– Прозит!..
Появившийся на мониторе Анатолий Закруткин продолжил:
«…ближе к полуночи Алекс и Ротте отправились на вокзал. Отвез их Густав Крайзе. Он настолько ловко управлялся с рулем, что заслужил похвалу штурмбаннфюрера.
– Ты ловкий парень, Густав. Я полагаю, мы с тобой сработаемся.
Как только Густав вернулся, мы закрылись с ним в комнате Алекса. Для начала несколько раз прокрутили пленку.
– Не страшно? – спросил я Густава. – Смотри, как бы Люцифер тебе пятки не откусил.
– Господин Первый, кто только ни кусал меня за пятки – и ничего, выжил.
– Густав, тебе не кажется, что мы разворошили осиное гнездо?
– …и заодно сунули руки в банку со скорпионами.
– Надо как следует потрясти Штромбаха. Говорят, есть такая штука, которую можно подключить к телефону…
– Если вы, господин Первый, обеспечите мне доступ в его квартиру, можно не только прослушивать разговоры, но и записывать их на специальный аппарат.
– А как насчет Ротте, Густав?»
Глава 4
Из воспоминаний Н. М. Трущева.
«…полученные на Лубянке копии писем Гесса, отправленные Хаусхоферу из английского плена, были немедленно доставлены Петробычу.
Я никак не мог взять в толк, по какой причине такая фигура, как Сталин, по-прежнему делает ставку на этого фашиствующего в английском плену мракобеса. Если попытка обладавшего «гениальной мыслью» Гитлера обнаружить в этих строчках надежду на спасение была понятна – в его положении схватишься за любую соломинку! – пристальный интерес Петробыча вызывал недоумение.
Что могли скрывать эти сентиментальные, переполненные болезненными подробностями послания?
«29 сентября 1942 года
Рудольф Гесс – Карлу Хаусхоферу
Естественно, мое нынешнее положение не из приятных. Но в военное время люди часто попадают в ситуации, не очень приятные. Дело не в этом! В чем дело, ты, безусловно, знаешь – но в этом плане можешь быть совершенно спокоен!
Полагаю, ты получил письмо, которое я тогда (в мае 1941-го) оставил для тебя нашему другу Пинтшу. Совершенно согласен, что было не очень логично придавать такому письму более легковесный тон (чтобы смягчить удар), чтобы потом вложить в него копию более серьезного письма фюреру. Но с тех пор прошло уже больше года, и вы все свыклись с тем, что произошло!
Я часто думаю о семинаре с покойным Биттерауфом и о том, что читал о Гнейзенау. Ты заинтересовался этим, как интересовался всем, что волновало меня.
Пусть волны в бурю завывают,
Жизнь иль смерть тебе суля,
И выкинут без сил на берег,
Оставайся все же капитаном своего корабля.
Бесспорно, я разбит. Но также бесспорно и то, что я был капитаном своей судьбы. VW[40]. Поэтому мне не в чем себя упрекнуть. VW. Во всяком случае, я рулил. Ты не хуже меня знаешь, что компас, которым мы руководствуемся, испытывает воздействие тех сил, которые работают независимо от нашей воли.
Пусть они будут благосклонны к тебе в грядущем году!
Всегда твой. Р. Г.
Пожалуйста, позвони в Харлахинг[41]и передай, что со мной все в порядке».[42]
Что могло привлечь внимание Петробыча в этих насквозь пропитанных обывательским мусором строчках? Чем могли заворожить вождя, обладавшего добротным литературным вкусом, «завывающие в бурю волны»?
Эта вопрос подспудно давил на меня, ведь от правильного ответа зависело мое будущее, если не жизнь. В любом случае, соавтор, у меня не было права на ошибку. Слишком глубоко забрались мои подопечные в нацистский курятник. Объем работы увеличился многократно и никого со стороны не привлечешь. Дело, сам знаешь, было на чьем контроле, вот тут и повертись.
Мой анализ перспектив, открывшихся перед «близнецами», Федотов в целом одобрил. При этом напомнил о необходимости проинструктировать наших разведчиков в том смысле, что их первейшей задачей является активный сбор сведений о работах, ведущихся в «Аненэрбе», а также оперативная информация о состоянии дел в верхушке рейха, для чего необходимо использовать Майендорфа, Штромбаха и, по возможности, Ротте. Кроме того, от Штромбаха следует потребовать передать ту часть архива абвера, к которой тот имеет доступ.
Оказалось, мы плохо изучили толстяка.
Негодяй сумел нанести ответный удар».
После того как профессор Хаусхофер позволил снять копии с писем Гесса, 31 августа 1944 года его выпустили из Дахау. Через несколько дней в «Фёлькишер Беобахтер» появилось обращение, в котором приверженец геополитики утверждал:
«Каждый из нас в какой-то мере является актером на политической сцене мира. Даже находясь на самом скромном посту, ниспосланном нам Богом, мы должны вносить свой вклад в формирование будущего нашего народа, если будем следовать за вождем.
Не будьте ограниченными!
Не идите на поводу у изменников типа Штауффенберга. Их попытки лишить нацию руководящего гения Адольфа Гитлера не имеют ничего общего с подлинными национальными интересами.
Германия проклянет их в веках!..»
«Берия откликнулся на этот позорный призыв в своей обычной манере.
– Неплохо отделали в гестапо эту буржуазную прощелыгу!..»
В «Анти-Дюринге» небезызвестного Фридриха Энгельса обнаружилась подборка копий последних донесений, поступивших в Центр от «близнецов»:
«…сентября Артист отправился в Швейцарию по линии Шелленберга с задачей снять копии с переписки Гесса с его престарелой теткой, фрау Эммой Ротхакер, проживающей в Базеле. При встрече Артист представился посланцем фюрера, поручившим ему сфотографировать письма, присланные Гессом.»
Первый
«Первому.
Копии писем Гесса необходимо выкупить. Посещение Артистом банка в Женеве подтверждаем. В настоящее время уточняем сумму, снятую объектом с личного счета. Зафиксирован контакт Артиста с представителем СИС в Женеве. Предупредите, он играет с огнем.
Желаем удачи.
Центр»
Из воспоминаний Н. М. Трущева:
«…мистика мистикой, дружище, но у любой, самой завиральной, идеи всегда найдется реальный, вполне ощутимый довесок, с помощью которого можно выудить из подобной ерундистики вполне ощутимые политические выгоды.
Имей в виду, Петробыч досконально разбирался в этих вопросах. Он умел заглядывать далеко вперед. Этого у него не отнимешь. Сталин первым сумел разглядеть зловещий мир, который, как хищный зверь, поджидал нас после победы. Даже Берия, уж на что головастый руководитель, и тот закопался в повседневке, тем более что контуры победы все «омче» вырисовывались на горизонте. А тут какой-то Хаусхофер и давным-давно выведенный из игры Гесс!»
«…что касается Гесса, предысторию его авантюрного полета выложил Штромбах. Заломил такую цену, что на Лубянке охнули, однако никто не посмел возразить, так как дело, сам понимаешь, находилось на контроле у того, с кем не поспоришь.
Майор не подвел – выложил все без утайки. Проверка по другим источникам в целом подтвердила правдивость его версии. Эти источники теперь известны – например, знаменитый «Стэнли» (Ким Филби), успевший к тому моменту перебраться в СИС, и «Гомер» (Дональд Маклин) из министерства иностранных дел Великобритании».
«…за пустоватой и вялой фразой борова насчет верности рейху, а не отдельным личностям скрывалась история пятилетней давности, в которой простофилей выступил наш старый знакомый, Рудольф Гесс, свихнувшийся на арийских добродетелях, а роли злодеев исполнили рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и заместитель фюрера по партии Мартин Борман. Кстати, Борман в ту пору служил у Гесса начальником канцелярии.
Эта история – хороший пример, как нужно обращаться с тайной, так что, соавтор, будь осторожен!
Если по наивности или неоправданной любознательности ты ухватился за ее кончик и тем более легкомысленно потянул за него, будь осторожен. Любой ценой постарайся сохранить дистанцию между собой и тайной и никогда не поступайся достоинством, какими бы «измами» обратная сторона бытия ни пыталась соблазнить тебя.
Далее я изложу некоторые сведения из служебной записки, составленной на имя наркома НКГБ В. Н. Меркулова, которую тот представил Петробычу. Твоя задача, соавтор, представить эти материалы как вольный пересказ. Ни в коем случае не ссылайся на те или иные документы, кроме публицистических и художественных произведений, которые тем или иным образом подтверждают изложенную Штромбахом версию.
Например, можешь упомянуть Ю. Семенова и его очерк «Скорцени – лицом к лицу», а также на воспоминания некоторых причастных к этой главной тайне войны лиц.
Не более того.
Это важно, соавтор! Пусть каждый сам попытается докопаться до истины, наше дело – указать ему направление поиска. В этом состоит один из главных принципов Согласия – каждый сам!..»
«…к 1939 году правдолюбец Гесс уже порядком надоел фюреру своими странностями и особенно вызывающей приверженностью к самому дикому оккультизму. Давняя дружба и человеческие отношения с Рудольфом начинали тяготить на глазах бронзовеющего вождя, тем более что в отношении тайн германского духа Гитлер под влиянием Гиммлера все более склонялся к идее строжайшей иерархии в устройстве мира, что исключало коллективистский взгляд на таинственных «прагерманских учителей», или махатм, скрывающихся либо в пещерах Тибета, либо в пустотах ледяного щита Антарктиды.
Все ближайшее окружение вступившего на тропу войны фюрера презирало витающего в оккультных облаках Гесса. Старые бойцы не могли без насмешек относиться к его попыткам с помощью самых сумасбродных астрологов протоптать дорожку в будущее. Правда, на публику раскол не выносился – для самых близких соратников Гесс являлся фигурой необременительной и романтической. Его вполне могли бы оставить в покое, как случилось, например, с Розенбергом, чью свинцовую «арийскую» мысль никто в руководящих органах рейха всерьез не воспринимал.