Погладила его волосы.
— Ну… Если только мой, личный.
Трудно выныривать из сказки. Особенно если этой сказкой для тебя становятся объятия дорогого сердцу человека.
Но деваться было некуда: чувство преследующей меня и мою семью опасности не отступало ни на секунду. Мама снова не взяла трубку утром, а это было на нее совсем не похоже. Не умела она подолгу обижаться. Мягкая буквально во всем, легко поддающаяся внушению, доверчивая, не способная таить злость. Один раз могла, конечно, не ответить на звонок, чтобы проучить меня, но второй раз за сутки — вряд ли.
А ведь у меня даже не было своего человека в доме, чтобы позвонить и поинтересоваться ее самочувствием. Кристина теперь ненавидела меня пуще прежнего, спрашивать у Андрея — тоже совсем не вариант. Альберт? Тот, вообще, непонятно, где сейчас обитал. То ли в своей квартире, то ли переехал к тестю. Передумав в последний момент, набирать его номер не стала, спрятала телефон в карман.
Неохотно надела свою одежду, в которой ходила уже черт знает сколько времени (для юга, где все время жарко, не самый приятный вариант, сами понимаете). Собрала вещи, покидала их в сумку, надела очки и пошла следом за Артемом.
— Такой ты мне больше нравишься, — он остановился в дверях, чтобы протянуть мне руку.
— Какой такой? — Спросила, сжав его ладонь.
— Такой… — Пожал плечами. — Естественной, утренней, сонной, уютной…
— Домашней, — подсказала, поправляя очки на переносице.
Встряхнула спутанными волосами. Вчера после душа они высохли, как попало, и теперь сильно пушились.
— Именно, — согласился, хлопнув дверью, и увлек за собой.
Навигатор безбожно врал, заставляя нас ездить кругами возле местного отделения Полиции. Наконец, мы припарковались где-то в тихом дворике, вышли, чтобы спросить дорогу, и сразу наткнулись на тусклую вывеску под козырьком подъезда.
— Похоже на какое-то подпольное отделение, — усмехнулась, закидывая сумку на плечо.
— Как всегда в нашей стране, — предположил Артем, — выделили помещение, какое было. Однажды я видел отделение Полиции в здании старой церкви, а опорник и вовсе с торца общественной бани. Так что тут еще нормально.
— Нашим очень повезло. — Усмехнулась, когда мой кавалер галантно открыл передо мной дверь. — Еще и следственный комитет в одном здании.
Показала удостоверение на входе. Данные Артема переписали в журнал. Мельком удалось заглянуть в его паспорт. Еле узнала Грина на фото: пухлые губки, румяные щечки, шапка кудрявых волос. Смех да и только. Подросток подростком. Пубертат. Сделала усилие над собой, чтобы сдержать улыбку, но вышло плохо. Артем заметил иронию на моем лице и тоже улыбнулся.
— Мы договаривались с вами по телефону, — войдя в кабинет, он пожал руку лысоватому крепкому мужчине, стоящему возле открытой форточки с сигаретой в руках. — Меня зовут Артем.
Ну, у них и порядки. Задержала дыхание, чтобы не закашляться.
— Да. — Сообразил незнакомец, пожав и отпустив его руку. — Капитан Комаров?
— Нет. — Гринев обернулся ко мне. — Вот капитан. Варвара Николаевна Комарова.
— П-прошу про-ще-ния. — Мужчина выдохнул дым в окно, затушил окурок в стоящую на подоконнике банку и протянул мне шершавую ладонь. — Капитан Соболев.
Пожала ее, и он тут же принялся махать рукой, чтобы разогнать дым, висевший в воздухе. Как будто это могло хоть как-то помочь.
— Очень приятно. Варвара.
— Садитесь. — Указал нам на стулья, стоящие напротив старенького стола, заваленного папками с бумагами. — Спрашивайте, товарищ следователь. — Сел и сложил перед собой руки в замок. — Тот случай, про который вы спрашивали, я помню хорошо. Только начинал тогда работать, все в новинку, яркие эмоции.
Села, поставила сумку на колени.
— Вы выезжали тогда на вызов?
— Да. — Он широко расставил локти, открывая нашим глазам большие мокрые круги, расплывающиеся на его зеленой рубахе подмышками. — Женщина выбросилась из окна.
— Инна Майская?
— Да. — Почесал висок. — Статная дама, блондинка, фигуристая. — Обрисовал визуально нужные детали прямо на себе. — Дома были муж с дочкой.
— Они были в квартире? — Чуть не подпрыгнула на стуле.
— Ну, да. — Погладил лысину, смахнув с нее капельки пота. — Сам тогда удивился. Сказали, что ничего не слышали, смотрели телевизор. Дочка тогда была уже большенькая, она все подтвердила.
— Как располагалось тело?
— Женщина вышла из окна пятого этажа. Лежала лицом в траве. Моментальная смерть.
— Повреждения на теле? Кожные покровы?
Усмехнулся.
— Никаких. Все чисто.
— Кто-то что-то видел из соседей?
Мужчина отклонился на спинку стула и сложил руки на объемном животе.
— Вот здесь и было кое-что странное. — Шумно выдохнул, даже через стол обдав меня нездоровым дыханием с горечью табака. — Она стояла некоторое время на подоконнике. Это и привлекло внимание прохожих. Яркое красное пятно. Ее халат. И длинные светлые волосы. Будто русалка. Стояла, говорят, задумчиво и смотрела куда-то в небо. Кто-то пытался окликнуть, но она не реагировала. Потом будто обернулась назад на несколько секунд, а затем решительно шагнула. Так, знаете, шагают в дверь, а не в окно. С полной уверенностью, что идешь по твердой поверхности.
— Результаты вскрытия?
Капитан Соболев выдохнул и тихонько качнулся на стуле.
— На вскрытии не было обнаружено ничего необычного. — Наклонился на стол и понизил голос. — Ее муж все летал по моргу, подключил все связи, требовал выдать ему тело для похорон. Мне тогда показалось это странным. Если он не замешан, зачем наводить такую движуху? Потом пришло известие, что пробы крови утеряны. Я в морг, они: «тело выдано». Я к Майскому, тот: «мою супругу уже кремировали».
— У него были связи в органах?
— Трудно сказать. Ничто на это не указывало, пока разом не исчезли пробы и тело. В своих показаниях он утверждал, что у жены была затяжная депрессия. Психиатр все подтвердил.
— Знакомые? Друзья? Кто еще мог об этом знать, что они говорили?
— У нее не было друзей. Закрытая, нелюдимая, ни с кем не общалась.
— Состоятельная?
Мужчина улыбнулся.
— Мужу после ее смерти в наследство досталась квартира, машина и небольшая фирма, доставшаяся Инне от отца. Он все сразу продал и уехал. Поговаривали, что у него были долги перед местными братками, но, судя по тому, что они угомонились… — расплатился.
Прокашлялась, уставилась на столешницу, пытаясь в уме сложить детали пазла.
— Что-то еще? — Спросила на всякий случай.
— Я пытался после того, как ее кремировали, выяснить хоть что-то. Единственное, что твердо врезалось в память, это то, что соседи все как один говорили, что перед самоубийством гражданка Майская стала какой-то странной. Заторможенной, что ли. Пройдет, не заметит. Смотрит куда-то в одну точку, будто вот-вот уснет. С трудом подбирала слова, чтобы ответить. Все реже стала выходить из дома, перестала открывать двери, не выходила на контакт с соседями. Даже мусор больше не выносила, все делал муж.
Внутри все похолодело.
— Думаете, он накачивал ее таблетками? Наркотиками?
Нахмурился, выстукивая пальцами по столу дробь.
— Мне начальство сразу сказало: «Бросай ты это дело, Соболев, состава преступления там нет. Маялась тетка от безделья, надоела ей грусть-тоска, вот и решила полетать. Сколько таких каждый день прыгает?»
— Ясно. — Сглотнула. Словно кактус в горло протолкнула. Повернулась к Артему. Он выглядел не на шутку обеспокоенным, нервно теребил в руке брелок от машины. — Грин. Мне срочно нужно домой.
Глава 27
Нажала на звонок, повторила еще раз и в нетерпении навалилась на дверь.
— Да что же они там? — Дернула с силой за ручку.
— Прошло всего пять секунд, — подсказал Артем и тоже постучал в дверное полотно.
У него получилось громче.
Не став дожидаться, пока экономка дойдет до двери, достала из сумки ключи, нашла нужный, вставила в замочную скважину и торопливо повернула. Распахнув дверь, оказалась прямо перед лицом Татьяны. Женщина стояла, не колыхнувшись, и, молча, рассматривала холодным взглядом меня и моего спутника.
— Где моя мать? — Спросила, гневно сдвинув брови.
— Ваша мать? — Произнесла она, словно не расслышала.
— Ну, да. — Кивнула. — Я что, не ясно выразилась? Она дома?
— Нет. — Спокойно ответила женщина.
— Где она? — Мне захотелось посильнее тряхнуть ее за плечи.
— Уехала.
— Куда?! — А теперь возникло острое желание взять инструмент для пыток и применить по назначению.
Будто с издевкой она пожала плечами.
— Уехала утром вместе с Андреем Михайловичем. — И с видом хозяйки положения женщина развернулась и удалилась в сторону кухни.
— Варя, — позвал меня Артем, когда я, игнорируя боль в ноге, припустила вверх по лестнице.
Добежала до спальни, открыла дверь. Пусто. Огляделась — ничего подозрительного. Заглянула на всякий случай в шкаф. Одежда висела на своем месте. Выдвинула ящик комода и обнаружила среди аккуратно сложенного стопочками нижнего белья ее телефон. Выключен. Проверив все остальные ящики, покинула комнату и спустилась вниз.
Грин был в столовой. Я остановилась, заметив, что он не один. Напротив него за большим овальным столом сидела Кристина. Длинное черное платье с запахом в области декольте, золотые босоножки, идеальный маникюр, растрепанные волосы и несвежий макияж, разводами темнеющий под глазами. Пьяная посреди бела дня, навалившаяся локтями на белоснежную скатерть, за первозданной чистотой которой обычно рьяно следил лично ее отец. И с початой бутылкой вина в руке.
Присосалась, сделала пару жадных глотков, поставила спиртное на стол и небрежно вытерла уголки напомаженного рта рукой.
— Нарисовалась. — Усмехнулась, брезгливо оглядывая меня. — Х*й сотрешь.
— Где моя мать? — Спросила, подойдя ближе.
— Это ты мне, — она еле ворочала языком, — вместо приветствия, что ли?