— Грина? Ты видела его?
— Да. — Уставилась на сероватые вершины гор вдали. — Тот парень, с которым стояла, когда ты подъехал. Это и есть он. Грин.
— Да? — Лунев усмехнулся. — Интересно. Печатное издание имеет право не раскрывать личность журналиста, который скрывается за псевдонимом, если это может угрожать его жизни. Поэтому мне казалось, что Грин — это женщина, ну, или какой-нибудь тощий задохлик. А этот вроде вполне нормальный здоровый мужик. Хотя… если проанализировать его статьи за прошедший год, скольких чиновников он вывел на чистую воду… даже самого мэра… Я бы тоже скрывался.
— Он просто жалкий писака, вот что я думаю. — Мысленно возблагодарила создателей кондиционера за то, что тело начало постепенно охлаждаться. Убрала волосы назад, достала подаренное Верой зеркальце и посмотрела на свое отражение. — Излюбленная фишка журналистов — тявкать, что менты ничего не делают. Посмотрела бы, что он на моем месте стал делать. Увидел сейчас краем глаза труп жертвы и побледнел, как мел.
— Ты чего так завелась-то? Ну, разрешил и разрешил ему Порох. Значит, есть какая-то договоренность, не первый же раз на сделку с прессой идем. Наверное, собирается какую-то дезу печатать для вашего злодея.
Убрала зеркальце в сумку.
— Какую дезу? Это, вообще-то, пока мое дело, и я ни о чем таком не знаю.
— Зацепил тебя этот Грин. И знатно.
— Вовсе нет. — Но щеки уже загорелись огнем.
— Да. Никак не можешь простить ему те статейки? — Автомобиль уже свернул к набережной. Лунев опять беззастенчиво меня разглядывал. — В них вроде не было ничего такого, стандартный набор для привлечения внимания читателей и поднятия лишнего шума вокруг дела. Хороший ход, если хочешь вызвать интерес к изданию. Газета новая, скандальная. Считай, карабкаются, как могут.
— Егор, — повернулась к нему вполоборота, — а ты можешь для меня что-нибудь накопать про этого Грина? Кто такой, чем живет… Что за человек… Наверняка, есть что-то интересное…
— Я? — Лунев улыбнулся, подняв одну бровь.
— Ты, — подтвердила, кивнув.
— А что мне за это будет?
Сверкнул глазами так хитро, что сразу задумалась, не намек ли это на что-то интимное… Да ладно! Только не от него. Нет. Хотя… как знать. На меня все сегодня как-то странно реагируют.
— Ты слышал хоть что-то про взаимовыручку, Лунев? — Покачала головой в попытке пристыдить. — Бескорыстно помочь товарищу? Не?
— Прости, — снова посмотрел так задумчиво и пронзительно, что стало не по себе, — у меня сегодня какое-то игривое настроение… Конечно, помогу.
— Вот когда поможешь, тогда и проси, чего хочешь.
И сжала рукой сумку, понимая, насколько двусмысленно это прозвучало. Чуть язык во рту не расплавился. От пристального взгляда Егора захотелось быстрее переменить тему. Вдруг у меня на лице все было написано? Интерес к проклятому Грину, смятение, страх, волнение. А что если отпечатки его губ, все еще горящие на коже, сияют сейчас как флуоресцентная краска, выдавая меня?
— Чего хочу? — Произнес мечтательно.
— В пределах разумного, — поправила я.
Он рассмеялся.
— У меня отличная фантазия, Комар.
— Куда-то не туда тебя опять понесло, Лунев.
— Это, наверное, все вспышки на солнце виноваты. — И подмигнул.
— Короче. — Тяжело выдохнула. — Его зовут Артем Гринев, это пока все, что знаю.
— Хорошо. Официальную информацию, я полагаю, ты и сама можешь узнать по базе. Тебе ведь нужны сокровенные тайны и нелицеприятные подробности? Так?
— Самые грязные, какие только найдешь.
Глянул так, будто, как ни старался, никак не мог узнать во мне прежнюю Варю.
— Как скажешь, прекрасная незнакомка, прикинувшаяся сегодня капитаном Комаровой.
— Иван Дмитрич, — когда я после непродолжительного стука влетела в просторный кабинет начальника, подполковник как раз положил трубку обратно на телефонный аппарат. — Объясните мне, пожалуйста, что происходит?
Пороховников обратил на меня хмурый взгляд и тяжело выдохнул:
— Стучаться не учили, Комарова?
— Я стучала. — Остановилась посередине кабинета, еле сдерживая накатывающий волнами гнев.
— Снаружи подожду, — тихо пробормотал Лунев и, так и не решившись войти, закрыл дверь.
— Мы теперь, товарищ подполковник, под дудку прессы, значит, пляшем?
Мужчина тяжело уселся в свое кресло и, с интересом оглядывая меня, почесал гладковыбритую щеку.
— Не врывалась бы ты так в кабинет начальства, капитан, и не повышала на меня голос при моих подчиненных.
Опустила голову:
— Простите. — И села на стул напротив.
— И не забывай, с кем разговариваешь, — добавил чуть жестче.
— Прошу прощения, — подняла на него взгляд. — Просто… Я возмущена. Почему какой-то журналист узнает информацию по делу быстрее меня, затем приезжает на место преступления и заявляет, что вы ему позволили там вынюхивать? Сейчас он совсем обнаглеет и начнет афишировать всю полученную информацию, а нам…
— Не начнет. — Подполковник облокотился на столешницу, буравя меня строгим взглядом из-под бровей.
Потрясла головой:
— А что ему помешает?
— Артем здесь для других целей.
— Каких? — Чуть не подпрыгнула на месте. — Если он не успокоится, его новые статьи могут подвергнуть и меня опасности, не только навредить всему делу.
— Это сделка. — Пороховников помассировал запястье и взглянул на часы. — Мы берем прессу под свой контроль. Никто не напишет ни слова, пока я не прикажу.
Откашлялась, сощурила глаза.
— Что за сделка?
— Они нас не трогают, но по окончании дела «Прибрежный вестник» получит приоритетное право освещения в прессе итогов всего расследования. — Подполковник откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. — Теперь конкретно по этому делу лично с тобой будет работать Гринев.
Внутри все перевернулось.
— В качестве кого?
Его лицо вновь вернулось к строгому выражению нереально сурового руководителя.
— Считай, что это помощь в расследовании. — Продолжал он. — Сопроводит тебя, присмотрит, парень он крепкий. Будет кем-то вроде напарника. — Пожал плечами. — Заодно и материал соберет.
Я никуда не бежала, но мне почему-то хотелось отдышаться. Одна половина меня мечтала придушить этого парня голыми руками, другая — расцеловать. И они обе сейчас отчаянно боролись друг с другом. Уязвленное самолюбие с восхищением, отчаянная обида с диким желанием и безумной страстью.
— Но почему я? — Спросила, опуская в отчаянии плечи и ссутуливаясь.
— Это его условие. — Подполковник только развел руками.
— Пусть за операми тогда таскается, если уж очень хочется, и если вы позволяете. — Резко выдохнула, собирая мысли в кучку. — Мне не нужны ни помощники, ни надсмотрщики, ни телохранители. Нянчиться с ним тоже не собираюсь. Тем более после всего им написанного.
— Только ты, Варвара Николаевна. — Едва приподняв уголки губ, улыбнулся Пороховников. — И тебе придется смириться. Это мой приказ. — Он взял шариковую ручку, щелкнул и покрутил меж пальцев. — К тому же, Артем договорился и с городской газетой, там тебя тоже больше не тронут. Можешь работать спокойно.
Сжала руки в кулаки и приказала себе не паниковать.
— Это вы, значит, называете спокойно? Когда какой-то строчила будет путаться под ногами? Совать во все свой нос? — Провела ладонью по лицу, пытаясь сообразить, как все это будет выглядеть. Боже, все, что нас с ним связывало, было и подарком и наказанием одновременно. — Ни за что. Нет. — Усмехнулась. — Есть же порядок, правила, протокол, в конце концов. Кто он, вообще, такой? Почему?
Подполковник поерзал в кресле и запрокинул голову, выдыхая.
— Потому что он — мой племянник. — Устало вздохнул. — Я обещал его покойной матери, своей сестре, что помогу. И один раз уже сильно подвел. Комарова, это его газета, его типография, и у него сейчас острая необходимость добиваться справедливости. Бзик, понимаешь? — Седоватые брови приподнялись. — Потерпи ты, капитан, так всем будет лучше.
— Надолго это? — Чувствуя безнадежность своего положения, протянула я.
— Только пока идет расследование этого дела, и пока он сам хочет. Пороховников резко выпрямился и указал на открывшуюся дверь. — А вот и он. Варвара Николаевна, ты помнишь Артема?
Ага, полчаса назад виделись. Вскочила со своего места и круто развернулась к вошедшему:
— Такое не забывается.
На столе начальника зазвонил телефон.
— Вот и славно. — Подполковник бросил взгляд на аппарат. — Отправляйтесь-ка работать, жду вас через час на планерку с новостями. — Снял трубку и жестом попросил нас покинуть кабинет.
— Тебе здесь не место. — Прошипела уже у двери.
Черные глазищи так и искрились от удовольствия. Ему, кажется, нравилось выводить меня из себя.
— Тебе тоже. — Смотрел на меня, самодовольно улыбаясь. Нагло, дерзко, с чувством собственного превосходства. — Умная, красивая девушка. Зачем ты, вообще, выбрала эту профессию? Только из-за отца?
Ох, как же мне захотелось заставить его захлебнуться в собственной слюне.
— А ты кто у нас? Народный мститель, да? — Закатила глаза. — Не смеши, — нахмурилась, — возомнил себя кем-то вроде Питера Паркера? Супергерой, ага! — Довольно улыбнулась, видя, как нервно дергается его кадык. — Думаешь, ты чем-то помог городу, когда прокурора заснял со шлюхами? Или судью? Всего лишь мелкая пакость. Такая же, как и писать гадости про меня — это твой уровень, гаденький и подлый. Как ты сам и все твое вранье.
Темные глаза теперь казались растерянными.
— Когда ты хотела, чтобы я тебе признался? У меня даже не было подходящей возможности.
Он подошел вплотную, вынудив меня наклониться плечом на дверь. Его губы сомкнулись, лицо помрачнело.
— Сразу! Возле магазина. — Вцепилась в ручку двери, поворачивая ее. Как бы не злилась, тело реагировало на близость с ним совершенно для меня неожиданно. Низ живота противно ныл, сердце буквально грохотало в груди. — Кстати, деньги я тебе верну. И за платье тоже, можешь не переживать.