГНУСНЫМИ БОГАМИ.
Вот это я, пожалуй, и пытался объяснить Биллу Джемасу, но «Марвел» понадобилось еще семь лет, чтобы наконец со мною согласиться и открыть то, что редакция называла «Эпохой Героев», а к тому времени Билл уже занялся чем-то другим.
Я стал первым оружием в развязанных войнах за эксклюзив: DC и «Марвел» норовили стреножить лучших писателей и художников в индустрии. Порог повысился, продажи упали. Не поощрялись ни свежая кровь, ни эксперименты.
В этот период отходняка и укрупнения единственными чужаками, которых допускали в сферу комиксов, были сценаристы, проверенные рассказчики из более гламурной области. За ними увивались, как за красивыми девочками, которые наконец заметили нас и, может, привлекут на нашу убогую вечеринку других красивых девочек или пригласят нас к себе в гости. Не приходится удивляться, что комиксы они писали без страсти и блеска, что были свойственны людям, которые этим зарабатывали, и мало кто задерживался, получив пару-тройку не очень впечатляющих гонорарных чеков. (Чтобы хорошо зарабатывать на комиксах, требовалось писать горы страниц в месяц.) Джосс Уидон, создатель долгоиграющего телесериала «Баффи – истребительница вампиров»[290], задержался дольше многих и писал прочувствованную макси-серию «Удивительные Люди Икс». Еще одним редким исключением стал Аллан Хайнберг со своей краткой, но искрометной девятнадцатимиллионной переделкой «Чудо-Женщины» 2006 года, однако писатель, работавший над молодежной теледрамой «Одинокие сердца»[291], не вынес ядовитой атмосферы комиксового фэндома и после многообещающего начала поспешно и тихо бежал, вновь оставив поле боя самым упертым.
Глава 23День, когда зло победило
В супергеройских комиксах двадцать первого века в большой моде были антиутопические сценарии, разыгранные не как поражение героев, но как минута торжества злодеев и их воплощения очень понятных человеческих пороков.
Первые комиксовые плохие парни были врагами рабочего человека: порочные начальники, люди-роботы и домашние тираны из ранних приключений Супермена и Бэтмена или же хулиганы, уличные бандиты и задиры. В 1940-х перед нами гуськом прошествовал целый парад маньяков – Красный Череп, Капитан Наци, Барон Гестапо, а также скалящиеся японские убийцы вроде Капитана Ниппона[292]. Пятидесятые работали с угрозой коммунизма в форме космических завоевателей или подозрительных и небритых сотрудников тайной полиции из зловещих восточноевропейских стран под названием, скажем, Слобовия. Супергерои DC серебряного века защищали солнечные пригородные тротуары пятидесятых от нашествия эффектных банковских грабителей с хитроумным арсеналом. Редко случалось, чтобы даже самые демонические суперсволочи серебряного века кого-нибудь убили. Эти плохие парни были асоциальными интриганами, слегка нездоровыми баламутами, и они всячески старались занять сверхлюдей, которым иначе некуда было бы выплеснуть свои выпендрежные суперспособности и небогатые амбиции. В шестидесятых комиксы «Марвел» добавили супергероям аспект профессиональных борцов, по малейшему поводу сталкивая их друг с другом, и герои вкладывали воодушевление и энергию и в решающие поединки со злодеями от науки, космическими богами и исполинскими безмозглыми монстрами, и в драки между собой.
Преступниками семидесятых зачастую были убийцы, грабители, разрушители окружающей среды, наркоманы и обманщики молодежи. На другом конце спектра были аналоги Эрнста Ставро Блофельда[293], располагавшие собственными роскошными штаб-квартирами с двумястами спальнями где-нибудь на орбите или на дне морском и огромным штатом охранников и лаборантов, а также поваров и уборщиц, хотя в комиксах поправку на содержание всей этой оравы делали редко.
Восьмидесятые узрели подъем аморального, подлого корпоративного хищника, сволочи в костюме и с конским хвостом, что сжимает свой органайзер, прожигая взглядом простых смертных, ползающих у него под ногами в грязи смертности. Этот тигр с Уолл-стрит был Озимандией, что взглядом своим разделывает мир и все, что в мире, и всех, кто в нем, точно мертвые куски мяса на схеме свиной туши.
«Роковой патруль» и «Мрак» подарили нам такие ходячие кошмары, как Люди-Ножницы, Американский Крик, Правда и Бледная Полиция: живые ползучие комплексы и неврозы, невнятные уродства с переломанным хребтом, которые породило Оно. «ВЫБРОШЕННЫЕ ДЕТСКИЕ ИГРУШКИ ОЗЛИЛИСЬ, ОНИ ИЗУВЕЧЕНЫ И ЖАЖДУТ МЕСТИ!» – как выразился один из Архонтов Нурнхайма, мистер Панч, перчаточная кукла на руке безжизненной марионетки.
Злодеи середины девяностых – неотесанные и тупоголовые сдеры Image с Фрэнка Миллера, кровожадные и беспринципные обломки подросткового гормонального прилива восьмидесятых, теперь задержанных до выяснения, а затем призванных к ответу.
Лишь на рубеже веков возник новый подход к комиксовому злу – кристаллизовался вокруг одной-единственной страшной идеи, которая резонировала с усталой обреченностью западного воображения: а что, если злодеи уже победили? Что, если битва добра со злом закончилась, изломанное добро валяется в углу, истекая кровью, а зло ссыт рыдающему старому сопернику в лицо? В мире катастрофической, рефлекторной военной политики (каковой типичные примеры – идиотские средневековые террористы, обезьяньи выходки Джорджа У. Буша и ужимки его угодливого напарника Тони Блэра) принять эту мрачную парадигму не составляло труда. И мало того: такой сценарий взбодрил супергероев, бросив им настоящий вызов. Можно было начинать истории с того, чем традиционно заканчивался второй акт, – герой пал на колени, а его осклабившийся противник пользуется моментом запустить ракеты, пробудить мертвых или напугать девушку. Что нового мы узнаем, поставив суперменов лицом к лицу с сегодняшним днем, что последовал за вчерашним, когда они не оправдали наших надежд?
«Особо опасен» Марка Миллара и Дж. Г. Джонса стал для Миллара прорывом. Они вдвоем сотворили мир, очень походивший на наш, но знакомые тротуары и витрины скрывали большой секрет, страшный, но логичный: двадцать лет назад все суперзлодеи решили объединиться и раз и навсегда разделаться с героями. Ненадолго преодолев естественную ненависть и недоверие друг к другу, они набрали себе мегамозгов, миллиардерских ресурсов, смертоносных технологий и сочинили дюжину надежных планов мирового господства. Вооружившись таким манером, они одолели хороших парней, а затем довершили дело посредством дьявольской супернауки и черной пятимерной магии и переписали историю, дабы никто на свете не помнил, что некогда супергерои были реальны. Осталось только эхо в наших комиксах и фильмах, насмешливые напоминания о мире, навеки погибшем среди коррупции и порока. «Особо опасен», злорадно изображая безвкусный мир в худших его проявлениях, задавал своим молодым, воспитанным на СМИ читателям ряд насущных нравственных вопросов. Если тебе выдадут лицензию, которая защитит тебя от любого закона и превратит окружающий мир в игровую площадку «Grand Theft Auto», где любые преступления, даже самые чудовищные, кровавые и низкие, будут покрываться при условии, что ты подчинишься квазимасонскому «братству» суперзлодеев, которому доступны лучшие клубы, крутейшее оружие и грязнейшие девки… как далеко ты готов тогда зайти, мой маленький фанат?
«Особо опасен» распахивался бездной ужаса, что скрывалась за утешительной ложью повседневности, и успешный путч комиксовых злодеев убедительно объяснял любого гнилого политика, любого ухмыляющегося гангстера и надутого тирана из вечерних новостей. Невзирая на растущую славу поверхностного эпатажника, в глубине души Миллар оставался алтарным служкой; общепонятным языком он проповедовал об адском пламени. «Особо опасен» – эпическая попытка экзорцизма, но его неприкрытое признание темных авторских грез, его заигрывания с поистине нигилистическим одобрением любой антиценности как метода «добиться успеха» в этом мире подразумевали внутреннего демона, который вполне способен оставить изрядные отметины зубов на сутане любого августинца.